Закатные земли

Дзарро посерьезнел и какое-то время молчал, прежде, чем ответить: — Мало, но бывали и такие. Исхитрялись уйти. Правда с музыкой да танцами приходилось попрощаться – шли в простые рабочие профессии. Куда ж особо то примут после наших-то традициев?

Дани мрачно кивнул, напряженно скрестив на груди тонкие руки. Перспективы вырисовывались не самые радостные.

Очередное выступление прошло весьма успешно. Полутьма большого зала, приглушенный, ненавязчивый свет свечей, красивые декорации, отличная игра оркестра и… пение. В такие моменты Даниэль забывал о зрителях, о сомнениях и тревогах, а просто исполнял свою партию – со всем талантом и вдохновением. Как можно отказаться от музыки? Ведь в ней и заключалась, если не вся его жизнь, то большая ее часть. Он пел, сколько себя помнил. Пел, когда грустно и когда радостно. С музыкой он никогда не был одинок.

В большей части постановок главную женскую партию исполняла мисс Корделия Уолси – перворанговая красавица, взбалмошная, истеричная блондинка лет на семь старше Даниэля. Первое время она проявляла к Дани живейший интерес, но не обнаружив интереса ответного предпочитала его игнорировать.

Впрочем, голос ее, и правда, был выше всяческих похвал и петь с ней в дуэте было весьма приятно. Если бы только не характер…

Финальный выход на сцену и поклон. Овации. Лица зрителей скрыты в тени, но Дани четко ощущал – они довольны и заинтересованы. Занавес опускается. Дани выдохнул и вместе с остальными скрылся за кулисами. Почти сразу слуха его коснулся несколько визгливый голосок Корделии: — Банни! Сколько можно это терпеть, неумеха! Я же просила аккуратнее закреплять мою нижнюю юбку! Во время финальной арии булавка воткнулась мне в бок! И лиф должен быть зашнурован туже! Намного! Моя талия должна смотреться намного тоньше, чем у Офелии из хора, а она явно смотрится толще!

Корделия была в своем репертуаре. Бедной Банни доставалось всегда. Вне зависимости от внешних обстоятельств. Дани мысленно отметил, что талия Корделии смотрелась толще талии Офелии исключительно потому, что таковой и была.

Впрочем, скоро должен был начаться «закрытый прием» для гостей Оперы и Даниэль поспешил ретироваться в свою гримерку. Запереться на ключ, переодеться, привести себя в порядок, покинуть здание через мало кому известный боковой ход, показанный Дзарро. Как правило, этот не хитрый план срабатывал, помогая избежать неприятностей.

Снизу уже доносились звон бокалов, музыка и несколько искусственный смех. Даниэль в этот момент был искренне рад, что находится сейчас не там, с гостями. Кажется, одна из танцовщиц, постоянно хихикая и цокая каблучками, поднялась наверх в компании одного из посетителей.

Даниэль уже хотел осторожно выбраться из гримерки и направиться к тайному выходу, когда услышал совсем рядом тихий плач.

Девушка-фэлэри, одна, в соседней комнате, сильно расстроена и напугана – сообщило юноше его внезапно обострившееся чутье. Секунду помедлив, Дани направился туда.

Она сидела в темноте и плакала – трогательно и по— детски всхлипывая. Дани немного растерялся. Нет, раньше ему доводилось сталкиваться с женскими слезами и не раз. Но не в подобной ситуации.

Кажется, юное создание не заметило появления Даниэля в комнате. При ближайшем рассмотрении она оказалась одной из певиц хора – новенькой четвертого ранга – относительно миловидной и серебрянноволосой. Дани оказался рядом и протянул девушке чистый платок: — Прошу, мисс.

Она вздрогнула, но узнав его, благодарно кивнула.

— Ппростите… — запинаясь, произнесла фэлэри. – И…спасибо.

— Могу ли я хоть чем-то помочь? – уточнил Даниэль с сочувствием, примерно догадываясь, что могло привести ее в подобное состояние, и осознавая, что помочь ей он толком не сможет.

Юная певица отрицательно мотнула головой с пышными кудряшками.

Дани посчитал излишним донимать бедняжку расспросами и тихо предложил: — Я могу вывести Вас из Оперы и проводить до дома.

Юноша понимал, что это временная мера, но ничего иного предложить не мог. Его собственное положение было весьма шатким.

Во взгляде девушки появились благодарность и надежда. На этот раз она кивнула.

— Только пообещайте, что никому не расскажете о выходе, который я покажу. – попросил Даниэль серьезно.

Фэлэри вновь кивнула, в последний раз всхлипнула, утерла слезы и пообещала: — Никому. Благодарю Вас.

Вместе они миновали темный коридор, шмыгнули в одну из неприметных дверей в подсобку, прокрались мимо фрагментов старых декораций и, наконец, воспользовавшись старым ключом, открыли неприметную дверь, ведущую на улочку позади здания Оперы. Дани закрыл дверь, точно в соответствии с инструкцией Дзарро, осмотрелся по сторонам и, убедившись, что вечерняя улица пустынна, подал девушке руку, помогая спуститься с небольшой лесенки на булыжную мостовую.

— Далеко ли отсюда Вы живете? – уточнил он.

— Совсем близко. Пять кварталов. В Истон-лейн. – смущенно отозвалась она.

Дани кивнул. Фэлэри, представившаяся Антонией, показывала дорогу. Истон-лейн и правда оказалась совсем рядом. Бедный райончик с обветшалыми облупившимися домами, проржавевшими водосточными трубами и несколькими заброшенными домами с выбитыми окнами по соседству.

— Если бы не Крис, я бы жил… немногим лучше. – невольно подумал Даниэль.

— Спасибо. – еще раз поблагодарила Антония уже у самой двери. – И… будьте осторожны.

— Буду. – пообещал Дани. – Всего доброго, мисс.

Ночные улицы Алазары, как и всякого города Империи рядом с Границей были опасны не только преступными элементами, но и нечистью – многочисленными тварями, просачивающимися на человеческие территории из Закатных земель. В темноте хумансов, фэлэри и прочих вполне могли поджидать вампиры, оборотни, полуночники (нечисть, принимающая привлекательный облик и вытягивающая жизнь при соитии), а также многие другие жуткие создания. Им противостояла Церковь – Святые Отцы-Инквизиторы, обладающие губительной для нечисти магией Света и Хантеры – особо обученные люди без магических способностей, но превосходные бойцы. Впрочем, справлялись они далеко не всегда. И в газетах то и дело появлялись стать об очередной обескровленной, растерзанной, «выпитой» жертве. Нечисть всегда умела хорошо маскироваться под людей, фэлэри и иные мирные расы, и зачастую местом трагедии становились дома, особняки, поместья, общественные заведения.

Дани отчего-то не боялся. Темные улицы казались ему приятными и даже отчасти уютными. Пробираясь через очередной лишенный освещения участок, он ни разу не споткнулся и даже не замедлил шаг. Чутье подсказало, что в проулке совсем рядом затаилось нечто странное – будто смутные очертания некой тени.

— Примерещится же такое! – изумился Дани, на всякий случай свернув в сторону. Но предосторожность оказалась излишней. Если в проулке что-то и было, то при приближении Даниэля оно отчего-то покинуло свое убежище и поспешило скрыться в темноте.

До дома фэлэри добрался совершенно без происшествий. Тихо миновал общий зал и осторожно открыл дверь их с Крисом общего пристанища. Кристиан, несмотря на поздний час, не спал. Его выступление заканчивалось на два часа раньше, но он всегда дожидался возвращения Дани.

— Привет. – тихо, памятуя о строгих правилах мадам Эйвонлин, сообщил Даниэль, махнув другу рукой. Тот отложил в сторону книгу и поднялся ему навстречу.

— Привет. Ты сегодня поздно. – встревоженно заметил Крис.

— Пришлось проводить до дома одну девушку из хора. Ты не поверишь, в каких условиях живут представители четвертого ранга из Оперы Луна!

— Очень стараюсь не представлять! – признался Крис. – Есть свежезаваренный чай. Как раз приготовил к твоему возвращению.

— Отлично. – воодушевился Даниэль. – Сейчас как раз не помешает что-нибудь горячее. Спасибо. – весьма искренне поблагодарил он, впрочем, не только за чай. Скорее – за все сразу, включая вполне приличные условия жизни.

Ночное чайпитие с кое-какими гостинцами, оставшимися от частых визитов к семействам Мальхори, было весьма уютным.