Страница 11 из 23
– Молодец, Петрович! – похвалил стрелка Алексей.
– Только плохо, что выстрелами мы себя выдали, – недовольно заметил Ильичёв.
– Рано или поздно хозяева острова, если они есть, нас всё равно вычислят. А ведь жить и есть хочется, – сказал Алексей.
– Сейчас мы разведём костёр и зажарим зайца, – потирая руки, сказал Перегудов. – Я вполне отдаю себе отчёт, что на запах поджариваемого на костре зайца могут прийти непрошеные гости, но не могу устоять перед искушением вкусно поесть. А дабы не привлекать излишнее внимание, нужно не допускать, чтобы дым поднимался высоко.
– Как же это сделать, если вокруг сырой хворост? – спросил Белобородов. – Ведь дождик только недавно перестал моросить.
– Надо набрать в ельнике побольше шишек, – решил Перегудов. – Костёр разведём с помощью шишек, а потом и сырой хворост загорится.
Вскоре удалось развести костёр. Перегудов освежевал добычу, нанизал тушку на прут, который положил на две вбитые в землю рогатины, и стал вращать зайца над огнём.
– Вкусно пахнет! – причмокнув, сказал Белобородов.
– Только жаль, что сейчас мы съедим вроде, как своего, – сказал Олег.
– Это, в каком же смысле – «своего»? – не понял Перегудов.
– Своего собрата по крови. Ведь у зайца красная кровь, как и у нас, – объяснил Олег.
Когда тушка подрумянилась, и все предвкушали предстоящую трапезу, из чащи донёсся странный звук, напоминающий одновременно стон человека и скрип старого дерева. Катя нервно оглянулась и посмотрела на заросли.
– Кто там? – шёпотом спросила она.
– Дерево скрипит, – равнодушно ответил Олег.
Максим Петрович отрезал от жарившегося зайца небольшой кусочек, и пожевал его.
– Вкусно, но пусть ещё поджарится, – решил Перегудов.
Из чащи снова донёсся странный звук. Стон стал более протяжным и громким. Алексей встал и прислушался. Было тихо.
– Пойдёмте, посмотрим, – предложил Перегудов и, взяв винтовку, направился в чащу.
Белобородов пошёл за ним.
– Да вы хоть поешьте, – предложил Олег.
– После, – отмахнулся Алексей и они с Перегудовым скрылись за деревьями.
Морозов снял с огня тушку зайца.
– Куда они пошли? Зачем? Кто там стонет? – спрашивала испуганная Катя.
– Не волнуйся. Они скоро вернутся, – успокоил жену Олег и протянул ей на кончике ножа кусок дымящегося сочного мяса.
– Я не стану есть, пока они не вернутся.
– Ну и зря. Мясо очень вкусное. Молодец, Петрович! Ловко он зайца уложил! – похвалив стрелка, Олег принялся за еду.
– Хоть вдоволь наедимся настоящего мяса. Жаль только, что нет соли, – с довольным видом произнёс Ильичёв и, отрезав кусок мяса, принялся его жевать.
Тут снова раздался протяжный стон. Катя вздрогнула. Заметивший это Олег недовольно спросил:
– Чего ты так боишься?
– Кто там стонет?
– Это местный людоед стонет от голода. Ноги и руки у него с брёвна, голова с бочку, а в его животе корова поместится… Ты долго будешь скулить и вздрагивать?
– Надо оставить еду для Алексея и Максима Петровича, – сказал Ильичёв.
– Конечно, оставим им мясо. Хотя, надеюсь, что они сейчас подстрелят ещё одного зайца или того, кто сейчас стонет в чаще, – предположил Олег.
Тут по лесу разнёсся громкий стон, перешедший в протяжный вой. Катя побледнела. Ильичёв перестал жевать, а Олег схватил винтовку, лежавшую на земле.
Тем временем Белобородов и Перегудов всё ближе подходили к источнику странных звуков. В лесу не было слышно ни кукования кукушки, ни голосов других птиц. Тут в очередной раз послышался протяжный стон, доносившийся из оврага, к краю которого они приблизились.
– Звук исходит со дна оврага. Наверно, там зверь попал в капкан, – предположил Белобородов.
– Давай посмотрим, кто так страшно воет, – предложил Перегудов.
– Ты уверен, что нам следует спускаться?
– Конечно. Пристрелим раненого зверя, чтобы не мучился.
Они спустились в овраг, по дну которого протекал ручей с прозрачной водой. Деревья в овраге были увиты хмелем и лианами. Как и во всём лесу, у некоторых деревьев листва была зелёная, а у других – листья либо имели красные прожилки, либо были полностью красные.
Перегудов остановился и приложил палец к губам. Алексей тоже замер и прислушался. Сверху послышались шелестящие звуки, словно кто-то ворошил сухими листьями. Эти звуки приближались. И тут неподалёку раздался громкий стон, переходящий в вой. Перегудов направил винтовку на ольху, увитую хмелем с красными листьями, из-за которой, как ему показалось, доносился стон. На ольхе преобладали зелёные листья с красными прожилками, а хмель был ярко-красным. Люди внимательно посмотрели на крону дерева. Никакого животного, которое могло бы издавать странные звуки, они не заметили.
На хмеле, обвивавшим ствол ольхи, было много багровых шишек. Перегудов протянул руку, чтобы сорвать одну из них, но тут раздался такой оглушительный вой, что он отпрянул. Максим Петрович долго стоял, как вкопанный, опасаясь сделать лишнее движение, чтобы не разъярить того, кто так жутко стонет и воет.
Белобородов с опаской приблизился к хмелю. Он обратил внимание на раскрытые шишечки хмеля, от которых снова стал исходить нарастающий гул. Отверстия в верхней части шишечек всё больше раскрывались и издавали пронзительные стоны.
– С подобным явлением мы сталкивались в подземном мире, – вспомнил Алексей. – Помнишь хищные сиреневые деревья, которые пожирали животных?
– А не может и этот хмель охотиться на животных и на людей? – задумался Перегудов.
– Пока он только стонет. Но я слышу усиливающийся шорох на краю оврага.
– Пора уходить. С теми, кто сюда приближается, нам не удастся справиться. Их очень много.
– Давай спрячемся в зарослях бузины с зелёными листьями, – предложил Алексей.
– Лучше забраться на дерево, например, на высокую иву, склонившую ветви к ручью. К тому же, она увита обыкновенным зелёным хмелем и на самой иве зелёная листва. Такие растения местных зверей-мутантов не интересуют, – сказал Перегудов.
– Эти звуки мне кажутся знакомыми, – прислушиваясь к усиливающемуся шороху и мелкому топоту, проговорил Белобородов. – И они меня пугают.
Алексей закинул за спину винтовку, подошёл к иве и стал на неё забираться. Перегудов последовал за ним. Вскоре они устроились на толстых сучьях высоко над землёй.
Тут послышался стон, похожий на рыдания, которое издал хмель с красной листвой. Тут же с другого берега ручья раздался звук, похожий на плач. Алексей и Перегудов посмотрели туда, где росла ещё одна лиана с алой листвой, увивавшая ствол невысокой осины с зелёными листьями.
– Кажется, это стонет лиана, похожая на лимонник, – определил Белобородов.
– Мутанты здесь и растения, и животные. Жуткое местечко! Сюда бы роту спецназа с огнемётами – в два счёта навели бы порядок. Всю нечисть повывели бы, – шёпотом сказал Перегудов. – А то на родной земле, судя по названиям островов на карте, приходится вполголоса разговаривать. Скоро хозяевами этих островов, а потом и всей планеты станут мутанты!
– Пока нас спасает то, что местные твари здесь пожирают друг друга.
– А вот и ёжики пришли! – посмотрев на склон оврага, по которому лавиной надвигалась фыркающие колючие зверьки, сказал Перегудов. – Никогда не думал, что эти милые животные могут превратиться в столь жутких монстров.
– Похоже, прожорливые ежи доели тигра, и теперь ищут, чем бы ещё поживиться, – предположил Алексей.
Ежей появилось намного больше, чем утром на той поляне, где нашли свою смерть два тигра. Колючие зверьки приблизились к подножию ольхи, увитой хмелем, который издал тяжкий и горестный вздох. Людям показалось, будто красные листья на нём задрожали при полном безветрии. Ежи окружили дерево, некоторые из них встали на задние лапки и стали грызть стебли хмеля. На землю брызнули капли алого сока. Ежи не могли вскарабкаться по гладкому стволу ольхи, по которой вился хмель. Скользя лапками, зверьки срывались, но их собратья тут же повторяли безуспешные попытки. Хмель, словно догадавшись, что сейчас погибнет, застонал так, что мурашки пробежали по спинам наблюдателей, укрывшихся на иве. Однако, несмотря на то, что многие стебли хмеля ежи перегрызли, растение продолжало жить. Казалось, что хмель замирает от ужаса, чувствуя приближение смерти. Теперь уже ничто не могло спасти его. Комель ольхи был окроплён алым соком хмеля. Ежи ухватили зубами стебли и потянули их вниз, но хмель, крепко зацепившийся своими усиками за ветви дерева, не поддавался. Ежи нервничали и суетились.