Наследие

Хозяин дома, введённый в ступор подобным монологом, неуверенно кивнул.

— Добрый человек, Аминтос, прошу, зовите меня новым именем. Теперь меня зовут Шикама Доджи.

Прошла неделя после того, как таинственный человек поселился в доме Аминтоса. По словам самого Шикамы, он прекрасно себя чувствовал, нормально двигался и не испытывал ни малейшего физического дискомфорта. Вот только он старательно избегал выхода на улицу в особо жаркое время и на приглашения хозяев дома присоединится к трапезе вежливо отвечал, что не голоден. Агния, младшая дочь Аминтоса, по-прежнему приносила еду к двери, два раза стучала и убегала прочь, спрятавшись за ближайший угол. Словно зачарованная, она наблюдала, как прекрасный юноша открывал дверь и забирал поднос. Агния была единственной незамужней дочерью хозяина дома, и присущая её возрасту влюбчивость заставляла каждый раз прятаться и наблюдать за таинственным гостем. Вся большая семья Аминтоса жила с ним под одной крышей, даже замужних дочерей он не отпускал в чужой дом, а оставлял при себе вместе с их мужьями. Наблюдая за тем, как её родители, братья и сёстры с супругами цветут от любви к друг другу, Агния и сама хотела выйти замуж, чтобы кто-то каждый день нежно целовал и обнимал её. Но, будучи дочерью честного рода, она знала о понятии девичьей чести, и поэтому ограничивалась лишь тайным наблюдением за гостем. Неизвестно, как долго он ещё пробудет в их доме, да и ко всему прочему, в их поселении и без него можно сыскать двоих-троих юношей, которые бы отлично подошли на роль её будущего мужа.

Аминтос тоже тайком наблюдал за гостем. Вот только в глаза пожилому мужчине бросалось не красивое лицо юноши и не его длинные мягкие волосы, какими способна похвастаться не каждая девушка, а то, как Шикама морщится, каждый раз оказываясь на открытом солнце и то, что всю еду он выливает в окно. Что-то странное было в его внешности, и дело вовсе не в красоте. Кожа бледная, как мел, радужка глаз красная, будто наполненная кровью, уши заострённые, словно у какого-то мифического существа, и две пары передних зубов были как-то странно удлинены и заострены, по-волчьи выпирая каждый раз, когда он говорил.

На восьмой день пребывания Шикамы в доме Аминтоса, когда глава семейства появился в комнате гостя с пустой чашей и ножом.

— Не сочтите за грубость, но я бы хотел поговорить с вами, — начал хозяин дома.

— Конечно! — Шикама заметно оживился. — Должно быть, вы пришли задать мне вопрос, который не даёт вам спокойно уснуть уже седьмую ночь и заставляет в тайне следить за мной. Вы желаете узнать, несу ли я угрозу для поселения.

Аминтос не знал, что ему ответить. Гость так легко раскрыл его и говорил о подозрениях в свою сторону так, будто бы с ним хотели обсудить погоду.

— Когда я нашёл вас, вы жаждали крови.

— И вы дали мне свою, когда поняли, что ничего другого не поможет. Не смотрите на меня с таким удивлением: я чувствовал всё, что вы со мной делали.

— Но как?! Вы ведь были без сознания!

— Нет, я просто спал. Хотя, это даже сном назвать нельзя. Он мне больше не нужен. Я просто лежу с закрытыми глазами, дремаю, но полностью контролирую всё происходящее вокруг. И поэтому, друг мой, я знаю, что вы приходите сюда каждую ночь и проверяете, нет ли на одежде, так любезно вами предоставленной, следов крови.

— Если бы вы хотели кому-нибудь навредить, то уже бы наверняка сделали бы это, — пришёл к выводу Аминтос. — Скажите, вы ведь могли тогда напасть на меня? Тогда, когда я нашёл вас около воронки от метеорита?

— Конечно же мог, — как не снимая улыбки с лица, ответил Шикама. — Но мне не зачем было это делать. Видите ли, друг мой, я давно наблюдаю за людьми: они всегда казались мне такими ничтожными и мелочными, а их цели быль столь смехотворны, что я невольно начинал сомневаться в адекватности их существования. Но вы заинтересовали меня. Повстречать вас было большим везением. Видимо, судьба куда более благосклонна ко мне, нежели я считал раньше.

Но вы заходите лишь чтобы поинтересоваться моим самочувствием, а это меня огорчает. Прошу, дайте мне наговориться с вами, умным и мудрым человеком, и я навсегда покину ваше поселение и больше не причиню вам не малейших неудобств.

— Ах, нет, что вы! Какие неудобства! — Аминтосу стало стыдно за подозрения в сторону гостя. — Вы можете оставаться в моём доме столько, сколько пожелаете!

— Благодарю за вашу доброту, но боюсь задержка — непозволительная роскошь для меня. Время бежит, словно бурлящий поток с вершины горы, его может не хватить.

— Я живу вот уже полстолетия и с уверенностью могу вас заверить, мой юный друг: время для нас действительно ограничено, но вы всегда найдёте его для того, что действительно важно для вас.

— Пожалуй вы правы, — чуть ли не смеясь, ответил Шикама.

— Что так вас развеселило?

— Вы назвали меня «мой юный друг». Как думаете, сколько мне лет?

— Как мне кажется, около двадцати.

Тут гость залился смехом.

— Знаете, будет лучше, если вы и дальше будете так думать. Что же, друг мой, вы удовлетворили своё любопытство?

— Да, — кивнул Аминтос. — Шикама, вы ведь ничего не едите и не пьёте.

— Не хочу обидеть вашу милую супругу, но, боюсь, я не могу есть подобную пищу.

— Значит, вы способны питаться одной лишь кровью, — с этими словами хозяин дома разрезал себе руку и налил кровь в принесённую чашу. — Не в моих правилах позволять гостю ходить голодным, — произнёс он и протянул её красноглазому.

С того дня хозяин дома и его гость практически всё время проводили вместе, беседуя на философские темы. Аминтос как всегда сохранял спокойствие, Шикама же не снимал улыбки.

— Скажите, — как-то спросил красноглазый юноша. — Человек приходит в мир, проживает отведённый ему срок и умирает, а все его надежды, стремления и желания разлетаются по ветру, словно пыль. Так скажите, зачем же людям вообще жить? Мир ужасен и жесток, но его таким сделал сам человек. Если природа берёт только то, что ей надо и даёт своим детям лишь необходимое, то человек в своей жадности и жестокости по истине забрался на самую вершину.

— Но разве человек сам не является частью природы? — спросил Аминтос, не отрываясь от работы в комнате, которая служила ему и мастерской, и лабораторией, и личным кабинетом.

— Он был ею кода-то, на самой заре своего существования. Но теперь он возомнил себя королём всего живого и всё дальше отдаляется от природы.

— Это весьма грустно, — вздохнул Аминтос. — Но я верю в людской разум.

— Вы слишком наивны для своего возраста, — вздохнул Шикама.

— Считаете меня наивным? Почему же? Потому что верю в человечество?

— Да. Не сочтите за личное оскорбление, но люди отвратительны.

— Считаете нас отвратительными? Вы ведь не человек?

— Нет.

— Теперь понятно, почему они на вас не отреагировали.

— Что? — впервые на лице Шикамы появилось искреннее удивление.

Аминтос достал из ящика плетёный браслет, надел его, положил одну руку ладонью вверх, а второй очертил круг по часовой стрелке. За его спиной появилась и тут же исчезла белая призрачная фигура. Загадочный силуэт появился всего на мгновение, но Шикаме было этого достаточно, чтобы рассмотреть его. Полностью белый силуэт с длинными, практически до пола, густыми волосами, облачённый в несколько слоёв длинной струящейся одежды, перевязанной широким поясом на талии, на круглом лице не было ни носа, ни рта, ни ушей, а лишь две огромные чёрные дыры там, где должны быть глаза, закрытые белым ладонями без ногтей, словно стремясь скрыть свою ужасную внешность.

— Выглядит крайне жутко, — произнёс Аминтос. — Но заверяю вас, друг мой, они абсолютно и полностью безвредны. Они, как бы точнее выразится… они определяют человечность.

— То есть, такая страхолюдина стоит за каждым человеком?

— Нет. Однажды в наше поселение приехал военачальник из Афин, чтобы забрать несколько юношей на очередную войну. Так вот, это на него не отреагировало. Этот человек настолько погряз в войнах и политике, настолько пропитался жестокостью, что в нём не осталось ничего человеческого.