Поликарбидная логика

— Мы обязаны явиться на совещание вовремя. В связи с запланированным ремонтом ближайшего лифта, следует воспользоваться дальним, это займёт больше времени.

— Возражаю, — говорю, — в ботинках есть антигравитационное устройство, мы можем воспользоваться транспортной шахтой.

— Пока ты не освоилась с управлением в лабораторных условиях, тебя велено не пускать в транспортные шахты во избежание случайных аварий, — с треском обламывает мою идею Серв. Логично, но обидно. Что ж, терпела столько времени, потерплю ещё немного. Хотя уж мог бы дотянуть меня на буксире два этажа, не развалился бы.

— Тогда мы должны идти.

— Подтверждаю.

Ровно на выходе сталкиваемся с посыльным. Не могу мысленно не улыбнуться: это оказывается мой любопытный серв. И почему я не удивлена, что он первым подсуетился на меня поглядеть? Наблюдая за ним с того самого дня, как он нахально поинтересовался моей личностью, я с интересом проследила, как он старательно лез в проект. Заодно просветилась, какие методы для провокации переназначения используют младшие чины. Сама-то я всегда пробивалась только «по вертикали», но этот забавный тип показал, что можно делать то же самое «по горизонтали», добиваясь перевода в заинтересовавший отдел при сохранении прежней должности. Вовремя уроненная при начальстве фраза, вовремя оказанная мелкая услуга — и опа, тебя заметили и прибрали к манипулятору. А этот ещё подметил любовь Учёного к тем, кто заинтересован работой, и стратегически воспользовался обнаруженной уязвимостью. Всегда хочется припереть его к стенке и спросить, что он такого интересного нашёл для себя в прототипах? Впрочем, инициатива наказуема. Когда наконец зайдёт речь о кандидатурах в назначенные добровольцы, а этот день недалече, я непременно укажу номер этого парня.

Но пока впихиваю ему в манипулятор голограф, а на излучатель нахально вешаю одежду, хотя сама прекрасно знаю, как мы не любим завешивать оружие чем попало.

— Приказ: доставить голограф на склад, вещи — на вторичную переработку.

— Я подчиняюсь, — чеканит он.

Пристально гляжу и думаю, отругать его за излишний интерес, или чёрт с ним. Нет, пожалуй, не буду. Любопытство — признак интеллекта, умные подчинённые лишними не бывают.

Посыльный укатывает в свою сторону, мы — в свою, на совещание. Я уже давно не робею, приближаясь к императорскому залу. Вернее сказать, некоторый процент робости всё же остался, но это скорее от врождённого благоговения перед правителем и высшими чинами. Но на совещаниях я довольно спокойна. Если мне есть что сказать, меня всегда выслушивают. Иногда даже удаётся обосновать свою точку зрения в достаточной мере, чтобы её приняли. По крайней мере, уже два самоубийственных проекта я зарубила. Нельзя пересекать собственную темпоральную линию, но Новая Парадигма усвоила это лишь со второго раза (и честно скажем, раньше им то же самое втолковывал Доктор, только не словами, а разбитыми фоторецепторами и бездарно потраченными ресурсами). Больше ненормальные идеи вроде «а давайте захватим Землю во время Шестой Мировой» или «а давайте придём на Галлифрей, когда у них там ещё каменный век, и устроим им конец Времени» не озвучиваются, по крайней мере, до тех пор, пока мы не научились управлять парадоксами. Иначе Вселенная быстренько уравновесит нас Хищником, всё пойдёт насмарку, а в ТАРДИС прибавится вантузов для чистки туалета. Надо действовать в том времени, когда далеки уже превратились в предания, а это как минимум миллионные года. А ещё лучше, когда мы перестанем быть темой даже для анекдотов.

Поднявшись на нужный этаж — со стороны Серва очень мило проводить меня, а не идти своим ходом, — сталкиваемся со Стратегом. Вторая личность, с которой мне никак не удаётся поладить. Вот уж кто действительно, по меткому земному выражению, «сапог», от забора до обеда. Его безумно раздражают метафоры, которые часто проскакивают в моей речи, а меня — его святая вера в инструкции и формулы. Его бы закинуть на Сол-3, на парочку лет. Нет, два года он не выдержит и рехнётся, достаточно на месяц. Сразу поймёт, что аналитические выводы, сделанные наблюдателями прошлого, не всегда хороши. А то каждый раз приходится ему доказывать, что из любого правила бывают исключения.

Тем не менее, нелады — это не повод друг на друга шипеть, как с Вечным. Поэтому мы раскланиваемся с дежурной вежливостью, и Серв хвастается:

— Экипировка Прототипа готова и доставлена с завода. Сегодня вечером в тире Зеро будет проверять новое вооружение, — так и висит подтекстом, приходи позырить. Было бы на что, я же мимо половины мишеней промажу с непривычки. Впрочем, кроме вооружения, разработчиками была обещана какая-то оптика, заменяющая универсальный прицел фоторецептора. Может, тогда смогу стрелять точнее.

— У меня вечером будут на рассмотрении четыре новых варианта боевого линкора, — отвечает Стратег. — Надо будет определить, какой из них пойдёт в дальнейшую разработку.

Уф, не притащит свои синие бока в тир, и на том спасибо.

Вход в императорский зал уже открыт, и туда поочерёдно заезжают участники сегодняшнего совещания. Каждый считает своим долгом пробежаться по мне взглядом, оценивая новый дизайн. Молчат — это хорошо. Были бы замечания, непременно бы сказали. Учёный так вообще расщедривается на комплимент:

«Выглядишь удовлетворительно».

«Хочу потестировать боевую амуницию», — тут же отзываюсь я.

«В порядке штатного расписания».

Пропускаю входящих, входить положено по старшинству, так что традиционно приходится плестись в самом хвосте. Занимаю своё обычное место, в конце ряда «белых», усаживаясь на возвышении, поудобнее скрестив ноги. Иногда совещания могут тянуться часами, поэтому мне разрешено сразу принимать комфортное положение в пространстве. Есть подозрение, что сейчас мой доклад задвинут в самый конец, чтобы никому не портить настроение.

Так оно и оказывается. Проходит не меньше двадцати скарэлов в дебатах над производственными планами следующего месяца, прежде чем основные вопросы оказываются решены, и Император, подтвердив расчёты, добавляет:

— А теперь мы обсудим более серьёзный вопрос. Я давал поручение Прототипу Зеро найти уязвимости в Империи. И требую, чтобы вы выслушали то, что она скажет, вне зависимости от того, как это прозвучит.

Взгляды присутствующих, и далеко не все из них дружелюбные, поворачиваются на меня. Самое страшное в том, что я не произнесу ничего нового. Потому что обо всём этом они уже думали, все без исключения, но не смели сказать. Это наша беда. Как только надо произнести что-то, что внешне противоречит устоям общества, как у нас парализует речевой аппарат, и мы начинаем думать, что все вокруг нормальные, а мы со сдвигом, и если об этом узнают, будут неприятности. Обратная сторона консервативного общества, замалчивание проблем.

Ну, понеслась.

— Ни для кого из вас не секрет, что с Империей не всё в порядке, — говорю, уже готовясь к цистернам возмущения, которые на меня сейчас выплеснутся. — Хуже того, она тяжело больна, и первый признак — вы все это чувствуете, но не решаетесь сказать вслух, потому что, на ваш взгляд, такие мысли мало сочетаются с Общей Идеологией. Тяжело признать, что нас разрушают разлад, шатание, намёки на крамольные мысли и прочие мелочи. Это всё лишь внешний слой, горизонт событий, под которым прячется настоящая чёрная дыра. Для старой Империи, в которой я была впервые активирована, всё это было просто немыслимо, но я хочу сказать, что с Новой Парадигмой иначе и быть не могло.

Во, у Стратега уже подёргивается излучатель. Стрелять он, конечно, в присутствии Императора не осмелится, но скоро я буду любоваться тем, как излучатели дёргаются у всех присутствующих. Продолжаю:

— Сам по себе термин «парадигма» означает мировоззрение. Новый тип далеков — новые истины. И новооткрытая истина состоит в том, что мы осознали — мы можем быть побеждены. Это пугает. Когда не умеешь проигрывать, легко сломаться. Новая империя далеков оказалась загнанной в угол. У нас есть технологии, но нет ресурсов и возможности накопить достаточно сил, чтобы вернуть себе былое могущество. Мы связаны темпоральной линией Скаро и Войной Времени. А в тех временах, в которых мы можем действовать свободно, не опасаясь парадоксов, Вселенная уже не та, что была раньше. Теперь это не отдельные разрозненные цивилизации, это союзы из множества галактик, предпосылки к возникновению которых создали мы сами, до и во время Великой Войны Времени. Их так просто не рассоришь и не поработишь, а при слове «далеки» они немедленно объединятся, забыв обо всех разногласиях. Любая попытка отвоевать прежние позиции может оказаться нашим окончательным концом. Понимание всего этого усугубляет подсознательный страх перед проигрышем. Мы, далеки, боимся. И страх делает нас слабее, чем мы есть.