Мертвая зона
(Повести)

Наступила тишина, в которой отчетливо слышалась со стороны Дона и южной оконечности города артиллерийская канонада. Не верилось, что враг подошел так близко, но это была жестокая реальность.

— У нас, — продолжал Бирюков, — на сталинградском участке, пять полков 10-й дивизии НКВД, два учебных танковых батальона, два батальона курсантов военно-политической школы, 73-й бронепоезд НКВД, конвойный полк. Всего — пятнадцать-шестнадцать тысяч человек да около тридцати танков, а прикрыть надо огромную протяженность теперь уже Сталинградского фронта… Нет необходимости объяснять, какая ответственность лежит на нас с вами… Вчера немцы бомбили Серафимович, переправу через Дон, пытались взять город с ходу. Туда вылетел начальник управления Александр Иванович Воронин с оперуполномоченным Фалиновым и группой сотрудников. Нашим товарищам удалось организовать оборону переправы, навести порядок в самом городе, но положение в Серафимовиче остается очень серьезным. Александр Иванович ранен и госпитализирован, есть раненые среди рядовых бойцов… И вот что еще должен сказать.

Перед тем как вылететь в Серафимович, начальник нашего управления поручил мне довести до сведения всех наших сотрудников случай с лейтенантом Портнягиным, который был ответственным за сохранность одной из переправ через Дон…

Сергеев чутко уловил это «был». «Значит, лейтенанта Портнягина уже нет в живых?.. Или он жив, но уже не лейтенант?»

— …Лейтенант Портнягин, — продолжал Бирюков, — из трусости, получив донесение о приближении передовых немецких частей, взорвал переправу и таким образом поставил в безвыходное положение те наши части, которым было предписано форсировать водную преграду и занять оборонительные рубежи на левом берегу Дона. Несколько батальонов понесли тяжелые потери, пока под все усиливающимся огнем противника смогли навести переправу и обеспечить прохождение следующих за ними частей… За проявленное малодушие лейтенант Портнягин решением военного трибунала приговорен к расстрелу, но ему удалось бежать из-под стражи и скрыться, затем перейти на сторону врага. Портнягин изменил Родине. Каждый, кто случайно или в результате поиска обнаружит местопребывание Портнягина, обязан немедленно доложить командованию или в особый отдел представителю СМЕРШа… Внешние приметы Портнягина: рост выше среднего, сложение атлетическое, лицо овальное, лоб широкий, немного скошен назад, глаза серые с темными ресницами, волосы русые, короткие, стрижка «ежом». Особые приметы: слегка заикается, на левой руке, точнее, кисти руки в треугольнике между большим и указательным пальцами едва заметная татуировка — якорек и его имя — «Слава». Был ранен, слегка приволакивает правую ногу. Хорошо знает подрывное дело…

«Вот и применил свои знания на практике, — подумал Сергеев. — Поскольку уже был однажды ранен, нервы не выдержали — рванул переправу и смотался к немцам». Этого Сергеев не мог понять. Предателю нельзя найти оправдания, особенно в такое критическое, невыносимо тяжкое время…

— Товарищи Комов и Сергеев, — продолжал Бирюков, — сразу после оперативки поезжайте в Серафимович, поможете райотделу с эвакуацией населения и ценностей… Второе сообщение… — Бирюков сделал паузу. — Поступило оно из Калмыцких степей… Там, — продолжал Бирюков, — немцы выбросили десант с целью захватить скопившиеся в этом районе в большом количестве гурты скота, эвакуированного с Украины, из Ростовской области, Ставропольского края. Мне приказано возглавить отряд и немедленно выехать туда на трех грузовиках в помощь местным силам самообороны, отбить нападение десанта, обеспечить сохранность стада.

И третье… Получено донесение из Чернышковского района, на территории которого прорвались наступающие немецко-фашистские войска. Тяжелый бой ведет истребительный батальон под командованием начальника райотдела НКВД Плужникова. Погибли Плужников, комиссар отряда Дмитриев, начальник РОМ НКВД Варламов. Там тоже срочно требуется наша помощь… Поедут товарищи…

Бирюков ставил задачи другим сотрудникам, на оперативку ушло всего несколько минут.

Сергеев слушал Бирюкова и думал, насколько похожа судьба заместителя начальника НКВД по милиции на его собственную. Сам из крестьян-бедняков, образование — всего пять классов коммерческого училища, служил с девятнадцатого по двадцать второй год красноармейцем 27-й Омской дивизии в Смоленске, после армии пошел в милицию и уже в двадцать шестом году стал начальником волостного отделения в Саратовской губернии. В тридцать первом-тридцать третьем — начальник уголовного розыска Саратова, а теперь — комиссар 3 ранга, заместитель начальника управления в Сталинграде… На оперативке распоряжения отдавал ровным голосом, как будто шла обычная работа и не нависла над всеми смертельная опасность.

Сразу после оперативки Бирюков со своим отрядом на трех крытых грузовиках выехал за город. Сергеев и Комов к утру прибыли в Серафимович.

Всюду следы бомбежки, обгорелые остатки домов, дымящиеся развалины. Вереницей тянутся машины, конные повозки. По обочинам шагают угрюмые люди.

В районном отделении милиции все папки с делами уже связаны кипами, их как раз выносили во двор, грузили на машины. Двое парней — школьники старших классов — с трудом тащили сейф. Девушка несла пишущую машинку. Встретили Сергеева и Комова Фалинов, прибывший сюда накануне с Ворониным, и начальник райотдела лейтенант Лознов, который тут же доложил:

— Только что получено сообщение: немецкая разведка заняла Боковскую… Никогда не думал, что они подойдут так близко… Направляем туда отряд нашего истребительного батальона. Командиром назначен я. Едете ли вы с нами или здесь будете руководить эвакуацией?.. Вчера перед бомбежкой выловили вражеского лазутчика в форме старшины Красной Армии. Был он с рацией и набором ракет, передавал немцам сведения о наших отступающих частях. Значит, основные немецкие силы могут быть совсем близко.

— Едем с вами, — выслушав сообщение Лознова, ответил Комов. — Твое мнение, Глеб Андреевич?

— Согласен. Разведка на разведку… Должны и мы узнать, какие у немцев силы. Боковская рядом, могут в два счета оттуда нагрянуть. Выходит, — сказал Сергеев, — немцам удалось с ходу форсировать Дон. Значит, наши не оказывают никакого сопротивления?

Невольно он вспомнил информацию Бирюкова на оперативке о каком-то лейтенанте Портнягине, отвечавшем за сохранность одной из переправ: узнал, что немцы близко, рванул переправу на свой страх и риск, затем скрылся…

Сергеев даже вздрогнул, когда услышал, что Лознов заговорил о том же, о чем он сам подумал.

— Полковник Воронин, — словно отвечая на мысли Сергеева, заметил Лознов, — приказал созвать летучий митинг. И это при такой спешке, под бомбежкой и обстрелами немцев. Сообщил, что какой-то лейтенант Портнягин взорвал переправу через Дон и перешел на сторону врага. Трибунал заочно приговорил его к расстрелу. Сейчас у нас не та обстановка, ню приказ есть приказ! Мне тоже велено предупредить своих сотрудников и бригадмильцев, если этот Портнягин еще не перешел линию фронта и кто-нибудь его встретит. Передал особые приметы: выше среднего роста, здоровый, волосы русые, глаза серые, ресницы темные, стрижка «ежом», слегка заикается. На левой кисти руки в треугольнике между указательным и большим пальцами едва заметная татуировка: якорек и его имя — «Слава»…

Сергеев молча переглянулся с Комовым: непонятно было, почему руководство управления так настойчиво информирует не только сотрудников, но и гражданских о трусости и переходе на сторону врага, правда предполагаемом переходе, этого лейтенанта, о котором Сергеев слышал впервые? Сомнения закрались ему в голову, но высказывать их он не стал, лишь спросил:

— Что еще говорил на митинге Александр Иванович?

— А больше, пожалуй, ничего. Говорил о необходимости организованно эвакуироваться, взять с собой только самое ценное, остальное безжалостно уничтожить. Сказал: «Мы отходим для перегруппировки сил. За любое проявление трусости, а тем более паники — расстрел на месте», еще: «Пусть пример Портнягина послужит уроком всем неустойчивым. С трусами расправляться будем беспощадно, тем более — с предателями».