Страница 8 из 37
Лев и правда слушал все, что ему говорили с самодовольной улыбкой на лице. В какой-то мере это было средством защиты против стаи гиен, состоявших сплошь из особей женского пола. С другой стороны, это было наплевательское отношение. С третьей, это была улыбка из-за истерично писклявого голоса их директрисы и ее телосложения, похожего на кирпич. Факторы смешались, а на выходе явили язвительную гримасу.
–Хочу также отметить, сколько всего для нашей школы сделал Лев, – в разговор вмешалась Людмила Витальевна, – первые места по футболу и баскетболу в девятом классе, призер областной олимпиады по праву, призер регионального этапа по экономике. Вы же видели похвальное письмо на имя Льва Петербургского из спортивной школы.
–Было в прошлом году, Людмила Витальевна, мы сейчас говорим о том, что прошло три учебных месяца, а он, дай Бог, две недели из них отходил. Так продолжаться не может. Вот скоро Новый Год, пускай у нас «доучится», а после отчалит в свободное плавание.
–Я бы дала Льву еще один шанс, – не сдавалась Людмила Витальевна, – вы же знаете, он не глупый мальчик, нужна поддержка.
–А давайте узнаем мнение остальных, раз вы такая уперт… упорная. Прошу поднять руки тех, кто считает, что Лев должен покинуть нас.
Как и ожидалось – большинство. Не подняли руки лишь учителя физкультуры, географии и Людмила Витальевна. Первые двое – мужчины, спортсмены, поощрявшие выносливых рослых учеников. Лев когда-то ходил с ними в поход на Урал, так они и подружились.
–Людмила Витальевна, сами видите соотношение голосов, – директриса была неумолима.
–А как же мое мнение? Оно вообще не учитывается?
–Конечно, учитывается. Но вы одна считаете, что из него можно что-то слепить.
–Так по-вашему, из него ничего не выйдет? Вы глубоко заблуждаетесь. Что, если я готова поручиться за него? Еще один прогул по неуважительной причине – больше слова в его защиту не скажу.
Директриса приподняла одну бровь и, видимо поняв, что ввязываться в дальнейший спор с молодой учительницей, которая была уже явно на взводе, ей дороже выйдет, дала добро.
–Испытательный срок. Не будешь ходить на уроки – выгоню на следующий же день, – директриса ткнула указательным пальцем Льва в грудь и под неодобрительный шепот учителей выцокала из кабинета.
Вслед за ней кабинет покинула свита за исключением Льва и Людмилы Витальевны.
–Не подставь меня. Накосячишь – защищать тебя будет уже не кому, – сказала учительница.
–Конечно, буду приходить и тратить попусту время каждый день.
–Готовься к экзаменам, читай на уроках, рисуй что-нибудь, телефон спрячь под пенал – придумай, чем себя занять. Советую, все же, готовиться к экзаменам, но, главное, сдержи слово. Начать, кстати, можешь прямо сейчас. У вашего класса по расписанию физика, вроде, так что иди.
–Полезные советы даром раздаете. Я такое одобряю. Спасибо.
Лев кивнул, вышел из учительской и поплелся на урок, обдумывая выставленные ему условия. Он не был бессердечным, твердолобым негодяем – подставлять единственного человека, хорошо к ему относившегося, расценивалось, как преступление против совести. Но тратить время, отсиживая уроки – гораздо хуже, в первую очередь, для него самого. Одна лишь мысль о ежедневной нервотрепке, духоте, скопищах придурков, болтающих ни о чем, приводила в бешенство.
Прозвенел звонок на урок. Ученики расселись по местам. Последним в класс вошел Лев. Учительница физики, увидев его в дверном проходе, развела руки, улыбнулась и зааплодировала.
–Что же это такое сегодня творится то, а? Неужели сам Петербургский Лев, не знаю, как по батюшке, решил одарить нас своим королевским визитом – завелась учительница, – встанем же, ребята, похлопаем; не каждый день праздники отмечаем.
По классу пронесся дружный гогот, сменившийся хлопками. Лев не растерялся. Его покоробила клоунада, но не выбила из колеи. Все-таки, стать посмешищем для одноклассников не самое ужасное, что могло произойти.
–Бутылки можете не вскрывать.
–Я тебе повскрываю чего доброго, на место сядь и попытайся хоть что-нибудь понять, – прервала его минуту славы физичка.
Лев кинул наигранно злобный взгляд в сторону той, которая посмела прервать его речь, а после также наигранно важной походкой, поднимая ноги чуть ли не до груди, занял первую парту, прямо около доски. Разыгрывал он весь этот спектакль не потому, что был хорошим актером. Лев старался никогда не падать в грязь лицом. А после такой пестрящей сарказмом шутки учительницы он не мог тихо сказать «извините», опустить глаза в пол и покорно занять свое место. Это было бы признанием того, что он не может дать отпор, а значит, он слаб. Давать отпор – это, пожалуй, то, что Лев умел лучше всего. Не считая, конечно, умений язвить не в всегда подходящих ситуациях, отпускать саркастичные шутки направо и налево и случайно влезать в дела, совершенно не касающиеся его.
Когда закончилась дуэль с учительницей, на которой вместо пуль использовали сарказм, начался урок. По программе шла тема на молекулярную физику. Сначала ребятам рассказали об уравнении Клапейрона-Менделеева, оно же уравнение идеального газа, и дали формулу. После они решали задачи, не требовавшие углубленных знаний. Лев никогда не понимал трудностей, возникающих при их решении хотя бы на школьном уровне. Дана формула, даны числа, нужно лишь подставить, соединить, а на выходе что-то да получится. Да, иногда задача завернута так, что необходимо немного подумать прежде, чем писать. Но на уровне десятого класса это сделать совершенно не сложно.
До конца урока оставалось еще десять минут, а Лев уже прикончил выданные задачи. Он первым сдал тетрадь на проверку, а после стал глядеть в окно. Его мысли крутились вокруг решения, которое ему предстояло принять. Лев совершенно точно знал, что не сможет регулярно посещать школу из-за банальной нужды обеспечивать себя. Но как тогда быть с Людмилой Витальевной, которая подставилась ради него? Зачем она полезла? Наговорила всякого, а отдуваться ему. Как бы не хотелось оправдать ее надежды, но, право, не стоило говорить за него… ДЗИНЬ-ДЗИНЬ. Дзиньканье вернуло Льва на Землю. Он взглянул на экран телефона, лежавшего на столе. На дисплее высветилась яркая надпись: «Савелий рабочий». Лев отключил звук и продолжил разглядывать оконную грязь, которая образовывала разные узоры. Но Савелий не унимался. Звонок за звонком. После двенадцати проигнорированных попыток связаться с ним, Лев не выдержал, ругнулся, чем заставил класс подпрыгнуть от неожиданности и оторваться от своих работ. Он бросил положенное: «Я выйду». Схватил телефон и выбежал из класса под смешки одноклассников и нервное цыканье физички.
–Раз я не отвечаю, значит, не хочу! – Лев кипел от ярости.
–Ну, так ты отвечай через не хочу, когда тебе звонят! – Савелий тоже был не в восторге от того, что ему пришлось так долго дозваниваться.
–Что ты хочешь? Кратко.
–Надо встретиться, не телефонный разговор.
–Когда тебе надо встретиться?
–Нам, Лёва, встретиться нужно нам.
–Чуть ближе к делу.
–Сейчас.
–Я сейчас в школе, так что давай попозже. Я в три освобожусь…
–Что ты там забыл то? Да и вообще, с каких пор ты в нее ходить начал?
–Сегодня и начал.
–Ну, значит, не вовремя ты начал, Лёва. В общем, я тебя не спрашиваю, а говорю, что нужно сделать. Через тридцать минут около Дворцовой площади в пивной «Попугай» или что-то в этом духе. Придешь вовремя – подарю энциклопедию, красивую, с объемными картинками. Будешь добирать знания.
–Ты эти свои шуточки прибереги до праздников. Я же сказал, что не мо…
–Лёва, слушай меня внимательно. Сейчас дело не в том, пойдешь ты на свое пение с историей или не пойдешь, а в том, что нас ждет в ближайшем будущем. И если ты хочешь провести его на свободе, то приходи, пожалуйста, в Русалочку. Все, пока не могу больше говорить.
Из телефона раздались короткие гудки. Лев стоял посреди школьного туалета и думал, как ему лучше поступить. Насколько хорошо он знал Савелия, а знал он его хорошо, наклевывался вывод, что сейчас он серьезен. А серьезным он бывает не часто, значит, случилось что-то важное. Составив эту логическую цепочку, Лев, не позабыв, конечно, о Людмиле Витальевне, но с горечью и стыдом отпустив мысли о ней, стал обдумывать план побега из школы. В принципе, вариантов было немного: выйти также, как он сюда и пришел, но в будке сидит охранник, а на первом этаже уборщицы, которые знают, кто он такой. Они тут же позовут директрису, как только увидят его, выходящего в верхней одежде; также можно прыгнуть из окна второго этажа. Лев так и сделал. Предварительно проникнув в раздевалку и забрав куртку, подмигнув начавшим что-то подозревать уборщицам, он поднялся на второй этаж, где располагались кабинеты начальных классов, и прыгнул из окна.