Страница 47 из 88
Потрясающее самообладание у его реставратора. Лишь по тому, как слегка, едва заметно дрогнул её подбородок, Энтони понял, что его действия хоть чуть-чуть да волнуют Дафну. Какая страсть скрывается под этим спокойным фасадом! Что будет, если этой страсти когда-нибудь позволят вырваться?
– Знаете, – поглаживая девичий подбородок, принялся размышлять он, – а ведь почти никто не зовёт меня по имени. Или ваша светлость, или Тремор. Лишь Виола называет меня Энтони. Герцогский титул держит всех на расстоянии, даже моих друзей – а тех, кому я доверяю и зову друзьями, очень мало. Но даже они не обращаются ко мне по имени. – Энтони потрогал крошечную родинку у Дафны на подбородке. Та в ответ подняла было руку, будто бы желая оттолкнуть его, но, поколебавшись, не стала этого делать и рука её так и замерла в воздухе.
«Что может заставить её расслабиться, отказаться от своих защитных барьеров?», – гадал Энтони. Он всегда гордился собственным умением владеть собой, но мисс Уэйд… она превзошла его.
– Если бы мы были друзьями, мисс Уэйд, вы бы стали называть меня по имени?
Она отвернулась.
– Думаю, это было бы неподобающе. Я бы… я бы предпочла не делать этого.
Энтони пододвинулся. Если он её поцелует, кто знает, что будет? Может быть, плотина, сдерживающая её чувства, будет прорвана, внутри неё что-то отпустит и вся эта страсть вырвется на свободу? Он прижал ладонь к её щеке, собираясь повернуть девичью головку к себе.
– Вы хотите, чтобы мы были друзьями, ваша светлость? – вдруг спросила Дафна.
– Хочу. Поверьте, я очень этого хочу. – Энтони угадывал её желание и в то же время страх в напряжении шеи, прерывистости дыхания. Он наклонил голову.
– Друзья позволяют себе такие вольности? – спросила Дафна, и слова эти остановили его вернее, чем если бы она дала ему пощёчину.
Энтони застыл. Губы его почти касались её, пальцы замерли на девичьей шейке. Затем он чуть отодвинулся и впился взглядом в её профиль, на который сквозь листья каштана пятнами ложился свет. Впервые с самого детства его терзала неуверенность.
Прежде Энтони не имел дела с девственницами. Первую свою любовницу он выбрал в шестнадцать, и за прошедшие с тех пор тринадцать лет у него не было недостатка в женской компании. Приезжая в Лондон, он позволял себе наслаждаться прелестями дам полусвета. Но ни одна из женщин, разделивших с ним постель, не была девственницей.
Желание не имело ничего общего с опытом, и хотя Энтони чувствовал желание Дафны как своё собственное, он не мог им руководствоваться. Мисс Уэйд работала на него и к тому же сейчас казалась уязвимой, хрупкой. Проявив настойчивость, он мог бы сорвать поцелуй, но все поступки Энтони определяла честь, и она определила его решение и сейчас.
Сделав глубокий вдох, он призвал на помощь всю свою несгибаемую решительность, благодаря которой с самого детства им управлял разум, а не эмоции, и отпустил Дафну.
«Ничего страшного не произошло», – заверил себя Энтони. Какой вред в простом прикосновении? Никакого. Но всё же он отодвинулся от мисс Уэйд на более приличествующее расстояние, и они завершили трапезу в молчании, сидя на противоположных углах одеяла.
***
Примечания:
1. Ланселот Браун (Lancelot Brown; 1715—1783 гг.), прозванный «умелым Брауном» (Capability Brown), — английский ландшафтный архитектор, приверженец системы английского (пейзажного) парка, которая господствовала в Европе до середины XIX века. При устройстве своих садов симметрии каменных сооружений он предпочитал «естественные» пруды, насыпи, газоны и гармонично распределённые купы деревьев.
2. С английского Rotten Row переводится как гнилой ряд.
3. De rigueur (фр.) – в порядке вещей, обязательно.
Дафна в точности не знала, чего ей ожидать от своего первого настоящего урока танцев, но думала, что начнётся он с танцевальных движений. То, что она ошибалась, стало ясно сразу же.
– Что я должна сделать? – спросила она, изумленно глядя на Энтони.
– Пройтись, – он взял её за руку и вывел из своей бывшей детской в длинный коридор.
– Это, конечно, глупо с моей стороны, – пробормотала Дафна, – но я думала, что стану учиться танцевать.
– Так и будет, но сначала я хочу посмотреть, как вы ходите.
Дафна же, напротив, этого совсем не желала, но когда Энтони сцепил руки за спиной и пошёл вперёд, она присоединилась к нему.
– Чтобы хорошо танцевать, мисс Уэйд, – прозвучало объяснение, – нужно правильно ходить. Танец, особенно спокойные шаги кадрили, немногим отличается от ходьбы под музыку.
Не успели они сделать и дюжины шагов, как Энтони остановился. Дафна замерла рядом.
– Почему вы остановились? – спросила она.
Молча Энтони повернулся и положил одну ладонь ей под грудь, другую прижал к пояснице. От его прикосновения Дафна захлебнулась в глубоком испуганном вздохе, но Тремор, казалось, этого совсем не заметил, поскольку продолжал прижимать ладони к её телу да ещё бесстрастно пояснял:
– Помните, спину нужно держать прямо. Сегодня вы не реставратор, склонившийся над столом с бронзовыми предметами, и не археолог, ищущий в земле глиняные черепки. Вы юная светская барышня, вышедшая на неспешную прогулку.
Энтони опустил руки и пошёл вперед. Но даже тогда тепло его прикосновений продолжало жечь её. И чувствовала она себя кем угодно, но только не благовоспитанной юной леди. Дафна пошла следом, и сердце её стучало так, как не стучало никогда прежде при столь неторопливом движении.
Она твердила себе, что просто не привыкла к подобному. Вот и всё. Уже несколько раз Энтони касался её, и каждое его прикосновение поражало Дафну вспышкой неописуемого удовольствия. Лишь одно воспоминание о странном, тающем ощущении, которое герцог мог вызвать в ней, проведя кончиками пальцев по её щеке или положив руку ей на спину, заставляло всю её трепетать. Но Дафне вовсе не хотелось чувствовать подобное. Только не по отношению к нему.