OUTSIDE

Он помнил все его детские выходки, по сути ощущая себя отцом – достойным называться так сильным мужчиной, а не амёбоподобным батей, променявшим их обоих на банку и домино. К слову, на папашу давно хранилась у него в сейфе увесистая папочка, где под любовно выведенной готическим шрифтом фамилией, с присущей основательностью доказывалось участие родителя в хищении имущества с родного комбината в сотрудничестве с обеспечивавшей сбыт краденному бандгруппой за забором. Итого повторяющиеся эпизоды в составе ОПГ, от семи до десяти и страх вперемешку с уважением на лицах коллег, при виде как кто-то во имя чистоты мундира не останавливается ни перед чем. Слава хотел рвануть так к подполковнику, наиболее тяжёлая ступень, преодолеть которую – значит, решительно и навсегда застолбить себе место в ареопаге начальства. К тому же, растянутое на годы удовольствие куда приятнее сиюминутной радости, и, встречаясь с отцом за издевательски традиционным – ещё со времён тотальной бедности – новогодним столом, он мысленно с наслаждением примерял на того тюремный бушлат. С некоторым, разве что, сожалением, признавая, что одёжка окажется впору, да ещё и, пожалуй, отучит неисправимого алкаша выпивать: курорт, а не пенитенциарное учреждение.

В итоге Тоху нужно было вызволять, счёт пошёл уже буквально на дни, а спасательный круг не появлялся. Тогда в какой-то неприлично материнской агонии Слава добился приёма у областного начальства, где, в неполные три минуты изложив суть дела, пообещал сделаться безропотным верным слугой на коротком поводке у смежного ведомства, если тому угодно будет пощадить нерадивого отпрыска. Известное правило всякой охранительной – через «е» – структуры гласит, что стукачей много не бывает, и приятно стройный по контрасту с обычными коллегами-ментами полковник распорядился дело развалить, отправив на доработку. Обвиняемый, при более пристальном взгляде, оказался невинно пострадавшим случайным прохожим, давшим требуемые показания, как выяснилось в процессе следственных действий, исключительно из страха «ощутить в противном случае обувью по морде». Понятые объявлены были вымышленными, а сотрудники превысившими, хотя и незначительно – взыграло ведомственное рвение, служебные полномочия. В профессиональном ателье что пошить, что раскроить обратно материал могут буквально в одночасье. Главное же заключалось в том, что «старшему наркозащитнику» – продуманная издёвка вездесущих гэбистов – приглянулся непривычно искренний опер, рискнувший всем ради проштрафившегося братца. В обойме любой карательной машины беспринципной публики всегда в избытке, а потому и запрос на человечность, хотя бы в единственном экземпляре да на правах деревенского дурачка, изредка, но присутствует.

Таким образом, меньше всего думая о карьере, Слава, наконец-то, оказался в нужном месте и в нужное время, превратившись в отдушину для могущественного покровителя. Отчасти даже заслуженно появились в свете долгожданных лучей настоящие крылья, от перспектив приятно кружилась голова, и судьба медленно, зато уже, казалось, необратимо, стала поворачиваться к нему лицом. Он так долго этого ждал, так часто проживал момент решительного перелома в мечтах, что, столкнувшись с удачей лицом к лицу, поначалу слегка оробел. Так вдруг жутко сделалось при мысли о возможности ошибиться, сделать неверный шаг или хотя бы сказать лишнее слово. До тех пор он, по сути, и не понимал, как многого уже достиг, пробившись по карьерной лестнице не то что с низов – вынырнув на поверхность из самой что ни на есть задницы.

Глава VI

Одного alter ego Дмитрию вскоре стало мало, и он взялся за создание нового. Не то чтобы Игорь ему как-то надоел, но становилось ясно, что тот, наиболее вероятно, останется весьма поверхностным и хотя продолжит служить безотказным инструментом для покорения недоступных красавиц, дальше продвинется вряд ли. Поначалу казалось, что именно там, в мире эротики, где жаждущие внимания девы любыми, не исключая и весьма изощрённые, путями стараются завладеть благосклонностью лучшего из мужчин, лежит его голодная страсть, но практика, если можно было так сказать о регулярном воображаемом сексе с фотомоделями, иначе – девушками с фотографий, показала, что тонкому ценителю прекрасного со шпателем в руках банального гарема явно недостаточно. Дима и отдалённо не представлял себе масштабов подобного удовольствия, что иного мужчину поглощает целиком, навсегда превращая в добровольного раба женских прелестей. Благодаря ли духовному началу или вследствие отсутствия подходящего опыта, венцом карьеры беззаветного мечтателя порнопродюссер не сделался.

Приученный технологией квартирного ремонта к стратегическому мышлению – ведь, к примеру, прежде чем давать команду штробить, хозяину следует определиться с дизайном будущего помещения до мельчайших подробностей, не исключая и расположение электроприборов, а, значит, и электрических розеток, Дима ко всему подходил основательно. Вычитав про некий тропический рай на Гоа, где тепло чуть не круглый год, а мир населяют сплошь доброжелательные улыбчивые индусы, он в течение месяца изучил предмет досконально. Конечно, ему не довелось увидеть вживую ни бескрайних пляжей, ни величественного спокойствия океана, ни живописных кровавых закатов, но описание сих, весьма посредственных, к слову, чудес и без того набило оскомину всякому посетителю тематического форума, да и качественных снимков, следовало признать, на просторах сети оказалось завались. Пляжные вечеринки – не пошлятина из телевизора, когда богато насиликоненные куклы вальяжно ступают в каблуках по мраморному пространству вокруг бассейна, а настоящие, где вместо фешенебельного клуба – обычное кафе, публика напоминает завсегдатаев хиппи-фестивалей семидесятых, меню пестрит не замысловатыми названиями подозрительно изысканных блюд, но демонстрирует наличие лишь свежевыловленой рыбы, свежесвареного риса и свежевыжатого сока. «И всего-то по одному доллару», – как не к месту добавил некий безымянный турист, довольный случаю проявить эрудицию. Знатоку, которым быстро сделался онлайн-путешественник Дмитрий, хорошо известно, что открывать почтенным азиатам глаза на истину чрезвычайно опасно, неровен час – встретишь в захудалом ресторанчишке соотечественника-официанта, и ценник сродни российскому: молчание – золото.

Таким образом, нового героя, столь беспардонно ворвавшегося ранее в повествование, звали Ники, от английского Nicky, то есть Николай, или попросту Колян. Подсознательно близкое имя по умолчанию обеспечивало тому известную долю симпатии родителя, которая вряд ли проснулась бы при виде какого-нибудь тощего растамана по имени Франсуа. Однако, в силу того, что тема лёгких наркотиков всегда интересовала пытливого автора, Ники сделался выходцем из Бельгии – проще, конечно, было прописать его в объятиях Амстердама, но Дима старался уходить от избитых штампов. Граничащее с оазисом свободы независимое государство безвизового режима, то есть по-нашему – соседняя область, обеспечивали его жителю достаточно возможностей припасть к источнику наслаждений без необходимости становиться закоренелым торчком, коими, вне всякого сомнения, являются все поголовно жители Нидерландов младше тридцати пяти – пополнить багаж знаний о Голландии усидчивости не хватило и пришлось довольствоваться стереотипами. Ники владел – нет, работал управляющим, что на практике – заведение рассчитано было максимум на шестьдесят посадочных мест – означало по совместительству и должность администратора в некоем полукафе-полуклубе на известном пятачке побережья, где вот уже два десятка лет концентрировалась ночная жизнь. Место не то, чтобы ах, но всё-таки – на фоне остальных смотрелось вполне прилично, ибо имело относительно чистый туалет, полноценный диджейский пульт, неплохой звук с посредственным светом и, конечно же, фонтан – в самом центре действа. Последнее лежало исключительно на совести Дмитрия, ведь хотя благословенная богом земля и не знала морозов, что упрощало инсталляцию конструкции, практической, равно как и эстетической, пользы таковая явно не несла. Но здесь архитектор оказался непреклонен, забыв и про всегдашнюю привычку к реализму – ему хотелось этот чёртов фонтан и всё тут. «В конце концов, должна же быть хоть какая-то изюминка», – резюмировал он, и белая, с претензией на античность, статуя то ли тролля, то ли располневшей на высокоуглеводной диете Афродиты поместилась в центре невнятного круглого сооружения диаметром три метра. Пришлось даже зарисовать для ясности, а заодно уж и нанести на план всё остальное. Вышло очень ничего, тем паче, что непредвзятым судьёй выступал всё тот же художник. Бьющая вверх струя создавала некий центр притяжения, он же – центр танцпола, к которому подсознательно тянулась накачанная химикатами туристическая масса, чтобы восторженно бесконечно наблюдать. «Excusez-moi, – всё-таки выходец из французской части, – а когда же они заказывать алкоголь будут, если от этой картины глаз не оторвать», – посетовал Ники, как всякий радеющий о деле порядочный сотрудник, забеспокоившись о норме прибыли, и тут же был урезан до вдохновлённого жаждой свободы усталого романтика, слегка не от мира сего, волею случая назначенного на руководящую должность. Клуб тут же перестал приносить доход, и это легко в основу весьма правдоподобного конфликта между собственником бизнеса и управляющим. Первый нудел про рупии – или какая там валюта в Индии, второй пытался безуспешно втолковать недалёкому коммерсанту, что заведению полагается иметь своё лицо, ни на что не похожий антураж и лишь тогда, по прошествии времени, когда это действительно станет их визитной карточкой, обрушится на головы учредителей заслуженный поток из денежных знаков. «Мне не нужны сверхдоходы в будущем, мне требуется стабильная прибыль уже завтра», – упирался на ломаном английском проклятый Сингх, и тогда Ники – даром что дитя воспитанной нации, махнув рукой, уходил прочь. Причину, по которой этого во всех смыслах некомпетентного работника до сих пор не уволили, ещё предстояло основательно продумать, но пока что фонтан требовал жертв, и неуёмная тяга к творчеству добавлена была в характер до той поры легкомысленного бельгийца. «Надо, значит, надо», – закончив прения, поставил точку Дима и, как после окончания долгой кропотливой работы, удовлетворённо выдохнул. История ему уже нравилась, не терпелось продумать несколько тематических вечеринок, но тут стало клонить в сон, пелена дремоты медленно опускалась с потолка всё ниже, покуда всё не провалилось в небытие. Тут же зазвонил мобильный телефон, вернув его к делам сугубо насущным.