Страница 202 из 209
— Кстати, у тебя глаза покраснели. Не сказать, чтобы очень критично, но ты сейчас как крыска-альбинос, не спавшая неделю, — вдруг замечает Доктор, словно пытается меня отвлечь, переключив с гнева на что-то обыденное. Это так хорошо совпадает с моими жалкими попытками успокоиться и так нелепо звучит, что злость и испуг унимаются. Вдруг чувствую, что он прав — под веками такое жжение, словно туда песку насыпали.
— Линзы. Я их больше суток ношу всухую. Подожди…
Отхожу к плащу, лезу по карманам. Где-то был флакон с каплями.
— Да сними ты их вообще, — доносится сзади. — Так давно хочется поглядеть тебе в глаза, а не в пластиковые заглушки. Или это у тебя вместо поликарбида с металертом, чтобы хоть какой-то барьер ставить? А зря, глаза – зеркало души, и…
Трепло. Перебиваю:
— В линзах имеются прицел и дальномер, их снимать бессмысленно. Есть сложности с привыканием к бинокулярному зрению, — прохладные капли падают на роговицу правого… нет, левого глаза; любопытно, сколько я ещё буду путаться? — Допустим, мы создали Око Гармонии и всё то, что из-за него заварится, включая Войну Времени. Твоя ТАРДИС устроила самый глобальный парадокс предопределения во Вселенной, поиспользовав меня, как инструмент. А ты за неё даже не извинился. Что дальше?
Негромкое хмыканье.
— Маленькая обиженная ТМД. Ну, для начала ты могла бы ответить, откуда всё-таки у далеков понятие «мать»?
— Спишем на эдипов комплекс Давроса, — издевательски предлагаю в ответ, заливая второй глаз. — Это всё, что тебя беспокоит?
— А что тебя беспокоит?
— Отчёт Императору. Я не смогу скрыть от него подробности, даже не потому, что он увидит любую ложь, а потому, что члену Верховного Совета лгать своим не пристало.
Сзади — выразительный кашель. Между прочим, мог бы и догадаться по титулу, но прохлопал так же, как и я.
Впрочем, Доктор быстро берёт себя в руки:
— О, так тебя можно поздравить не только с амнистией, но и с повышением?
— Подтверждаю, — убираю флакон обратно и накидываю плащ. Сую руки в карманы. Разворачиваюсь.
Хищник смотрит на меня чересчур пристально для лёгкого тона вопроса:
— Значит, всё-таки не просто лейтёха-архитектор?
Пожимаю плечом с видом «так получилось». Объяснять настоящее положение дел и долго, и незачем, и вообще, это дискредитация далеков в глазах их главного врага. Пусть себе додумывает, что хочет.
— Знаешь, — продолжает Хищник, не дождавшись ответа, — я так и не могу определить своё к тебе отношение в понятных далеку терминах. Но только не вздумай считать, что это чисто научный интерес, а то, сдаётся, ты именно по этой причине мне и врезала.
Вопросительно гляжу в ответ. Проявление галлифрейской телепатии? Когда же я стану к ней устойчивой?..
— Ну, извини, если я ошибся, просто было именно такое ощущение. Знаю, сам дурак, можно было придумать что-нибудь поумнее для первого вопроса, но я слишком оторопел, просто не знал, что сказать… А, кстати. Ещё один дурацкий вопрос. О каком таком истинном враге ты говорила?
Поневоле срывается вздох. А я уж думала, что он и не спросит.
У меня было много лет на то, чтобы поразмышлять обо всяких любопытных вещах, и много информации в ложноручках. И в частности, я размышляла о Докторе, о наших с ним встречах, перебирала все известные о нём факты, искала слабые места и методы борьбы с нашим главным врагом. Высказанные соображения о системе и надсистеме — это лишь макушка айсберга, истина лежит глубоко под поверхностью. Потому что до всех этих мыслей о скрытом элементе, о надсистемном влиянии, я дошла именно через обдумывание Хищника и его значения для далеков в целом и мира в частности.
— Если я объясню, это причинит тебе боль, — честно предупреждаю я.
Доктор делается серьёзным.
— Я настаиваю.
— Хорошо, — отвечаю. Сам нарвался. — После войны ты остался единственным Повелителем Времени, способным влиять на него не ради собственного развлечения, а ради вселенского равновесия. В тебе воплотился весь твой народ, вся его миссия, всё его значение. Это очень опасно для мира. Каждое твоё действие, каждое твоё слово, каждая твоя мысль теперь имеет огромные последствия, и чем дальше, тем ярче это выражается. Поэтому Вселенная старается тебя уравновесить. Сперва она дала тебе идеальную девушку. Но Розу ты потерял. Тогда она подарила тебе идеального друга. Но и Донну ты погубил. Тогда она сотворила для тебя идеальную жену — но и Ривер ты угробил. Знаешь, что будет следующим? Рано или поздно мир подарит тебе идеального врага. Потому что больше ничто не может тебя удержать. Вселенная пока в поиске, я это вижу со стороны, трезво оценивая твою биографию. Но рано или поздно твой враг появится. И он будет действительно идеальным.
— То есть? — Доктор слушает меня с предельной серьёзностью, это даже немного напрягает.
— Он будет твоей полной, абсолютной противоположностью. Вы не сможете друг друга обыграть. Каждая победа обернётся поражением, каждое поражение — победой, общий счёт всегда будет ничьей и на пользу Вселенной, в точности по Шестой теории Круйиса. Но сколько вы при этом положите народу, я бы не хотела знать. Потому что даже для далеков это астрономические величины. Предтечи врага уже явлены, обернись и погляди, сколько их вокруг тебя. Ты уже перешёл ту черту, за которой Личность превращается в Силу. Ты уже не персона, а явление. Поэтому каждое твоё действие начинает требовать противодействия. Система нарушена; об этом меня давно ещё предупредил Каан, но я начинаю понимать его пророчество только сейчас. И ты — одно из проявлений этого нарушения. Помнишь нулевой закон термодинамики? Любая нарушенная система стремится к равновесию и рано или поздно его восстановит. Твоя ТАРДИС, далек Каан, другие Повелители Времени — все пытались найти хоть кого-то, чтобы удерживать тебя, находили тебе идеальных союзников. Даже твои враги старались тебя уравновесить, набираясь опыта и заключая альянсы. Мир поставит тебя на место. И коль скоро не удалось этого добиться позитивным влиянием, он воспользуется другой возможностью. Ты становишься богом, Повелитель Времени, и сам это понимаешь, и сам от этого бежишь, боясь повернуться лицом к факту. Именно поэтому тебе нужен кто-то, кто будет тебя останавливать. И если друзей ты не принял, то это будет равный тебе враг. И когда он появится — а он появится, — я буду ему помогать. Потому что тебя надо останавливать, и твою зарвавшуюся ТАРДИС тоже. Вы — даже не часть Шестиединой системы Стражей, но лезете в слишком глубокие структурные связи мира. Ты не думал, что будешь делать, когда кончится каждое место, которое ты мог бы посетить, не рискуя столкнуться с самим собой, когда кончится каждая дата, в которую ты мог бы прилететь, не рискуя нарушить баланс мироздания? Доктор, опомнись. На тебе слишком большая ответственность за любое твоё слово, даже за любую твою мысль. Возьмись за ум, пока не стало поздно, пока мир не создал равного тебе противника.
Его лицо постепенно из серьёзного делается злым. Похоже, я действительно бью по болевым точкам.
— Да, остепенись, вернись на Галлифрей, сядь в президентское кресло и дави зевки, пытаясь привести этот серпентарий единомышленников к единому знаменателю! — рявкает он на всю консольную, как только я делаю паузу. — Нет уж, мой маленький далек! Нет, нет и нет! И плевать я хотел на вселенную и её законы!
Безэмоционально гляжу на его гнев, почему-то твёрдо уверенная, что он не поднимет на меня руку. Поорёт и перестанет. Ну в крайнем случае треснет кулаком по консоли. И непременно подумает о моих словах, когда останется один. Совсем один.
— Ну, чего ты молчишь?! — рычит Хищник. Но я не отвечаю, и это слегка его отрезвляет. — Да-да, я помню, ты не помощник, а источник мотивирующих пинков в уязвимые места, и только что с блеском это продемонстрировала. Гордись до пенсии, довела меня до белого каления.
— Не в первый раз, как и ты меня, — всё так же спокойно отвечаю я. — Не хочешь ли чаю?
Всклокоченный рыжий монстр резко превращается в просто усталого и мрачного Доктора.