Конец игры

‒ Всякое случается. Даже одна искра может стать причиной большой катастрофы.

Ахаха. Типа, и у блондинок бывают мозги.

Куп мысленно усмехнулся, но вслух произнёс:

‒ Пожалуй, вы правы. Как всегда правы, мисс Хетчет!

И швырнул коробок в стоящую неподалёку урну.

Вполне удовлетворённая мисс Хетчет благополучно скрылась за поворотом, а Куп в последний раз глянул на Лейси, но говорить ничего не стал – пошел, шаркая ботинками и беззаботно насвистывая, по своим новым, еще не придуманным делам.

Теперь можно не сомневаться, что денежки найдутся. Овца постарается, притащит, как миленькая. Но всё-таки для надёжности Куп решил устроить показательное выступление: вечером пробрался к дому Филлипсов и организовал небольшой костерок прямо на крыльце. Ждал, что сработает противопожарка, но вместо этого из дверей выскочила растрёпанная латиноамериканка и заверещала по-своему на запредельной громкости – сама себе сигнализация.

Куп еще долго гоготал, вспоминая, как обитатели особнячка носились, словно в задницу ужаленные, по дому, по лужайке, и с такими дебильными рожами! Особенно эта овца Лейси. Все всматривалась в непроглядную темноту, будто ожидая, что оттуда, как черт из табакерки, выпрыгнет он, Купер. Но как бы ни так!

Но зато денежки она притащила точно в срок.

‒ Это все, ‒ виновато пролепетала, стараясь держаться и не подавать вида, будто боится. А у самой ручонки задрожали, нижняя губенка зашлепала туда-сюда, как у рыбки в аквариуме. – У меня больше нет.

‒ Ты уже так говорила, детка, ‒ Купа просто распирало изнутри, когда он всматривался в глаза, полные страха. – Забыла? И, ‒ Он торопливо пересчитал деньги, озадаченно свёл брови, ‒ тут только треть от оговоренной суммы.

Филлипс буквально задохнулась. Только бы в обморок не грохнулась!

‒ Но я добрый, ‒ Куп дружески хлопнул её по плечу. ‒ Даю тебе ещё четыре дня. И даже пени не возьму.

‒ Я… я… я… ‒ заблеяла Филлипс и вдруг выдохнула скороговоркой: ‒ Я всё про тебя расскажу!

Это типа угроза?

‒ Кому? – Куп состряпал невозмутимое лицо, хотя, признаться, поджилки слегка дрогнули. Но он знал, что запугивание и шантаж – надежные средства, на которые стоит положиться. – Да кто тебе поверит? И, знаешь, ‒ Куп нарочно сделал паузу, ‒ старые дома горят очень хорошо. У тебя ведь старый дом? Что ты там говорила? Его построил еще твой дедушка, да? И вы живете все вместе?

Филлипс молчала, даже не пыталась дергаться. Распласталась по стене, словно пришпиленный полупрозрачный мотылёк из коллекции энтомолога. Только крылышки подпалены. Никому эта овца не скажет! Куп даже не сомневался. Как и в том, что всем окружающим начхать на бедняжку. Такие, как она, рождаются и умирают незамеченными. Они за всю свою гребанную жизнь могут не наследить ни разу. Святоши!

На следующий день Лейси не пришла в школу, тогда Куп сам решил наведаться к её дому. Послонялся поблизости, но все без толку – девчонка, скорее всего, заболела. Или струсила. Или заболела, оттого, что струсила. Наделала в штаны, дуреха! И Куп чувствовал себя божеством, которому все подвластно.

Если бы он захотел, запросто влез бы через окно в спальню к этой курице. Жаль, что не знал наверняка, где расположена нужная комната. Ввалился бы нечаянно к ее дорогому дедуле ‒ то-то был бы номер! Старикан, бедолага, помер бы с перепуга! Или, наоборот, бросив костыли, поскакал бы из дома прочь, сверкая пятками!

Куп прыснул в кулак.

Мимо него по улице протопал какой-то дохлик в натянутом на глаза капюшоне, бросил из-под него короткий взгляд и свернул за угол. Черная куртка, камуфляжные штаны… Не понятно, почему Куп обратил на него внимание?

Через день Филлипс тоже не пришла, и Куп всерьез заволновался: вдруг она реально заболела, её увезли в клинику – ведь тогда все его планы насмарку. А он очень рассчитывал на баблосики, даже присмотрел себе машину. Пусть ржавую развалюху, но на ходу. Лучше иметь свою тачку, чем каждый раз выпрашивать у братца. А продавец заявил, что придержит у себя машину только исключительно ради Купа, потому как на неё имеется ещё один покупатель, и если денег не будет в ближайшие три дня…

Сучка Филипс! Если из-за неё Куп пролетит с тачкой, тогда уж точно он подпалит её домишко вместе со всеми обитателями. Или придумает что-то ещё, похлеще. Ей даже лучше не представлять, что именно – все равно мозгов и фантазии не хватит!

Но Куп и сам толком не успел придумать изощренное возмездие, не понадобилось. Из открывшегося школьного шкафчика ему под ноги выпала записка. На вырванном из блокнота листе было нацарапано неровным нервным почерком: «Я всё принесу. Только не в школу. Не хочу, чтобы кто-то видел. Приходи в восемь вечера в недостроенное здание у реки. Ты наверняка его знаешь. Я буду там».

Офонареть! Похоже, у Филлипс крыша поехала. Святоша знает такие места? И что ещё за тайные встречи?

Куп фыркнул.

Да и хрен с ней! Пусть играется, лишь бы денежки приволокла. К тому же, сама дура – местечко-то, и правда, подходящее! Никто ничего не увидит, никто ничего не услышит – ори, хоть до потери голоса!

Каких-то особых страстей Куп, конечно, не планировал – просто зажмёт Филлипс в уголке, покажет, что такое настоящая мужская ласка. Ее щуплая задница давно напрашивается на приятности, вот только нет желающих! Так что пусть воспримет все это, как пламенную благодарность. Кто ещё на такое чудо позарится? У нее ж ни сзади, ни спереди – два прыща и две черствые булочки.

Свет электрических фонарей разгонял сгустившуюся темноту зимнего вечера, заброшенное здание встретило Купа непробиваемым молчанием. Почему-то он надеялся обнаружить Лейси прямо у дверей, но кругом не было ни души. Или ещё не пришла, или уже забралась внутрь. Реально тупая овца.

Заходить в дом не хотелось. Там ведь наверняка грязища и мрак, хоть глаза выколи. Куп недовольно скривился. Вот точно, Филлипс у него оттуда не выберется, пока он основательно не опробует наощупь все её недозрелые «прелести». Зато впредь будет умнее, выбирая местечко для «свиданий».

Хотя… кто знает? Вдруг она нарочно? Решила заранее откупиться натурой, предложить самое дорогое, что у неё есть, в надежде, что Куп удовлетворится и отстанет. Ха! Какой идиот бросит золотоносную жилу? Да и потом действительно можно чередовать: натура-баксы-натура-баксы. Тем более тачка у него уже будет.

Дверь скрипнула, но поддалась. Свет ближайшего фонаря проложил короткую дорожку в темноту. На полу Куп заметил строительный мусор и прочий хлам, вроде чудом залетевших сухих листьев, рваных пакетов и оберток от чипсов. Парень вытянул из кармана мобильник. Фонарика в нём нет, но приглушенный свет включённого экрана мог хотя бы немного разогнать мрак.

И? Теперь-то что? Ждать тут или двигаться почти на ощупь куда-то дальше? От Филлипс ни слуха, ни духа.

Куп выругался себе под нос, прошёл немного вперёд. Осмотрелся по сторонам, в надежде обнаружить вжавшийся в одну из стен знакомый девичий силуэт, но ничего не нашёл. Зато едва не навернулся, споткнувшись о кучу непонятного барахла. И мобильник едва не уронил.

Да что за хрень!

− Эй, Филлипс! ‒ выкрикнул Куп. ‒ Ты где? Какого дьявола? Я не в прятки пришёл играть! Тащи свою задницу сюда и гони деньги! А то смотри, накину процентов.

Но в ответ ему откликнулось только эхо, разнесло исковерканные слова по всему строению. И всё, тишина. Или… Или… Вроде бы Куп расслышал шорох. А может, даже тихие шаги. Только вот черта с два разберёшь, откуда они раздались! Даже самый незначительный звук заполнял здание целиком, откликался в каждом углу помещении.

Куп прошёл ещё немного и, можно сказать, упёрся в стену. Точнее, в стену с забитым деревянным щитом окном. Дальше прохода не было. И овцы Лейси тоже нигде не было. И это окончательно его взбесило.

‒ Долбанная Филлипс! Ты слышишь меня? Если ты сейчас же не явишься, я поставлю тебя на счетчик! Время пошло. Тик-так.

И снова шорох. Теперь уже Куп разобрал точно ‒ за спиной, ‒ но оборачиваться не торопился. Ухмыльнулся, представив, как скромница Лейси робко протискивается в комнату, протягивает ручонку с пачкой новеньких, хрустящих купюр; как сам он торопливо вырывает из ее пальцев деньги, прячет в карман и хватает недотрогу за запястья, жадно притягивая к себе, прижимая, и, не теряя ни минуты, задирает ей юбку. Филлипс поначалу станет упираться, попробует вырваться, жалобно пискнет: «Отпусти. Не надо». Но Куп снова найдёт подходящий стимул, чтобы сделать её сговорчивей – новый шантаж, новый неизведанный ранее страх. Уж это-то он умеет!