Мертвая зона
(Повести)

Ковешников издали следил за Махмудом-Кули, рядом с которым пробирались сквозь толпу те двое, что дожидались знака капитана Малкова возле афиши. Еще двое охраняли Махмуда-Кули с тыла.

Яков Григорьевич оглянулся, увидел входивших на базар туристов. Их уже заметил и капитан Малков. Он остановился, неторопливо закурил:

— Наши гости пришли купить винограда на дорогу, — сказал капитан.

— Наверное, и нам надо быть поближе к театру главных действий, — отозвался Ковешников.

Оба направились стороной к сближавшимся группам: от входа вдоль рядов с фруктами и виноградом двигались туристы, среди них — Алибек и бизнесмен по имени Конрад Лемке. Хорста и Катрин Берг на рынке не было, что тут же отметили про себя Ковешников и Малков. Оба только молча переглянулись.

Навстречу туристам шли Ашир и Баба-Бегенч в сопровождении Амангельды и Лаллыкхана. Шагах в пяти от них, в гражданском, — лейтенант Сергеев и несколько солдат в своей обычной пограничной форме.

Группы все ближе друг к другу. Вот они смешались у лотка, заваленного виноградом.

Алибек спросил по-туркменски цену. Ему ответил высушенный солнцем аксакал, взвесил килограмма два в полиэтиленовом пакете. Стали брать виноград, персики, абрикосы и другие туристы.

Группы разошлись, продолжая двигаться в противоположном направлении: туристы в глубь базара, Ашир и Баба-Бегенч со «свитой» — к выходу.

Ковешников отметил, что Ашир и Амангельды отстали от других и какие-то секунды разговаривали меж собой. Амангельды догнал Ковешникова и направился к рядам, где торговали крупными, глянцевитыми помидорами и другими овощами. Вслед за ними двинулся и Малков. Амангельды сделал вид, что перебирает помидоры (к ним наклонились и Ковешников с капитаном), покосился на Малкова и сказал:

— Ёшка… Они ищут не клад. Ашир сказал, какое у них задание. Хотят проверить, есть ли спрятанные в Змухшир-кала списки германо-фашистской агентуры. Говорит, запаяны в консервную банку из-под американской тушенки, обмазаны цементом с песком, теперь это как настоящий камень. Ашир слышал, когда Баба-Бегенчу говорил об этом Клычхан. Какой-то клад у них зарыт в Змухшир-кала, но главное там — списки…

— Для того Клычхан и говорил Баба-Бегенчу при Ашире, чтоб он услышал да нам сказал, — усмехнулся Ковешников. — Но проверить все это, конечно, надо. Ты-то как считаешь, от себя сказал Ашир или его заставили сказать, чтобы сбить нас с толку?

— По-всякому может быть, Ёшка-джан, — ответил Амангельды. — Они считают, что Махмуд-Кули тоже знает. Его хотели давно убрать, да не успели. А списки, и правда, можно запаять в консервную банку и обмазать цементом с песком. Будет точно — натуральный камень. Такой клад в пустыне сто лет пролежит: банка, обмазанная цементом, не проржавеет.

— А может, и нет никаких списков, нарочно говорят, чтобы нас в Каракумы затянуть? Сагбол, Амангельды-ага. Продолжайте с Лаллыкханом наблюдать, нести службу. Не устали еще? Силы есть?

— Конечно, Ёшка! Почему спрашиваешь? Разве можно иначе? Такое дело!..

— Вот и ладно! Хош! Здоров будь!

Они неторопливо разошлись. Амангельды, отобрав помидоры в сетку, положил ее продавцу на весы. Ковешников и Малков направились к посту милиции, рядом с которым располагался погранпункт.

— Нам, видимо, надо немедленно доложить руководству, что тут произошло, — сказал капитан.

— И если ничего не произошло, то это — тоже происшествие, — заметил Ковешников. — Особенно если слова о списках — не приманка, а правда.

Спустя несколько минут Ковешников звонил начальнику войск:

— Товарищ генерал. Никаких попыток к контактам не было. Амангельды передал важную информацию Ашира: цель «кладоискателей» — добраться до крепости Змухшир и удостовериться, на месте ли, сохранились ли списки немецко-фашистской агентуры. Запаяны они в консервную банку из-под тушенки, обмазаны цементом — имитация под кусок песчаника.

— Как считаешь, Яков Григорьевич, почему Ашир именно сегодня на Текинке передал столь важную информацию? Они ведь тоже не дураки! Видели, кто с Аширом, а кто с Махмудом-Кули ходит. Тебя и капитана Малкова тоже наверняка заметили. Ашир-то раньше ничего не говорил. Сказал именно в день и чуть ли не в час отлета туристской группы, когда уже виноград на дорогу закупали. Что ты-то обо всем этом думаешь?

— Думаю так же, как вы, товарищ генерал. Может оказаться и то, и другое. Скорее всего, Аширу приказали именно в день отлета раскрыть карты, поднять шум вокруг списков в Змухшир-кала, чтобы мы сломя голову понеслись туда с Баба-Бегенчем, а им вольготнее было бы ускользнуть.

— Все это надо еще проверить, — ответил генерал. — А сейчас с капитаном Малковым — он уже получил указания от руководства — выезжайте в аэропорт. Я буду в комнате досмотра у таможенников… Да, еще хотел спросить, надежно ли работает команда лейтенанта Сергеева? Не может ли быть там у них ошибок и просчетов?

— От ошибок никто не застрахован, товарищ генерал, — ответил Ковешников. — Но с лейтенантом работают люди очень опытные, все свои ошибки в жизни они уже давно сделали, лимит исчерпали. Последние двадцать — тридцать лет не ошибаются.

— Я дал указание «кладоискателей» и дружинников с пограннарядом разместить в нашем доме для командированных — при штабе. Туда же вернется и лейтенант Сергеев. Передай это ему…

— Есть, товарищ генерал, — ответил Ковешников.

Вслед за Ковешниковым вошел капитан Малков.

— Получена неприятная информация: авиабилет до Петропавловска-Камчатского на имя Айгуль-ханум никто в кассу не сдавал, он остался неиспользованным: самолет ушел в рейс без вышеозначенного пассажира.

— Что и следовало ожидать, — сказал Ковешников. — Эти господа тоже не дураки. А где теперь искать «вышеозначенного»?

— Будем искать. Мы тоже кое-что умеем.

Много раз Ковешников бывал в аэропортах страны.

Гул турбовинтовых двигателей, запах выхлопных газов, несуетливая, размеренная работа людей, занятых техническим обеспечением полетов и обслуживанием пассажиров, — все это казалось Ковешникову порогом в космос, куда, как известно, без ракет, поднимающих людей за пределы земного притяжения, не прыгнешь…

…На экране телевизора появились туристы, среди них — Алибек, Конрад Лемке, Шерри Хорст и Катрин Берг.

Но какая это была Катрин! Ни тени прежней жизнерадостности, задора, оживления. Глаза потухшие, уголки губ опущенные, лицо бледное, словно вели ее на эшафот.

— Товарищи Ковешников и Сергеев, — сказал вполголоса генерал, стоявший рядом, — посмотрите внимательно, кто это с молодым господином?

— У меня нет никаких сомнений, — ответил Ковешников. — Это Айгуль, дочь Махмуда-Кули.

— Ваше мнение, товарищ лейтенант?

— Это не Катрин Берг, хотя очень похожа. Я ее видел совершенно другой.

Генерал переглянулся с седым человеком в штатском, дал знак дежурившему у порога таможеннику.

Тот вышел за дверь и тут же появился на экране телевизора рядом с мнимой Катрин Берг. В динамике раздался его голос.

— Извините, мадам, вас просят пройти в комнату досмотра, — произнес он по-английски.

— В чем дело? Наши вещи уже проверили! — разыграл возмущение сопровождавший ее Хорст.

— Вас тоже просят пройти, — спокойно сказал таможенник. Он обернулся к молча наблюдавшему эту сцену Алибеку: — И вас… Небольшая формальность…

Таможенник вежливо ждал, пока все трое, пожав плечами, двинулись к двери.

— Время, — сказал генерал.

Ковешников, Малков, Сергеев также вошли в комнату досмотра.

Алибек и Хорст, увидев их, повернулись было к выходу, но там уже стояли два высоких милиционера.

— Что это значит? — спросил по-английски Алибек.

Ковешников подошел к бледной, едва державшейся на ногах молодой женщине, негромко сказал:

— Айгуль-ханум, меня ты хорошо знаешь. Твоему отцу ничего не угрожает. Тебя обманули…

Айгуль побледнела еще больше, стиснула зубы, ничего не ответила, продолжая безучастно смотреть на таможенника, словно не поняла чужую речь.