На обочине канона

По прошествии времени могу с уверенностью заявить: «Спокойно, Инаби, никакого секрета тут нет». Кайтен мог освоить абсолютно любой шиноби. Если у него есть лет пять свободного времени… Нужно всего лишь научиться выпускать чакру равномерно изо всех тенкецу. Ну и, разумеется, контролировать её за пределами тела, чтобы не рассеивалась, а образовывала покров. Третьим этапом шло уже само вращение. Но до него пока было далеко…

Сначала я забирался в воду недалеко от берега, переворачивался на спину и, равномерно выпуская чакру, пытался всплыть над поверхностью. Плавать я умел, воды не боялся. Но получалось паршиво. То одна, то другая часть тела норовила погрузиться обратно. Потом нужно было дойти до места тренировки по поверхности воды и там уже лечь на спину — естественно, в зависимости от площади соприкосновения тела и воды поток чакры должен был быть разным. Эти засранцы, называющие себя моей командой, сидели на берегу рядком и дружно ржали, наблюдая мои потуги. Когда научился удерживаться на поверхности, Джирайя стал засекать время по таймеру — на животе требовалось пролежать чуть дольше, на правом и левом боках — гораздо меньше, но это время казалось вечностью — настолько было неудобно. Чакры на тренировки гендзюцу почти не оставалось, поэтому в ход пошло старое доброе рисование. Так и живём.

При таких темпах у меня очень скоро закончились сюжеты сказок для иллюстраций. И я не придумал ничего лучше, чем вытащить из памяти когда-то просмотренное аниме про могущественных и несчастных женщин с огромными мечами, защищающих людей от монстров. Правда, сюжет я помнил крайне отрывочно — слишком много лет прошло с тех пор, да и не освежал я его в памяти, в отличие от событий «Наруто» (от знания которых в будущем могла зависеть моя жизнь). Поэтому тот «Клеймор», который я преподнёс сенсею, представлял собой дикую мешанину из десятка современных мне фэнтезийных романов. От оригинала остались только основные герои и общее направление повествования. Уж не знаю, понравилась ли Джирайе сама задумка, или его покорили портреты героинь, но идею сенсей ухватил. Сложно сказать, что останется от оригинальных манги и аниме в итоге, но и фиг бы с ними.

Пальцы начинают холодеть — чакра заканчивается. Лениво приподнимаю руку и ловлю очередной брошенный сенсеем камушек. Поднимаюсь на ноги и спокойно шлёпаю по поверхности пруда к берегу, на полпути подхватывая доску с рисовальными принадлежностями. На первых порах я отталкивал её куда попало, и после завершения тренировки приходилось на подгибающихся ногах делать крюк до середины пруда. Теперь такой ошибки не совершаю. Поднимаю глаза. А солнце-то уже высоко! Прогрессирует выносливость потихоньку...

— А теперь вот так!

— Это нельзя сюда, соединение не дублированное, всё сломается!

— Если приделать ещё вот тут вот такое, то нормально заработает.

— Тут «вот такое» не приделать — это третья ступень!

— Ну и что?

— Нельзя так! Меня деда наругает!

— Хм, аргумент…

Почему-то каждый раз, когда слышу, как Такеши и Джирайя «разрабатывают» новую печать, меня неудержимо пробивает на «ха-ха». Вот уж кто нашёл друг друга! Из оговорок саннина я понял, что фуин он изучал урывками — то Хирузен чего покажет, то Цунаде, то жабы… потом и сам стал экспериментировать. И в свои тридцать один скопил нехилый опыт. Такеши же на данном поприще делал только первые шаги, но за плечами его была настоящая систематизированная клановая школа. С наработанными схемами, терминологией, правилами. С утра эти двое отправляли меня гулять по воде, садились на бережок, и начиналось…

Сначала они решали задачку, подкинутую Монтаро-саном «для любимого внука». Если толкового решения не находилось, Джирайя начинал фантазировать. Такеши краснел, бледнел, гоготал над откровенной чушью, с удовольствием доказывал сенсею, где тот неправ, и почему. Или глядел на него, разинув рот: «До чего просто и красиво получается!» Джирайя в свою очередь был крайне доволен наличием «бета-тестера», сразу отсекающего в корне неверные гипотезы. Поэтому, если задача сходилась слишком быстро, сам усложнял её. Вот как сегодня, например…

Дойдя до берега, падаю возле экспериментаторов. М-м-м… твёрдая земля… обожаю… накатывает отходняк — хочется в лучших традициях клана Нара смотреть на небо и ничего не делать. Но я знаю, что через десяток минут подрастративший ресурсы организм яростно потребует кормёжки, которая дожидается своего часа в «грузовой» фуин. Затем вернётся Йоко, и мы отправимся полоть огороды или перекрывать крыши. А к вечеру, когда силы мои чуть восстановятся, опять придётся прыгать по зарослям и кидаться тяжёлыми тренировочными кунаями. Перед сном Яширо снова глянет на меня шаринганом, определяя прогресс, и напишет рекомендацию для сенсея — сколько минут мне утром лежать на каком боку. Когда доползу до кровати, сил не останется даже на то, чтобы смотреть сны. И я провалюсь в чёрный колодец беспамятства, чтобы ещё раз прожить этот День Сурка.

Я — не образцовый ученик. Я теперь часто хмурюсь и регулярно косячу. Иногда даже поныть хочется, но перед кем? Стыдно, однако. И потом, «тяжело в ученье — легко в бою». Эту фразу величайшего из полководцев я в последнее время вспоминаю регулярно. Очень уж она ложится на душу. С одной только поправкой — в моём случае в бою тоже будет тяжело. Главное, чтоб апосля живой остался…

*

Звон клинков далеко разносился с открытой со всех сторон каменной площадки на вершине высокой скалы. Резкие звуки гармонично вплетались в песню ветра, гуляющего меж тесно стоящих зданий Деревни, Скрытой в Песках. Жёлтое солнце делало внешность тренирующихся на крыше женщины и девочки яркой и контрастной, как бывает только на закате. Время от времени куноичи сталкивались со стальным лязгом и вновь начинали кружить по площадке, плетя клинками смертоносный узор. Нескладная подростковая фигурка двигалась резко и дёргано, часто замирала, задыхаясь, но затем продумывала новую атаку и вновь бросалась в бой. Женщина же… работала. В её движениях не было ни грациозных перетеканий из одной стойки в другую, ни вычурных и эффектных прыжков и кульбитов. Уходила от атаки она, просто делая шаг в сторону или назад. Пару раз мощным ударом выбивала оружие из рук девочки, заставляя ту болезненно ойкать, но чаще просто принимала удары её клинков своими. Лицо ученицы покрывал пот, майка промокла и прилипла к выпирающим лопаткам — из причёски наставницы даже локона не выбилось.

— Довольно, Маки! — Пара кунаёв как по волшебству пропала из скрытых чёрными перчатками рук, и кинувшаяся в очередную атаку девочка оказалась мгновенно взята на болевой. — На сегодня тренировка закончена. Тебе нужно отдохнуть.

— Да, Пакура-сенсей! — покорно вздохнула ученица. Она была в курсе своеобразного чувства юмора наставницы: в первые дни их знакомства та просто не спешила выпускать спорщицу из захвата, пока пыл и желание доказать свою правоту не иссякли. — Спасибо вам! Сегодня я стала сильнее!

— Мы обе стали, — улыбнулась женщина, помогая тяжело дышащей девочке подняться с колен. — Ты неплохо справляешься с кендзюцу, но шиноби не должен всё ставить на одну технику. Вскоре я вновь отправляюсь в Страну Земли. Когда вернусь, я хочу, чтобы ты удивила меня.

— Но сенсей!.. — девочка воззрилась на учителя огромными удивлёнными глазами, позабыв даже о дрожащих от усталости коленках. — Ведь вы говорили, что шиноби не должен распыляться! Это как гоняться разом за двумя нукенинами! Вместо силы в одной области будешь слаб во всех!

— Верно, и ты хорошо усвоила урок, — женщина расщедрилась на скупой кивок. — Однако сейчас я считаю твои навыки достаточными для того, чтобы привнести в них что-то извне. Будет ли это ниндзюцу, гендзюцу или фуиндзюцу — решишь сама.

— Да, сенсей! — Маки высоко подпрыгнула, спохватилась и изобразила уважительный поклон. — Большое спасибо, что верите в меня, сенсей!

— Это не из-за моей прихоти, а из-за твоих успехов, — усмехнулась Пакура[2]. — Пока что мне нравится твоё старание. Не разочаруй меня.