Твой маленький далек

— Это как? — давится йогуртом Доктор. Кстати, он лопает уже третью пачку!..

— Доктор, мы — народ учёных. Пойми, это определённый менталитет, в основе которого лежит огромное любопытство, страсть к познанию мира и страшный информационный голод. Кстати, это одна из основных наших черт, про которую все и всегда забывают.

— И немудрено, — бурчит он. — С такой-то программой уничтожения от вас ничего другого и не ждут.

Зануда.

— Нам известно, что другие расы часто пользуются в науке свойством разума, называемым «воображение». Мы же предпочитаем опираться на логику, наблюдательность и любопытство, и не отдаём важное пространство оперативного мышления под перебор заведомо пустых вариантов. Поэтому наше любопытство во много раз выше, чем у всех других.

Это правда. Там, где учёные других рас, столкнувшись с неизвестностью, начинают философствовать, что бы это такое могло быть и как бы это выяснить, мы просто сразу потыкаем палочкой и посмотрим, что получится.

— А у меня уровень любопытства по сравнению со стандартами далеков — более трёхсот процентов. То есть я любопытнее обычного далека в три с лишним раза. Отсюда и отклонение, психологическая зависимость от объёма поступающей информации.

— Что-то я не заметил, чтоб ты совал свои тентакли во что ни попадя, ТМД, — хмыкает Доктор.

Да, безусловно, манипулятором к консоли ТАРДИС я не лезу, но зато секу и пишу всё, что с ней делает Доктор, для последующего анализа. Так что не надо ля-ля, мой ненавистный враг. Не знаешь — не свисти.

— Приплюсуй низкий порог впечатлительности и высокую скрытность. Твой маленький далек любопытен, скрытен и впечатлителен, — отрекомендовалась, блин. — То есть я наблюдаю, сравниваю, анализирую и всегда оставляю свои выводы при себе. У нас это — психическая девиация. Понятная тебе параллель — лёгкая форма аутизма.

— Далек-аутист. Приехали.

— Не смей меня перебивать, или мне придётся прекратить объяснения. В основе нашего общества — постоянный и полный обмен информацией. Из общего доступа убирают только потенциально опасные для цивилизации далеков данные. Я же их ворую почитать, и при этом никому не даю. Это двойное преступление. Ты понял?

— Частично. Взлом кортикального мозга, закрытых секторов патвеба — это, с вашей точки зрения, безусловно подсудное дело, ибо нестандартное поведение. Но я не понимаю, почему второе — криминал, если это запрещённая информация? — он даже лицо отирает, ну и тупой же. Он вообще меня слушал? Ответ на его вопрос звучал выше — постоянный и полный обмен ВСЕЙ добытой информацией. Тем более что фильтры отсекут лишнее и запрещённое. Но пока я пытаюсь подобрать слова, чтобы объяснить на его языке, в чём тут преступление, Доктор тащит из пакета пятый йогурт. Он хочет моей голодной смерти?!

И тут меня осеняет задать гениальный вопрос.

— Доктор, — говорю, — что ты вообще о нас знаешь?

— Я знаю достаточно, чтобы вас на дух не выносить, — огрызается он, выскребая пальцем аппетитное содержимое.

Примерно такой ответ и следовало ожидать, потому-то я и спросила.

— Я хочу предложить тебе маленький эксперимент, — предлагаю как можно более миролюбиво. — Нам обоим надо сейчас выяснить, насколько хорошо мы друг друга понимаем, чтобы действовать эффективнее и слаженнее, ведь от этого зависит итог нашей миссии. Давай ты назовёшь какой-нибудь неочевидный факт о твоём маленьком далеке. А я назову такой же факт о тебе. Проверим, кто друг друга лучше знает?

На длинной роже Доктора вспыхивает неприкрытый азарт, и он начинает перебирать вслух:

— Расположение чёрной маркировки показывает, что ты из младшей интеллектуальной элиты с правом командования. Впрочем, профессия и звание старшего научного сотрудника намекают на то же. Следовательно, ты — гражданское лицо, если у далеков вообще есть такое понятие, вы же чертовски агрессивные кальмары и все служите в армии. Так, что ещё… Вылупился по конвейеру не так уж и давно, если твой возраст прикинуть на земной, получится 24 года, 7 месяцев и 15 дней — позволь не уточнять часы. Про имена ты меня удивил, ТМД, если не соврал, пытаясь подстроиться под меня ради самосохранения. Что ещё? Судя по оговоркам и богатому словарю, у тебя явно взломан мозговой фильтр — интересно, что ты там увидел, что так нестандартно себя ведёшь? А вот твоя броня не выглядит достаточно крепкой, попадались далеки и попрочнее…

— Не трудись, Доктор, это мой домашний скафандр городского пользования, — пресекаю я его потуги. И говорю одну-единственную фразу, которая должна расставить все точки над «i». — Рыбные палочки и заварной крем.

Он замирает, словно получив торпедой по мозгам, но быстро расплывается в печальной и задумчивой улыбке:

— Амелия Понд, как же… Малышка Амелия, которая умела ждать…

Я продолжаю гвоздить, не обращая внимания на его ахи-вздохи:

— Теперь понял? Ты ничего о нас не знаешь. И наверняка во многом являешься жертвой нашей защитной дезинформации, как и большинство жителей Вселенной. А ведь ты, между прочим, даже бывал на Скаро — мог бы припомнить что поинтереснее, чем сухие факты, полученные от меня же. Зато мы знаем о тебе всё. Мы собирали каждую крупицу знаний о нашем главном враге и моментально ей делились с остальными. По воспоминаниям твоих друзей мы воссоздали даже отсутствовавшие в нашей библиотеке данные о том, что происходит на борту ТАРДИС, когда мы не можем за тобой наблюдать. Итак, твои враги знают всю твою подноготную, вплоть до цвета твоих носков. Кстати, один зелёный, а другой в полосочку…

Он тут же задирает брючины, демонстрируя и зелёный, и в полосочку, и улыбается мне в сорок четыре зуба:

— Разные носки — это клёво.

— …а ты о своих врагах, на самом деле-то, и ничего. Ноль. Это вторая причина, по которой я хочу сейчас быть рядом с тобой — показать тебе, чего на самом деле надо от нас ждать и чего опасаться. С врагом, который тебя недооценивает, неинтересно сражаться.

— А первая причина?

— У тебя склероз, следует провериться у медиков — я хочу жить, и мне нужно надёжное укрытие от соотечественников.

— Знаешь, — он внезапно уставляется на меня, словно хочет просверлить дырку взглядом, но вместо этого тыкает грязным пальцем в мой скафандр. — А ты чертовски интересный далек, ТМД. И мне хочется тебя разгадать. Взломанные блоки памяти, взломанный патвеб — но на тебя это совершенно не повлияло, ты по-прежнему одержим идеологией далеков и твои устои не пошатнулись ни на грош — МПМ, «мысли пачкают мозги»! Просто удивительно, загадка какая-то. А ещё ты явно ведёшь двойную игру, далеки всегда ведут двойную игру.

Опять на грубость нарывается и обидеть норовит, хотя шутку про МПМ надо взять на вооружение (небось, он тоже её откуда-нибудь спёр*). Когда-нибудь я всё-таки пальну по Доктору, но пока предпочитаю покровительственно осадить:

— Двойную? Слишком примитивно. Мы ведём игру на выигрыш, поэтому невозможно назвать точное количество слоёв и комбинаций. Моя цель — выжить. Амнистию мне не дадут даже в том случае, если я восстановлю все потёртые Освальд данные и сдам тебя лично Императору… Ты ешь уже седьмой йогурт, сейчас пойдёшь обратно за моей едой.

— Манкой перебьёшься, — огрызается он, даже не думая останавливаться. — Значит, воровство данных у вас карается так жестоко?

— Нет. Жестоко карается только систематическое нарушение коллективного решения. Приговор был стандартный — ссылка. Но мне дважды удалось сбежать из-под стражи раньше, чем меня отправили в изгнание. За систематическое неподчинение мнению большинства без достаточной на то аргументации карают по всей строгости закона. У меня не нашлось доводов, чтобы противостоять всему Совету, вот и пришлось рвать коготь из-под принудительной эвтаназии. Убивают не больно — просто уснёшь и не проснёшься, — но мне не хотелось умереть таким образом.

— Это вот то, что было на небоскрёбе, называется «принудительной эвтаназией»?! — он аж давится.

— Ошибка, — снова кручу в манипуляторе пакетик с подозрительным содержимым. Судя по составу, какая-то редкая дрянь, но в ней много сахара. — Это было кардинальное устранение за похищение данных, двойной побег, оказание сопротивления с открытием огня на поражение по группе захвата, и ещё за угон военного катера с темпоральным двигателем на отсталую планету, населённую низшими формами жизни, потенциально подлежащими уничтожению. Попади к землянам наш корабль, и у далеков впоследствии могли бы возникнуть проблемы. Хотя у меня хватило ума взорвать его на орбите, но это мне не зачтут за отмену приговора… А что такое «мармеладные змейки»? Объясни?