Четвертые

Алекс как то странно смотрит на меня. Мне не удается идентифицировать значение его взгляда. Наверное, он мне еще не верит.

…Тем временем Инна встречается на Центральной площади с Димой, в ее руке наполовину съеденная картофелина.

– Как она?

– Не знаю, пока не появлялась.

Дима мрачно оглядывается по сторонам. Он как всегда безукоризненно выбрит и опрятно одет.

– Видела ее с Алексом.

– Мы в России.

– Он сам себя так называет.

– Значит перестанет.

Он резко разворачивается и уходит.

…Переговорив, мы с Алексом вернулись в поселок. Пора расходиться, меня переполняет нетерпение, желание как можно скорее выбраться отсюда. Наконец я начну действовать – у меня появился шанс и… помощь.

– До вечера будь дома. Придумай что-нибудь для Инны.

Он протягивает мне крошечный сверток.

– Снотворное.

– До встречи.

Я ухожу, Алекс провожает меня взглядом. Его доверие нужно заслужить, я понимаю. У нас одна цель – скорее покинуть это «уютное» местечко утопичного общества, хотя причины разные.

11.

Я сильно волнуюсь. Никогда раньше не врала и не использовала людей. Но справедливости ради стоить заметить, что никогда раньше на кону не стояла жизнь моей семьи.

Поэтому сегодня я приготовила ужин. Первый раз в жизни. Вспомнила все, что умела, чему учили и расстаралась. Зажгла свечи из белого воска, положила белую скатерть (попросила в отделе выдачи инвентаря, здесь такой имеется, там есть все, что нужно), красиво сервировала стол.

Блюдо с нарезанными фруктами; овощная тарелка; салат из редиски с огурчиком, обильно посыпанный укропом; вегетарианский вариант оливье; салатик из хрустящей капусты и морковки с тонко нашинкованным яблоком и соусом из клюквы с сахаром. На горячее: тушеная в ароматной кинзе фасоль с томатами и картофель гратен, запеченный с сыром в оправе легкого аромата печеного чесночка. На сладкое я ограничилась двумя позициями: блинчики с начинкой из воздушно взбитого творога, начиненного землянично-клубничным вареньем и печеные с корицей яблоки в сладком сиропе.

Не знаю, на сколько все это вышло съедобно, так как мне кусок в горло не лезет. А Дима с Инной с энтузиазмом жуют, запивая охлажденным морсом из лесных ягод и домашним вином. Сквозь огонь свечи Дима смотрит на меня и улыбается, я стараюсь не смотреть ему в глаза.

– Ты отлично готовишь.

– Это стоило мне прогулок в детстве.

Мы с Инной переглядываемся, вспомнив, как весь двор под вечер выходил играть, а меня мама готовила к будущей семейной жизни.

– Я это помню! – она отрезает кусочек гратена и, блаженно улыбаясь, кладет его в рот. – Ева, идем гулять! Не могу, блины печь учат. Но это того стоило!

Мы весело смеемся, но беспокойство быстро охлаждает меня. Дима разливает вино, я едва успеваю накрыть ладонью свой бокал.

– Я пас. После вчерашнего больше ни за что.

Он улыбается, но смотрит внимательно. Мне не по себе. Неужели что-то подозревает?

– Перебрала? – Инна большими глотками запивает морсом еду.

– Да уж. Не помню, как дома оказалась.

– Освоилась здесь? – непринужденно спрашивает Дима. Если бы не случайно услышанный их с Инной разговор, я бы решила, что он действительно обо мне беспокоится.

– Да, мне нравится, – как можно убедительнее отвечаю я.

Не могу же я сказать, что мне тошно находится в этой «общине», слушать их разговоры об избранности, что это система без будущего. Мне нет до них дела, и я упорно избегаю Диминого взгляда.

– Думаю, ты что-то не договариваешь.

Я даже не испугалась, мне нечего скрывать.

– За сестру волнуюсь, – смело смотрю ему в глаза.

– Давай съездим за ней.

Вилка выскальзывает из моей руки и со звоном падает на пол.

– Ты… Можешь?

Дима встает, поднимает ее и протягивает мне:

– Конечно.

Я совершенно сбита с толку. К чему наш с Алексом план и похищение, если Дима…

– Но Василий сказал…

Дима с Инной снисходительно улыбаются, глядя на меня.

– Не думай об этом.

В его словах столько уверенности и убежденности в своих возможностях. Я в раздрае.

– Девочки, мне пора.

– Гуд бай, босс.

Уходя, Дима легко дотрагивается до моего плеча, я замечаю, что Инне это не нравится.

– Завтра решим, когда поедем за сестрой, – говорит он мне.

– Спасибо.

Отвечаю чисто механически. Мне сложно понять его мотивацию, может, это просто способ меня контролировать?

Мы с Инной убираем со стола, я задуваю свечи, по-прежнему в своих раздумьях. Дима может помочь с Лесей, но при этом есть человек, который по его вине страдает. А если так и нужно? Если Алекс не прав? И тот человек совсем не безопасен? Но тогда почему они это так скрывают? Но все же… Лесю можно вытащить без чьих-либо похищений. Хотя, еще вопрос, могу ли я доверять Алексу, что он не бросит меня, когда я помогу ему выкрасть того мужчину? Боже, и что же делать? Инна наблюдает за мной, мы выросли вместе – я для нее как открытая книга.

– Все нормально?

– Дима реально может помочь?

– Ты так и не поняла?

– Что?

– Он здесь главный.

– А Василий?

– Не тупи.

– Ин, я должна найти родителей. Папа…

Инна безнадежно зевает.

– Слушай, ты мой фрэнд, но с родителями тебе рассчитывать не на кого. И тебе стоит относиться к этому по другому, но если ты сейчас уйдешь, назад уже не примут. Здесь вам с Лесей будет безопасно. Ну и Дима на тебя глаз положил.

– Я заметила, тебе это не по душе.

– Фигня. Все равно не мой тип. Блин, че так рубит?

– Я закончу здесь, ты иди.

– Угу.

Боже правый, как мне принять верное решение?

12.

Я не склонна рефлексировать: если приняла решение, не буду мучиться, верное оно или нет, главное – действовать, а будущее расставит все по местам и само оценит мой выбор.

В кромешной тьме мы бы, наверное, давно обо что-нибудь споткнулись или что-нибудь сломали, но на наше счастье светит полная луна. Кажется, она занимает полнеба и освещает мир теплым, апельсиново-желтым светом. При таком свете чувство опасности притупляется, как и чувство тревоги, – холодный белый свет подошел бы нашей ситуации больше. В поселке не горит ни огонька и стоит гробовая тишина, поэтому мне кажется, мы грохочем, как грузовик с металлоломом.

Похищение прошло совершенно буднично и без препятствий. Обычно к двенадцати ночи весь поселок спит глубоким сном, так как здесь принято вставать не позже шести – семи утра и трудиться на благо общины (это и земледелие, и в целом все, что обеспечивает ее жизнедеятельность, плюс школьно-образовательную, просветительскую, социальную и культурную жизнь). После часа ночи Алекс зашел проведать ребят в тот дом и угостил пивом со снотворным. Дима и Василий к этому моменту уже спали. Дима по причине снотворного, Василий по причине обилия трав и благовоний, которыми он злоупотребляет. Дождавшись условного сигнала, я вошла в дом, и мы вытащили оттуда бессознательного пленника. Он, к нашему огорчению, оказался очень крупным и тяжелым, поэтому пришлось импровизировать и загрузить его в садовую тележку на колесах.

Вся техника здесь или новая или в отличном состоянии, поэтому тележка бесшумно катится по тропинке вдоль забора, ведущей к задней оконечности поселка. Мы с Алексом толкаем ее вместе, так и быстрей, и легче. Я не стала брать с собой почти ничего, кроме рюкзака с самыми необходимыми вещами (телефон, спички, сухари).

– Не тяжело?

– Я в порядке.

Внезапно меня «осеняет», и я резко останавливаюсь.

– Что случилось?

– А какой у нас план? Ворота же в другой стороне.

Алекс искренне улыбается, видно, его очень позабавил мой вопрос.

– А мы через них не пойдем.

Он толкает тележку, но я остаюсь на месте, он оглядывается.

– Ты считаешь, что и сейчас мне ничего знать не полагается? До сих пор не доверяешь?