Арканум. Том 1

Воин стоял, склонившись над искореженным телом; стоял, не двигаясь, не издавал ни звука. Его лица не было видно за шлемом, но было ясно, что он получает неимоверное удовольствие от происходящего.

Огонь в жерлах наплечников наконец воспылал, жар от него доносился и до старца, что изумленно наблюдал в стороне.

Воин снял с себя шлем, кинув его в сторону, встал в полный рост и поднял храмовника на уровень своего лица.

– Смотри мне в глаза! – рыкнул он.

Замученный уже еле держался в сознании, кажется, что он не отдавал отчёт о своих действиях и машинально выполнил требование господина.

Глаза того горели уже не гранатом, как раньше, а так, словно в его глазницах яркое обжигающее солнце.

Хоруги весь затрясся, словно в бреду, а лицо его перестало корчится, руки опустились, болтаясь в пространстве.

Но он не погиб, в груди ещё билось сердце.

Воин швырнул тушу на пол, медленно доковылял до неё, замахнулся молотом, вознеся его над головой, и ударил им прямо по голове Хоруги, чьи ошмётки вперемешку с мозгами моментально расплавились от раскалённой стали.

– Господин, это было волшебно! – подлизался Цервус.

Воин повернулся к нему лицом, поставил молот рядом с собой и хлопнул, снова издав противный лязг.

Тусклые свечи разом потухли. Лицо воина покрыл мрак, лишь глаза светились в темноте, приводя Цервуса в беспокойство.

– Говори, кто они были? – спокойно сказал господин.

Старец помялся и жутковато пробормотал:

– Я видел ауру обоих, да! В этом месте была лишь Кицунэ! Ее волосы, словно осенний листопад, лицо ангела, а тело-то какое!

– Не забывайся. Второй, кто он?

– Да-а, он необычный человек. Думаю, что он прямой потомок Имперов! Глаза карие, очень тёмные! Его взгляд суровый, но видно, как он боится, как напуган, словно щенок! – старец залился диким хохотом, но от пугающего молчания господина моментально успокоился. – Волосы чёрные, словно ночь, слегка неопрятные и взъерошенные. Лицо выдаёт его родословную, разделил благородный вид матери и простоту отца-неудачника, полагаю, чью ауру я и улавливал от отпрыска.

– Щенок, говоришь? Значит, действительно сын Краулера. Неужели он соврал, и ему духа не хватило избавиться от сына.

Глава V

Наследственное проклятие

«Когда я был еще совсем юным, то мама водила меня в больницу при храме Света, где она работала. С десяти лет я помогал ей, стал ее правой рукой, ее опорой. Я рос без отца – однажды он просто исчез, а мне сказали, что погиб при исполнении, ведь он был центурионом Данмериона. В таких тяжелых условиях я старался не обременять мать лишний раз, с деньгами всегда было туго, поэтому мне нужно было быстро повзрослеть. Сначала я помогал с травами, позже стал готовить отвары и всяческие зелья. Перепробовал сотню трав и масел с едким запахом, вызывающие галлюцинации или рвоту.

В возрасте пятнадцати лет мне впервые доверили химическую лабораторию, где хранились редкие препараты и яды в колбах. Они стояли под замком в плотном деревянном шкафу со стеклянными дверцами. В этом месте всегда стоял кислотный запах, буквально разъедавший носовую полость изнутри. Уже к этому возрасту я умел различать по виду и запаху практически любое вещество.

В восемнадцать я наконец-то стал полноправным членом Медицинского общества, получив должность врача. Я уже оказывал некоторую помощь пострадавшим и раненым, выезжал в срочном порядке на места происшествий. Наконец, с этого момента мы перестали собирать крупицы на пропитание. Мама по-прежнему занималась лекарственными препаратами, а у меня уже начало возникать чувство, что ее не очень интересуют перспективы, она не тянулась за звездами, как это было при отце.

В двадцать пять я принял звание врача-хирурга, заняв почетное место в Медицинском совете директоров. С работой справлялся так, как от меня требовалось. Все было гладко, пока в один момент не произошел несчастный случай. В нашу больницу начали поступать больные с приступами. Их кровеносная система работала хуже некуда, сердце почти не качало кровь по сосудам. С головным мозгом каждого пациента происходили примерно одинаковые вещи. Часть серого вещества попадало в заморозку, человек переставал проявлять некоторые процессы жизнедеятельности. Позже выяснилось, что произошла утечка снежного ветрянника, который обширно использовался в медицине до этого момента. Аптеку, где находились пострадавшие люди, покрыла дымчатая субстанция белоснежного цвета, что и вызвало такой шквал пациентов. Лекарство было выдержано в неверных пропорциях. Концентрация была чрезмерно высока, и стеклянные пробирки потрескались, выпустив пар в помещение.

В ходе расследования выяснилось, что во всем была виновата моя мать. Она не уследила за препаратами и выпустила бракованные порции на предприятие. Перед ней поставили условие о том, что она уходит со своей должности добровольно или я буду должен заставить ее это сделать. Соглашаться она, конечно же, не собиралась. Работа была ее последним спасением. Она практически не уделяла мне времени, полностью отдав себя ремеслу.

В итоге, я не смог заставить маму уйти, даже не поговорил с ней об этом, не хватило духу. Директор Медицинского совета сделал мне выговор, сказав, что самое ужасное для врача – неумение принимать решения, когда требуется. Я решил пойти на компромисс и предложил перевестись из города Бэлиора, где я родился и вырос, в столицу Данмериона. Той же весной, по согласию начальства, мы переселились в Деус-Мору, в один из центральных районов. У меня было достаточно капитала, чтобы себе это позволить. В этом месте мы начали новую жизнь. Жаль, что не очень-то и долгую.

Седьмой день месяца танца света. Авитус Кассарий».

Лиссандра крепко спала в роскошной кровати, откинув одеяло на пол, а подушку – на изножье. Она раскорячилась в изощренной на гибкость позе, свесив ноги вниз.

Авитус почти сутки просидел за столом, изучая тексты книг. Он отыскал среди ящиков карманные часы, заляпанные кровью. Они были Лунарского производства. Судя по циферблату, плыть оставалось около трех часов.

Авитус, взглянув на состояние своей одежды, снял рубашку и повесил ее на спинку стула, начав искать что-нибудь подходящее в шкафу. Он заметил, что у пиратов вряд ли могла быть столь дорогая одежда в распоряжении, значит корабль тоже краденый. Авитус наткнулся на броню Аэтернумского центуриона, такая же была и у его отца во время службы. Он частенько приходил после своей смены на посту, уставший, посиневший, и хватал своего единственного сына на руки, подбрасывая высоко под потолок.

– Почему ты не спишь, уже ведь так поздно… – говорил он, бережно перенося ребенка к пастели.

Авитус вновь поднял взгляд на небо, он прикусил губу и слизнул теплую кровь.

«Теперь понятно, эти беззаконники частенько обкрадывали собственность государства». – подумал он, осматривая гардероб.

***

Лиссандра, наконец, очнулась. Она потянулась, похрустев костями, и подергала рукой, которая затекла во время сна. Кицунэ осмотрела комнату, не обнаружив в ней своего спутника, лишь раскрытый шкаф с небрежно раскиданной одеждой.

Лиссандра встала, подняла одеяло и аккуратно застелила кровать, вернув подушку на положенное место.

Девушка взмахнула рукой, собрала вокруг себя мириады крохотных частичек, решив немного преобразить свой наряд. Роскошное платье Лиссандры сменилось на узкие плотные кожаные штаны, украшенные ремнями и чехлами. На руках сверкающие пылинки сплелись в кремового цвета перчатки, а туловище покрыла короткая шерстяная бежевая накидка с шарфом. Лиссандра взглянула на себя в зеркало, растянув довольную улыбку, и завязала волосы в хвост, украсив его у основания шпилькой в виде алой розы, расцветшей на ее прическе.

Напоследок кицунэ схватила лежащий на столе кортик, попавшийся ей на глаза.

***

Лиссандра вышла на палубу, увидев на капитанском мостике Авитуса, который что-то бурно обсуждал с одним моряком, стоящем около рулевого. Она подошла поближе, чтобы послушать, о чем идет речь, но рулевой, покончив с тирадой, оттолкнул Авитуса в сторону. Тогда кицунэ поспешила вмешаться: