На обочине канона

Сравнение с молокососом-Сёмэем странным образом подстегнуло Цунаде. Заставило встряхнуться и посмотреть на себя другими глазами. Что с ней такое? С её-то личным кладбищем, переживать из-за рядовой и обыденной смерти? Неужели она так привыкла быть несчастной, что теперь хватается за каждый повод пореветь?

Убрав следы слёз медицинским ниндзюцу и тщательно зачесав волосы в хвост, женщина хмуро улыбнулась. Зеркало впервые за долгие годы отражало твёрдую и целеустремлённую принцессу великого клана, по праву считавшуюся одной из сильнейших шиноби мира. Поправив одежду, она решительным шагом направилась к выходу. Предстоял насыщенный день…

Выйдя на улицу, Цунаде полной грудью вдохнула свежий воздух и довольно прищурилась, когда неяркий красноватый луч, с трудом протиснувшийся между крыш и низко нависающих свинцовых облаков, осветил её лицо. Размышляя, как быть с разгромленной кухней, легендарный саннин направилась было домой, но… её чуткий слух уловил ставшее за последнюю неделю знакомым оживлённое шушуканье и смешки. Источник шума не преминул найтись тотчас же. Группка молоденьких куноичи оживлённо обсуждала что-то, стоя у стены дома, прямо напротив ворот госпиталя.

Не встречая сопротивления, наследница Хаширамы прошла притихшую толпу насквозь, как брошенный умелой рукой кунай прошивает густую траву. Сначала ей показалось, что кто-то прикрепил на стену страницу, вырванную из книги Бинго, но, приглядевшись, Сенжу обнаружила и существенные различия.

Первым бросался в глаза её небрежно выполненный, но милый портрет, вместо угрюмых рож вражеских шиноби. График способностей тоже присутствовал, но привычные тай-, нин- и гендзюцу были заменены на «красоту», «ум» и «грацию». Причём, естественно, оценены максимально высоко. Особые приметы пестрели цветистыми фразами типа: «от одного её взгляда замирает сердце», или «её голос звучит, словно божественная музыка». Финальным штрихом была графа «Награда», обещавшая «вечную благодарность тому, кто решится рассказать ей о моих чувствах».

— Кто?! — от благородного рыка одной из сильнейших куноичи Конохи окружающие испуганно прыснули в стороны. — Кто это... принёс?

— М-мы не знаем, Сенжу-сама, — поспешно затараторили девчушки, вздрогнув от громкого треска, с которым несчастный листок оторвался от стены. — Он опять был под личиной главного врача, а вы ведь сами с ним только что согласовывали закупки лекарств.

— Давно? — взгляд ореховых глаз не предвещал ничего хорошего. — Куда пошёл?

— Туда, — присутствующие поспешно и синхронно отмахнулись в сторону квартала Сенжу, а какая-то невысокая шатенка, набравшись смелости, добавила: — Кажется, у него был не один такой листок, а целая стопка…

Никогда ещё Цунаде не преодолевала дорогу до дома с такой скоростью. Дома сливались в пёструю мешанину. Прохожие испуганно шарахались. Проклятые смущающие бумажки оказывались в руках одна за другой. Кто-то и правда расклеил их по её обычной дороге. Стоя у входа в дом и подозрительно оглядываясь, куноичи озадаченно пробормотала:

— Девятнадцать… задница биджу! Пропустила! — теневой клон умчался тщательно проверять всю дорогу, а женщина, устало махнув рукой, прошла в родные пенаты. Кем бы ни был загадочный ухажёр, с поличным его поймать уже не удастся. А ей снова предстояла уборка…

Как ни странно, сегодня приведение кухни в приличный вид заняло гораздо меньше времени. Возможно потому, что целых предметов интерьера осталось до обидного мало. Нужно было только выкинуть черепки да подмести. Подняв с обеденного стола коробку с остатками торта, Цунаде с надеждой принюхалась, но тут же разочарованно хмыкнула. День, проведённый в тёплом помещении в обществе налетевших в разбитое окно мух, не пощадил объедки кулинарного творения Акимичи. Вздохнув, женщина закрыла коробку и почти донесла до мусорного мешка, но вдруг её пальцы ощутили какую-то неправильность на картонном дне. Аккуратно отодрав основательно присохший листок и тщательно его рассмотрев, принцесса клана Сенжу задумчиво констатировала:

— Двадцать, — после чего практически сползла по стене. Женщина хохотала и не могла остановиться. — Всё-таки Джирайя… нет, ну каков засранец!..

Звонкий деревянный стук разносится по тренировочной площадке Академии, отражаясь от стен. Ладони давно ноют, локти дрожат, а здоровенный синяк на правом плече мешает свободно двигаться.

Шагаю вперёд, одновременно садясь в низкую стойку, подныривая под удар Удо и пытаясь достать его опорную ногу. Противник привычно отходит, пользуясь преимуществом в длине оружия и, перехватив боккен поудобнее, начинает новый замах. Снова сокращаю дистанцию, принимаю атаку на одну из коротких палок и машу другой куда-то в сторону спарринг-партнёра. В этот раз Такэда не успевает нанести удар на опережение — усталость сказывается. Отойти он тоже не успевает, оседая на землю и держась за правый бок. Чистая победа!

— Пять-два, — присаживаюсь на утоптанную землю рядом с охающим одноклассником. — Сегодня мне везёт.

— Ага, — пытается ехидно улыбнуться Удо, протягивая мне боккен. — Продолжай тренировки и скоро меня догонишь.

Некоторое время разглядываю потрескавшееся и разлохматившееся от сильных ударов дерево, перевожу взгляд на свои тренировочные деревяшки, «олицетворяющие» парные вакидзаши. М-да, как подумаю, что сегодня словил полдесятка таких ударов, жуть берёт. Я прям Терминатор какой-то. Впрочем, не зря же мы на всякий случай тренируемся на полигоне Академии, рядом с дежурным чунином. Да и до госпиталя отсюда рукой подать…

— Да, скоро ты не сможешь от меня постоянно убегать, — неторопливо выковыриваю из ладони очередную занозу. — Теперь тайдзюцу?

— Давай, только чур Хачиро со мной!

— Ты ведь понимаешь, что на такие условия я согласиться не могу? — улыбаюсь, протягивая кулак в сторону товарища. — Камень, ножницы, бумага… ксо!

Неразлучная парочка Ямамото и Араи развлекалась бросанием кунаев, пока мы уродовали тренировочные мечи. Теперь же друзья-товарищи направляются к нам. Вздохнув, поднимаюсь и иду навстречу более коренастой и крепкой фигуре:

— Ну что, Кен-кун, готов к великой битве?

— Ага, — расплывается в улыбке веснушчатое детское лицо. Мне хана…

Танцую вокруг мальчишки, награждая ударами издалека. Парень обещает вырасти в знатного рукопашника. Уже сейчас его атаки ощутимо мощнее моих, а в будущем, глядишь, и до уровня Цунаде дорастёт. А как он держит удар? Я ведь чётко попал по левому локтю — рука должна была отсушиться напрочь… Ага, всё-таки бережёт её! Значит обходим с нужной стороны, сокращаем дистанцию… и «выключенная» рука вдруг намертво сжимается вокруг моего предплечья. Ё…

— Сзади! — знаю, что глупо, но от отчаяния ничего умнее в голову не приходит. На удивление, тривиальнейшая хитрость даёт нужный результат — противник мешкает и оглядывается. Перехватываю руку, подсаживаюсь под оппонента. Бросок! Как по учебнику.

— Ну что за дела, Кен-кун! — помогаю мальчишке подняться, попутно возмущённо выговаривая. — Ты ведь в третий раз уже ловишься на простейшую обманку! Что я тебе говорил?

— Война — путь обмана… — вздыхает понурившийся паренёк. Со стороны мы, должно быть, смотримся очень комично — он на полголовы выше и почти вдвое шире.

— Именно так! И если ты силён в чём-то, покажи сопернику, что ты слаб! — потираю многострадальную правую руку — мало мне избиения палкой, ещё и удары этого верзилы на жёсткий блок пришлось принимать. — Ты красиво поймал меня, когда показал, что не можешь пользоваться рукой. Но почему решил, что только ты можешь врать и отвлекать внимание врага от важных вещей?

— Я понял, — бормочет насупленный Араи. Сейчас он сильно смахивает на медвежонка. Пока что маленького и милого. Но через пару лет… — Нельзя отвлекаться от боя, пока противник не побеждён. Нельзя давать волю эмоциям.

— Ты прав, — киваю на Ямамото, планомерно загоняющего противника в узкое место между стеной и макиварами. — Сейчас парни закончат, и поменяемся.