Страница 16 из 88
– Вы, вы, вы! – вскричала Дафна, и этот взрыв изумил Энтони не только потому, что она осмелилась говорить с ним в подобном тоне, но и потому, что это было первое проявление чувств с ее стороны. – Может, вы и герцог, но отнюдь не пуп вселенной! Разве что в вашем воображении, ибо вы самый эгоистичный человек, которого я когда-либо знала. И самый невнимательный! Вы приказываете слугам и работникам, не утруждая себя ни «пожалуйста», ни «спасибо». Вас мало заботят чувства других, и вы настолько высокомерны, что полагаете, будто ваш титул дает вам право вести себя так. Я… – мисс Уэйд осеклась и обняла себя руками, словно стараясь сдержать эмоции.
И ей следовало бы давно это сделать, поскольку сей поток необъяснимой критики был ничем не оправдан и совершенно непростителен.
Энтони открыл было рот, чтобы отчитать нахалку за дерзость, как любого из своих служащих, но мисс Уэйд продолжила прежде чем, он успел вымолвить хоть слово:
– Все дело в том, ваша светлость, что вы мне не нравитесь, и я более не желаю работать на вас. Говорите с леди Хэммонд, если хотите, но я уеду ровно через месяц независимо от того, запретите вы ей помогать мне или нет.
И не говоря более ни слова, она направилась к выходу. Энтони глядел ей вслед, не зная, последовать ли ему за ней или сначала устроить сестре хорошую взбучку за все те идиотские мысли, что она внушила мисс Уэйд. В конце концов, он не сделал ни того, ни другого.
Вместо этого он наклонился и поднял с пола заявление мисс Уэйд об увольнении. Развернув листок, он пробежал глазами две строчки, написанные ровным безупречным почерком.
Складывая бумагу, Энтони вернулся мыслями на пять месяцев назад, в тот день, когда мисс Уэйд прибыла в Тремор-холл. Сегодня был не первый раз, когда ей удалось удивить его.
Очень долго он мечтал начать раскопки античной римской виллы на своей земле и представлял себе музей, в котором выставит найденные экспонаты. Это был бы первый музей в Лондоне, в котором со славным периодом британской истории могли бы ознакомиться не только богатые и влиятельные, но и самый простой люд.
По всему миру о сэре Генри Уэйде шла слава как о лучшем знатоке античности своего времени. Энтони хотел именно лучшего. Три года он пытался убедить сэра Генри заняться раскопками виллы и реставрацией найденных там древностей, но безуспешно. Ему пришлось нанять других, менее искусных реставраторов, и он нашел их опыт и умения удручающе несоответствующими своим требованиям. Поэтому Энтони не оставлял попыток уговорить сэра Генри вернуться в Англию и наконец добился согласия.
Но в тот мартовский день пять месяцев назад в приемной Тремор-холла он увидел отнюдь не этого выдающегося джентльмена. Среди каменных статуй, зеленых мраморных колон и хрустальных канделябров стояла молодая девушка с округлым серьезным лицом и в очках в золотой оправе. Она представилась дворецкому как дочь сэра Генри. Одетая в поношенный коричневый дорожный плащ, коричневые ботинки из толстой кожи и широкополую соломенную шляпку, с простым черным саквояжем у ног, она выглядела столь же скучной, как и марокканская пустыня, из которой прибыла.
Тихим, хорошо поставленным и лишенным каких-либо чувств голосом она сообщила о смерти сэра Генри и о том, что она приехала сюда, чтобы заменить отца и заняться раскопками.
Его мгновенный отказ должен был заставить ее без промедления двинуться к выходу, однако этого не случилось. Мисс Уэйд пропустила его слова мимо ушей, словно он не произносил их вовсе. Она подробно, подкрепляя свой рассказ многочисленными фактами, поведала ему о своих знаниях и опыте и дотошно перечислила причины, по которым ему непременно следует нанять ее вместо отца.
Когда Энтони наконец смог прервать выскочку, заявив самым ледяным тоном – а будучи герцогом, он умел говорить так, что цепенели храбрейшие – что он остановил свой выбор на сэре Генри, потому что желал иметь наилучшего специалиста и не намерен взамен прибегать к ее услугам, мисс Уэйд не опустилась до мольбы. Она не попыталась воззвать к его сочувствию или благородству, рассказывая душещипательные истории о том, что у нее нет ничего и никого и что ей необходима эта работа. Невероятно похожая на печального совенка, она лишь моргнула, с непроницаемым выражением на лице посмотрела на него сквозь стекла очков и заявила совершенно серьезно:
– Я самая лучшая.
Его недоверчивый смех ничуть не обескуражил ее, ибо мисс Уэйд без запинки продолжила:
– Я дочь сэра Генри Уэйда, а лучше его никого не было. Он обучил меня всему, и теперь, когда его больше нет, вы не найдете никого более подходящего на это место, чем я.
Энтони не хотел нанимать чудачку, но выбора не было. В силу практической необходимости он согласился. Ради приличий пришлось переселить в большой дом из коттеджа чету Беннингтонов, чтобы миссис Беннингтон выступила в роли дуэньи мисс Уэйд.
За те пять месяцев, что мисс Уэйд провела в поместье, он понял, что ее слова не были пустым бахвальством. Она знала о памятниках древнего Рима больше, чем он надеялся когда-либо узнать. Она отлично разбиралась в мозаике, а в работе с фресками достигла абсолютного совершенства. Энтони хотел получить лучшего из лучших, и, как она без обиняков заявила, он и правда получил его.
Энтони очнулся от воспоминаний и смял листок в комок. Пока раскопки не будут завершены, мисс Уэйд никуда не уедет. Обладая превосходным специалистом, он, разумеется, не собирался с ним расставаться.
Примечания:
1) Камка – ткань из шелка, похожая на атлас. Материя с двухсторонним декором, в которой техникой переплетения нитей создается переливчатый эффект блестящего узора на матовом фоне либо матового рисунка на блестящем поле. Такая ткань обычно бывает одноцветной, а переливчатость достигается за счет разного направления нитей и основы. Матовый узор с одной стороны превращается в блестящий с другой. На Руси "камчатые ткани" имели распространение, вероятно, с XIV в. (упоминаются в письменных источниках с XV в.). Слово "камкасный" означало "узорчатый".
2) Махагоновое дерево относится к деревьям ценных пород. Его древесина красивой коричнево-красной окраски легко поддается обработке и используется для изготовления мебели, музыкальных инструментов и отделки стен. Растет в Южной Америке и островах Карибского моря.
Глава 6
Виола предвидела, что Энтони не понравится намерение Дафны оставить раскопки. Она убедилась в своей правоте, едва он ворвался в ее гостиную через час с небольшим после ухода Дафны. Брат был мрачнее тучи.