Контекстуальность онтологии и современная физика

Тау-нейтрино не было открыто «вдруг». И понятие «тау-нейтрино» не было определено сразу. Оно формировалось постепенно, как теоретически, так и на опыте. То есть постепенно очерчивался и уточнялся фрагмент реальности, в котором позже тау-нейтрино и было идентифицировано, а затем окончательно установлено («открыто»). Краткая история такова [111] : понятие (и соответствующий символ) «тау-нейтрино» было введено в 1977 году. В 1979 году было доказано, что нейтральная частица, присутствующая в тау-распаде, нейтрино. Существование тау-частицы как третьего нейтрино (тау-нейтрино) – изоспин-партнёра тау-лептона – было окончательно установлено между 1981 и 1986 гг., тогда как её свойства были точно определены в 1989 году на экспериментах по электрон-позитронным и протон-антипротонным столкновениям. В 2000 году наблюдалось взаимодействие тау-нейтрино с материей [111].

Приведём пример из ещё более ранней истории физики. Эйнштейн и Инфельд пишут [Einstein 1938 : 157–158] :

«Вначале концепт поля был не более чем средством, облегчающим понимание явления с механической точки зрения. (…) Признание новых концептов шло неуклонно, пока понятие поля не затмило собой понятие субстанции. Было осознано, что в физике случилось нечто важное. Была создана новая реальность, новый концепт, для которого не было места в рамках механического описания. Медленно и в борьбе концепт поля занял лидирующее место в физике и стал одним из основных физических концептов. Для современного физика электромагнитное поле так же реально, как реален стул, на котором мы сидим».

Такого рода преобразование концепций в полнокровные концепты, идентифицирующие новые и хорошо установленные определённые реальности, в физике происходит постоянно. Известно, например, что Гейзенберг не верил, что мысленные эксперименты с одиночными атомами могут быть реализованы. Тем не менее они стали реальностью (см., например, [232]). Аналогичным образом в реальность «превратились» концепты чёрной дыры, бозона Хиггса, гравитационных волн и другие.

Подобно тому как можно иметь дело с тем или иным неконцептуализированным (если у него нет необходимой теории), а лишь очерченным, или слабо концептуализированным, фрагментом физической реальности, можно иметь дело с неконцептуализированным фрагментом социальной реальности – неконцептуализированным социальным Ощущаемым. В отсутствие соответствующих концептов социальные явления могут восприниматься как социальное Ощущаемое, как просто социальная реальность в её самости (ipseity). Тот или иной фрагмент социальной реальности (социальное Ощущаемое) доступен (первоначально, так сказать, в «сыром виде», а не в виде определённых социальных объектов, явлений, сущностей) нам лишь в рамках той или иной социальной формы жизни. Если мы ничего не знаем о некоторой области социальных явлений, даже постановка самого вопроса о том, что происходит, будет невозможной. Концептуализация начинается там, где мы делаем различия, ставим интересующие нас осмысленные вопросы и ищем на них осмысленные ответы.

Для Хайдеггера мы слышим не просто некоторый гудок или гудок автомобиля, а мы непосредственно (а не опосредованно) слышим, воспринимаем гудок автомобиля почтальона. То есть мы непосредственно воспринимаем его в его социальном измерении. Это измерение могло бы быть не воспринято, например, человеком, который не знаком со способом доставки почты, иностранцем или ребёнком. В этом случае социальное Ощущаемое не было бы концептуализировано как гудок автомобиля почтальона, как сигнал доставки почты, но оно не перестало бы существовать. Человека, неспособного идентифицировать те или иные аспекты, измерения реальности, по причине отсутствия соответствующих концептов, Витгенштейн называет «концептуально слепым».

Социальная реальность не менее реальна, чем природная реальность. Как и всякая реальность, она просто такова, какова она есть. И она не может быть редуцирована к природной реальности. Социальное имеет, так сказать, свою собственную природу; оно реально по-другому, чем природа. Реальность социальных институтов, традиций, статусов отличается от реальности природных объектов.

В то же время социальное не менее естественно, чем природное, а его восприятие не менее непосредственное. Оно не добавляется к природному, не располагается на вершине пирамиды, у основания которой находится природное. Всё же метафора «второй природы» по отношению к социальному не совсем удачна, так как она позволяет предположить, что «первая природа» является более фундаментальной, более реальной.

Мы также не принимаем решение, ни индивидуально, ни сообща, о том, что есть та или иная социальная реальность, – например, о том, кого назвать постальоном. Социальная реальность не условна, не театральна, не конструируется, как это полагал постмодернизм. Условности и игра в социальное, имитация и видимость вторичны, предполагают реальность социального. Традиция как подлинная социальная форма жизни – концептуализированная социальная реальность, а не условность.

Социальная реальность – реальность устоявшихся социальных практик, традиций – «форм жизни» и «языковых игр» – и имманентным им норм, которые не формальные трансцендентные правила, навязываемые извне. Мы делаем не только то, что должны делать, но и, как правило, то, что все делают. Социальные объекты идентифицируются в контексте при помощи измеряющих социальную реальность социальных норм. Поэтому социальная онтология вариабельна, плюралистична.

В рамках контекстуального реализма отвергаются как редукционизм, согласно которому вещи вообще лишены социального измерения, так и метафизический социальный реализм, согласно которому вещи имеют внутренне присущее им социальное измерение, которое не зависит от контекста.

С точки зрения контекстуальной можно посмотреть на любую область исследования, в которой возникает вопрос о реальности. В частности, как нам представляется, реальность прошлого тоже контекстуальна. Как пишет Баро :

«Мы не ответственны за то, что когда-то произошло без нашего вмешательства. Но мы ответственны за то, что мы можем сделать настоящим, ввести в существование. Это хорошо поняли стоики. То, что от нас совершенно не зависит, не должно нас беспокоить, даже если и должно заслуживать наше внимание.

В отношении природы вещи не обстоят фундаментально иначе. Нильс Бор применил к естественному становлению, которое изучает, в частности, квантовая механика, формулу Киркегарда “Мы актёры, а не только просто зрители, в большой драме Вселенной”» [61, p. 13]. (Наша интерпретация квантовой механики в рамках контекстуального реализма излагается в Главе 11).

Эти слова могут быть интерпретированы идеалистически. Мы интерпретируем их реалистически, но не в метафизическом смысле: не всякое прошлое имеет объектное существование, так как для этого необходима его концептуальная (теоретическая) идентификация, по крайней мере потенциальная, то есть в принципе. Но это не значит, что неконцептуализированное прошлое не реально.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «