Страница 16 из 82
Я подошла к столику Генри, захватв свой бокал.
— Как твоя лекция? — спросила я, усаживаясь.
Он состроил гримасу, высунув язык и сведя глаза.
— Я ушел до окончания. Не то чтобы серая вода была скучной, но предмет имеет свои пределы. Как дела у тебя?
— Ничего особенного, чтобы рассказывать.
— Вон твоя подруга Рути.
Я проследила за его взглядом и увидела Рути в дверях. Я помахала, и она пошла к нашему столику. Рути было лет шестьдесят пять. Высокая и стройная, с худощавым лицом, высоким лбом и каштановыми волосами с сединой, которые она заплетала в длинную косу. Ее джинсы, толстовка и кроссовки выглядели странно на человеке, столь прирожденно элегантном.
Когда она подошла, я сказала:
— Хорошо. Ты получила мое сообщение.
Рути удивленно посмотрела на меня.
— Какое сообщение?
— То, что я оставила час назад.
— Я только что заезжала домой, и там не было никаких сообщений. Что в нем было?
— Что я здесь, и если ты придешь, я куплю тебе выпивку. Разве ты не поэтому пришла?
Генри встал и отодвинул для нее стул. Рути поблагодарила и села.
— Я пришла, потому что искала тебя. Я думала, что ты всегда здесь. Когда я проезжала мимо твоего дома и увидела, что в окнах темно, то приехала сюда.
— Зачем ты меня искала?
— Мне одной в этом доме неуютно.
Она повернулась и с интересом огляделась.
— У этого места новый хозяин? Я помню мясистых мужиков в бейсбольной форме, проливающих пиво и орущих. Тишина, это здорово.
— Спортивные энтузиасты переехали, и теперь мы имеем свободных от дежурства полицейских, что на мой взгляд лучше.
— Могу я угостить вас выпивкой? — спросил Генри.
— Водка мартини. Три оливки. Спасибо, что предложили.
— Как насчет тебя, Кинси?
— У меня еще есть.
— Я сейчас вернусь, сказал он.
Рути смотрела, как он идет к бару.
— Сколько ему лет?
— Восемьдесят девять.
Она изучала его.
— Он симпатичный. Правда. Он не кажется мне старым. А тебе кажется?
— Прекрати это, Рути. Я его уже застолбила.
Мы поболтали ни о чем, и только когда Генри вернулся с мартини и Блэк Джеком для себя, она заговорила о коробке.
— Так как это прошло?
— Поиск был безрезультатным, что тоже было частью моего сообщения, которого ты не получила.
— Ты ничего не нашла?
— Не-а.
— Очень плохо. Я надеялась, что ты снабдишь меня амуницией.
Генри сел и аккуратно поставил мартини перед Рути.
— Амуницией для чего?
— Подождите минутку, — сказала она.
Рути подняла указательный палец, и я смотрела, как она поднесла ледяную водку к губам и сделала глоток. Она издала звук, на который только водка-мартини вдохновляет знатоков.
— Это так хорошо.
Я ответила за нее, пока она наслаждалась алкоголем.
— Она завтра встречается с налоговым инспектором, пытается избежатть аудита.
Надеялась, что я найду документы, но не повезло.
— Ой, ладно, — сказала Рути. — Что они мне сделают, посадят в тюрьму?
— Вообще-то, я нашла кое-что другое. Наверное, оно не поможет, но все равно интересно.
Я наклонилась и вытащила из кармана сумки листок в клеточку. Развернула и положила на стол перед Рути.
— Ты не знаешь, что это такое?
Я смотрела, как она водит глазами по рядам цифр.
— Ничего непонятно, но это почерк Пита. В этом я не сомневаюсь. Он любил бумагу в клеточку и такие ручки.
Генри с интересом наклонился вперед.
— Код.
Я повернулась к нему.
— Ты уверен?
— Конечно. Это алфанумерация и не очень сложная. Если я прав, он связал цифры с каждой буквой алфавита, а потом сгруппировал буквы по четыре, чтобы труднее было разгадать.
— Как вы догадались? — спросила Рути.
— Я играю в словесные игры. Криптограммы, анаграммы, кроссворды. Они появляются в газетах каждый день. Вы не пробовали?
— Я нет. Пит любил такие вещи. А я обычно чувствую себя слишком глупой для этого.
Рути указала на страницу.
— Так переведите. Я бы очень хотела услышать.
— Я не могу сразу. С этим нужно поработать. Дайте взглянуть.
Он взял листок и стал водить глазами по рядам цифр.
— Вообще-то, это не код, а шифр, что противоположно коду. В настоящем коде каждое слово заменяется другим словом, то-есть нужно иметь большую неудобную книгу для ваших секретных посланий. Никакой уважающий себя шпион в наши дни этого не делает.
— Пожалуйста, на нормальном английском, — попросила Рути. — Я не понимаю.
— Это несложно. В шифре каждая буква заменяется другой буквой или символом. Это выглядит как простая замена букв цифрами. Если это обычный английский, мы можем начать с одиноких букв, которые почти всегда “I” или “А”.
— Что еще? — спросила Рути, подперев подбородок ладонью.
Я бы точно могла обойтись без ее томного взгляда на Генри.
Генри постучал по листку.
— В словах из двух букв обычно одна согласная и одна гласная: “of”, “to”, “in”, “it” и так далее. Или можно начать с коротких слов: “was”, “the”, “for”, “and”. “E” — наиболее распространенная буква в английском языке, за ней идут “Т”, “А” и “О”.
— Я решила, что нули просто занимают место.
— Я бы тоже так подумал, они сохраняют форму таблицы. Таблица имеет элегантный вид, в отличие от строчек разной длины.
— Интересно, зачем он это сделал?
— Он должен был беспокоиться, что кто-то прочтет его записи. Где ты это нашла?
— Он засунул листок между страниц документа, судебное дело дней Берда и Шайна.
— Ты думаешь, одно связано с другим?
— Понятия не имею. Рути предупредила меня о его привычке прятать бумаги, так что я перевернула папки вверх дном, пролистывая страницы, когда выпал этот листок. Если он его спрятал, информация должна быть важной.
Я потратила несколько минут, чтобы описать двойное дно в коробке и перечислила, что нашла в почтовом пакете: открытку с Днем матери, две фотографии, открытку с днем рождения, четки и Библию с именем Ленор Редферн.
— Обычные семейные реликвии, — заметил Генри. — Интересно, как они попали к Питу.
— Невозможно сказать. Пакет был отправлен отцу Ксавьеру в церковь святой Елизаветы в Бернинг Оукс, Калифорния. Это было в марте 1961.
— Я помню, что Пит ездил в Бернинг Оукс, — сказала Рути. — Но это было где-то в марте прошлого года. Он ни слова не говорил о католическом священнике.
— Еще я нашла свадебное объявление, которое он вырезал из “Диспэтч”. Это была свадьба молодой женщины по имени Эйприл Лоув и дантиста Уильяма Сталингса.
— Какая связь? — спросил Генри.
— Эйприл — дочь обвиняемого в том самом деле, мужчины по имени Нед Лоув.
— Могло напомнить ему.
— Это объясняет, почему он сохранил объявление, но не объясняет, зачем он ездил в Бернинг Оукс — ответила Рути.
Генри немного подумал.
— Это все могло быть частью расследования. Кинси говорила мне, что когда-то он был хорошим детективом.
Я не помню, чтобы говорила такое, но промолчала, на случай, если он просто хотел сделать приятное Рути.
Рути улыбнулась.
— Он был хорошим детективом. Бен говорил, что Пит “носом чует” беззаконие. В любом случае, в его лучшие дни, — внесла она поправку.
— Я помню это. Один из редких комплиментов Бена.
— Так что, возможно, его убедили взяться за это дело, — сказал Генри.
Рути поморщилась.
— Я сомневаюсь. У него за весь прошлый год был только один клиент, который заплатил.
— Может быть, это была работа pro bono (Буквально: для общественного блага.
Профессиональная работа без оплаты, пр. пер.), — предположил Генри.
Добрый милый Генри, — подумала я. Так старается, чтобы Пит выглядел лучшим человеком, чем он был.
— Я ценю, что вы его защищаете, но давайте будем честными. Мы те, кто мы есть, — сказала Рути.
— Может быть, в нем заговорила совесть, — сказал Генри. — Только потому, что он сделал одну ошибку, не значит, что любой выбор, который он делал, был неправильным. Люди меняются. Иногда бывает причина остановиться и переосмыслить.