Клуб

Бар был такой чистый, что даже блестел. Лысый официант поставил два стакана с розовой жидкостью, которые никто не заказывал, на барную стойку. «Это напиток Питта», – сказал Билли и выпил до дна свою порцию. Я сделал один глоток, жидкость была похожа на водку и лимонад. Билли прислонился спиной к барной стойке и несколько минут молча наблюдал за тремя громкоголосыми мужчинами, обладателями мускулистых, сильных тел натренированных боксеров, в светлых блейзерах с эмблемами в виде красного льва. Не глядя на меня, Билли сказал, что такой голубой блейзер получают в случае победы над Оксфордом.

– Богатые обезьяны. – Он взял следующий стакан. – А остальные стоят снаружи и жаждут принадлежать к этой элите. В Кембридже есть только два типа людей: одни до абсурда богаты, а другие пытаются казаться богаче, чем они есть на самом деле. Иногда мне кажется, что только я один здесь нормальный, – сказал он.

Одного из мужчин в голубом блейзере я уже видел на тренировке. Он был высокого роста, худой, со светлыми волосами, чем-то немного похож на сёрфингиста.

– А кто этот сёрфингист? – спросил я.

– Высокий? Этому никогда бы не пришло в голову заниматься сёрфингом.

Я кивнул.

– Это худший сноб из всех, кого я знаю. Его зовут Джош.

– Джош, а дальше?

– Джош, мать его, Леван.

– Он явно не твой друг, не так ли?

Билли засмеялся и сделал большой глоток:

– Я могу кое-что рассказать тебе про этого шутника. Эту историю все здесь знают. Однажды он вместе с двумя своими друзьями – кажется, из Харроу – присутствовал в лондонском отеле The Goring в то время, как там подавали послеобеденный чай.

– Где?

– В отеле The Goring. Супердорогой отель. За 55 фунтов ты получаешь пшеничную или ячменную лепешку и огуречные сэндвичи, сколько хочешь. За 200 фунтов ты можешь выпить Pol столько, сколько твоей душе угодно.

– Pol?

– Это шампанское, Ханс, Pol Roger.

У меня загорелись уши. Я чувствовал себя не в своей тарелке.

Билли мягко ударил меня кулаком в лоб и продолжил рассказ:

– Кстати, неплохой гешефт[4] для отеля, потому что туристы из Азии, например, в состоянии выпить только половину бокала шампанского, а саудиты вообще не пьют алкоголь, но вот шампанское заказывают. Так вот, Джош заказал сразу несколько бутылок. Это смутило официанта, но Джош достал упаковку двадцатифунтовых купюр и сунул ее молодому человеку в карман пиджака, предназначенный для платочка. В конце вечера парни тайком вылили пару бутылок в вазу с подсолнухами. Когда официант принес счет, Джош направился к одной из тележек с десертами. Там сидела пара, которая как раз праздновала десятую годовщину свадьбы. Так вот, Джош расстегнул ширинку, положил свой член прямо на торт «Опера», покрытый белым шоколадом, и произнес: «Я хотел бы заплатить».

– Ого, – сказал я.

Билли не засмеялся, он медленно покачал головой:

– Видимо, у него огромный пенис.

– Откуда ты обо всем этом знаешь? – спросил я.

– Без понятия. Да эту историю уже все знают.

– А, понятно.

– Есть еще одна история. Про его отца есть статья в Википедии, в которой говорится, что он владеет островом Гора Михаэля и что он якобы поддерживает организацию-преемника чертовых чернорубашечников.

– Ты загуглил его?

Билли посмотрел на меня так, словно этот вопрос был неприятен для него.

Я не знал, кто такие чернорубашечники.

Диджей включил музыку, и басы ударили с такой силой по всему дому, что из трещин в покрытии потолка посыпалась пыль. Открылась дверь, и в клуб зашли первые девушки. Темой вечеринки в приглашении значилось слово «Бог». Тела трех блондинок были обсыпаны золотой пылью, а за плечами у них были прикреплены ангельские крылышки. Еще одна девушка была в белом, полупрозрачном шелковом одеянии, с цветами в волосах. Она направилась прямо ко мне.

– Привет, – сказала она.

– Привет.

– Мы знакомы? – спросил Билли.

Она проигнорировала его.

– Тебе нравится мой костюм? – спросила девушка и подошла еще ближе.

– Эээ… да, он хорош.

Она постучала пальцами по своему подбородку:

– Я Фавн.

Ее зрачки были величиной с пару леденцов.

– А это кто? – спросила она, указав пальцем на Билли.

– Это…

– Я – противоположность Фавна, – сказал Билли.

– Ты состоишь в этом клубе? – спросила меня девушка, не обращая больше никакого внимания на Билли.

Я покачал головой, давая понять, что не являюсь членом клуба.

– А что это за русская цепочка? – спросила она.

Кончики ее пальцев коснулись цепочки из красного золота на моей шее – она немного сдвинулась под моим воротником.

– Это подарок, – сказал я и пожалел, что не снял ее перед тем, как прийти сюда.

Через час в клубе было уже столько народу, что мне, чтобы продвигаться вперед, нужно было отодвигать людей в сторону. Женщин было раза в три раза больше, чем мужчин.

Один из ангелов и индийский бог Ганеша потянули меня за руки на танцпол. Ангел сказала:

– По-любому препати лучше, чем сама вечеринка.

Я никогда не понимал танцы. Я не знал, куда деть свои руки. Но на танцполе было так много народу, что я ощущал себя частью этой массы и двигался так же, как все. Какая-то девушка случайно ударила меня локтем в висок, другая прорычала что-то мне в ухо. Еще одна изобразила нацистское приветствие. От кого-то пахло жареной рыбой.

В интернате, когда другие парни по выходным ездили на дискотеку в соседнюю деревню, я всегда оставался в школе. Они еще говорили всегда, что собираются в клуб, но это, конечно, было совсем не то, что здесь.

– Крутая вечеринка, – прокричала одна девушка.

– Точно, – так же громко ответил я.

– Ремикс просто супер! – прокричала она.

– Просто мега! – крикнул я в ответ.

Она достала из кармана пакетик с белыми таблетками и потрясла им у меня перед лицом. На таблетках был проштампован символ бесконечности.

– Я уже, – прокричал я.

– Я тебя откуда-то знаю. Мы не встречались на лекции по Фейербаху? – крикнула она.

Двое мужчин на своих плечах внесли в помещение карлика. Я посмотрел в его глаза – там была пустота. В какой-то момент мужчины начали носить его по танцполу на вытянутых руках. Он то и дело падал на пол. Я наблюдал, как с потолка капал конденсированный пот. Какой-то мужчина прикладывал разным девушкам ко рту бутылку «Абсолюта», они все пили водку и при этом смотрели на него. Музыка была слишком громкой. Я вздрогнул от испуга, когда кто-то потянул меня за рукав.

– Там бьют Билли, – прокричала какая-то девушка.

Я проследовал за ней во внутренний двор и увидел, что несколько мужчин образовали круг, в центре которого находился Билли. Он был настолько пьян, что едва стоял на ногах. Напротив него я увидел рослого, широкоплечего парня в светло-голубом блейзере. Я вспомнил своего отца и протиснулся в круг.

– Выйди из круга, малой, – сказал парень.

– Ханс, – произнес Билли. Из носа у него текла кровь, а над глазом у него был порез.

Я принял исходную для бокса позицию, подняв кулаки перед собой. Водка пульсировала в моей голове. Я был рад, что ушел с танцпола. И тут парень нанес мне левый боковой удар. Без предупреждения.

Задолго до этого вечера, на одном из моих первых занятий боксом, я научился одной важной вещи: больно бывает не от удара, ведь кости черепа достаточно крепкие, а от унижения. А так как я был невысокого роста и от меня никто не ожидал того, что я смогу уложить стокилограммового мужчину в светло-голубом блейзере, мое положение было выигрышным. Сложно боксировать хорошо, когда ты боишься.

Весь вечер я делал вид, что это нормально, когда молодые люди носят светло-голубые блейзеры, а девушки обсыпают себя золотой пылью. С самого приезда в Кембридж я каждый день думал об этом клубе, на заднем дворе которого я сейчас находился. Я размышлял над тем, что имела в виду Алекс, когда сказала, что я должен раскрыть преступление. Она дала мне роль, которая никак мне не подходила. Я должен был играть своего рода шпиона, быть мужественным. Но я не умел притворяться, да и возможности проявить свое мужество у меня не было. Я, собственно говоря, был уверен, что являюсь трусом. А так как меня все это порядком нервировало, я очень обрадовался, когда очутился перед мужчиной, который хотел меня ударить. Это был мой шанс, так как все члены клуба были здесь.

4

Geschäft – «бизнес» (нем.).