Страница 7 из 8
Вкратце, контекст есть там, где имеет смысл говорить об истинных или ложных высказываниях (корректных или некорректных действиях), но не о предопределённости их истинности или ложности (корректности или некорректности) : в этом смысле контекст – это определённость без предопределённости. Высказывания, суждения и действия первичны. Они – употребления концептов в контексте. Понятие контекста, таким образом, возникает там, где возникают концепты, нормы, язык и их применения. Как пишет Бенуа, «что касается понятия контекста, то «контекст возникает лишь там, где начинается эта нормативная игра в реальности, которую в том или ином смысле называют «мыслью». Сам контекст, однако, (…) остаётся безмолвным» [75, p. 88]. Контекстуальное и концептуальное (или нормативное) идут рука об руку. Нельзя понять одно, не поняв другое. Парадигматические случаи употребления языка (концептов, норм) – деконтекстуализированные, тогда как новые случаи – по определению контекстуальные: контекст – это всегда новизна. Витгенштейновские языковые игры контекстуальны, что также означает, что они не автономны, а укоренены в реальности.
Поскольку контекст – это непредопределённость, новизна, он есть там, где есть обоснование постфактум: контекст не иррационален, он предполагает рациональность. Контекст есть там, где фрагмент реальности, реальный объект может менять свою идентичность, превращаться в другой реальный объект.
Итак, как уже было сказано, образно говоря, контекст есть там, где есть укоренённость в реальности, интимная связь с ней. Он есть там, где смысл, нормы (правила), концепты питаются самой реальностью, которая играет роль почвы для них. Поэтому можно также сказать, что контекст есть сама реальность. Только в контексте можно говорить о полнокровном смысле, концептах, нормах, которые противостоят псевдосмыслу, псевдоконцептам и псевдонормам. Контекст есть там, где удовлетворяется введённое выше условие адекватности (условие подходящести можно отнести к более широкому контексту). Он есть там, где есть реальное бытие, реальный объект.
Выше мы ввели понятие «Ощущаемое», ссылаясь на обыденный перцептивный опыт. Речь может идти о перцептивном опыте, приобретаемом посредством любого из шести органов чувств или их комбинаций. Визуальная перцепция играет, однако, особую роль. Классическое понятие объекта было сформировано именно на базе визуальной перцепции.
Можно, однако, расширить понятие неинтенционального перцептивного опыта – ощущаемого – на другие и удалённые от обыденной жизни области реальности, так что можно также говорить об ощущаемом в физике (например, можно «ощущать» фрагмент субатомной реальности или фрагмент космологической реальности), математике, социальной сфере и так далее. (В качестве альтернативы можно вообще отказаться от понятия ощущаемого в областях, удалённых от обыденного опыта. То есть можно говорить о социальной реальности, математической реальности, реальности кварков и чёрных дыр и так далее как о реальностях, которые не ощущаются.) О реальном объекте мы будем говорить как об объекте ощущаемом, то есть объекте, укоренённым в соответствующей области реальности, «форме жизни».
Эпистемология модерна сталкивается с «проблемой доступа» субъекта (мысли, концептов, языка) к реальности, которая на самом деле псевдопроблема. Контекстуальный реализм обращает внимание на то, что мы сами являемся частью обыденной, физической, социальной и других видов реальности. Как таковые они не концептуализированы. Мы способны получить тот или иной осознанный «доступ» к ним лишь в том случае, если мы уже выработали соответствующие концепты и овладели ими, то есть способны корректно их применять. То есть субъективность – это нормативное «движение» в самой реальности. Философия модерна вводит дуализм субъекта и объекта с самого начала и, как следствие, не может его преодолеть. У нас дуализм с самого начала отсутствует. В Части II это позволит, например, нам устранить проблему наблюдателя и неразрывно связанную с ней проблему измерения в квантовой механике. Проблемы интерпретации, с которыми сталкивается современная физика, обусловлены неверными предпосылками философии модерна (постмодернизм есть лишь крайнее проявление модернизма).
Физическая реальность как таковая – неконцептуализированное физическое Ощущаемое. Это физическое Ощущаемое, однако, не всегда и не всякому «дано» – не в смысле данного (определённого) объекта (то есть чего-то, что имеет идентичность), а в смысле «данного» неконцептуализированного (не имеющего определённости) фрагмента физической реальности (хотя тот факт, что речь идёт о физической реальности, уже предполагает известную минимальную концептуализацию при помощи физических концептов)20. Просто фрагмент реальности нам не дан, подобно явлению или объекту21. Он может быть нам «дан» или нет в том смысле, что мы, так сказать, можем находиться в нём, контактировать с ним или нет. Такая его «данность» – необходимое условие для его последующей концептуализации в том или ином контексте. Как уже было сказано выше, концептуализация, о которой идёт речь, не произвольное навязывание фрагменту реальности идентичности извне, а идентификация в нём того или иного объекта (той или иной идентичности) в том или ином контексте. Наша позиция – контекстуальный реализм, а не идеализм. В частности, наша позиция не конструктивизм. Например, в физике идентификация объекта при помощи теории не есть его конструирование. В этом смысле физический опыт и физический объект не несут «теоретической нагрузки». Они просто таковы, каковы они есть (это означает, что как «корреляционизм», так и «антикорреляционизм», пытающийся преодолеть «корреляции», ложные позиции).
Для того чтобы оказаться в контакте с тем или иным определённым фрагментом реальности, необходимо его предварительно минимальным образом концептуально очертить, то есть оказаться в контакте с некоторым неопределённым (или «недоопределённым») фрагментом реальности – «формой жизни». Данность «неопределённого фрагмента реальности» – это данность «формы жизни». Употребляя терминологию Витгенштейна, скажем, что не только существование определённых объектов, но и вид или тип самого Ощущаемого, предполагает ту или иную «форму жизни». Ощущаемое – это то, что превосходит концептуализированную, объективированную форму жизни. Это то, из чего возникает новый объект. То есть форма жизни определяет Ощущаемое не положительным, а отрицательным образом.
В рамках формы жизни идентифицируются парадигматические (реальные, укоренённые в реальности и поэтому Ощущаемые) объекты, а также новые (не предопределённые) объекты – фрагменты реальности, которые до той или иной своей идентификации не имели идентичности. Идентификации нового объекта предшествует «данность», которая не есть данность объекта, а есть простое присутствие фрагмента реальности Ощущаемого (всё же, как уже отмечено выше, некоторая минимальная данность в этом присутствии очерченного фрагмента реальности имеет место), с которым субъект вступает в контакт в рамках формы жизни.
Приведём несколько примеров.
Идентификации бозона Хиггса как реального объекта («элементарной частицы») в результате применения теории, проведения многочисленных экспериментов, статистической обработки экспериментальных данных предшествовало некоторое физическое Ощущаемое, исследование некоторого фрагмента реальности в рамках Стандартной модели и практики её применения, которые играли роль физической формы жизни. Вне этой формы жизни не только бозон Хиггса не мог бы быть дан, «открыт», но не мог бы быть «дан» и соответствующий фрагмент физической реальности, физическое Ощущаемое, в котором бозон был обнаружен. Бозон Хиггса не был сконструирован при помощи теории и опыта. То есть соответствующий физический опыт бозона не несёт «теоретической нагрузки». И он не был «открыт» в метафизическом смысле, как (пред)определённый объект внешнего мира, объясняющий сам себя. Он, как уже сказано, был идентифицирован. В результате применения физической теории в контексте он приобрёл идентичность.
20
Поэтому о «фрагменте реальности» можно говорить как о «данном» в смысле уже существующей его минимальной концептуализации и нельзя говорить как о «данном» в смысле его будущей концептуализации как нового объекта. Или же о неконцептуализированном фрагменте реальности можно говорить как о данном, применяя понятие «данное» в другом смысле. Таким образом, мы сближаем понятие «данного» как определённого данного – объекта – и понятие данного как ещё неопределённого фрагмента реальности.
21
Мы говорим о данности явления и о данности объекта в рамках явления. Но можно также, как это делает Кант, отождествлять данный нам объект и соответствующее явление.