Эверетта v2.0

Деревенский дом, на полу, застеленном скатеркой, лежит младенец.

Мы "гуляем". Упираюсь изо всех сил и пытаюсь поднять голову.

Гравитация побеждает. Ничего необычного, учимся держать головку, укрепляем мышцы шеи и учимся их контролировать. Необычное только то, что я наверное единственный младенец, кто делает это сознательно.

Так.

Уперся. Подьем… Ффух… Отдохнем.

Я так понял что в прежней жизни где-то крепко накосячил, и меня отправили по новой. Второгодником. Кто отправил, непонятно. Карма наверное. Когда маму снова увидел, думал что может это такой специальный мир, где все по второму разу живут. Но нет, родителям моим именно по 20 лет. Лаются из-за ерунды, поведение часто как у Светланки в ее незабвенную молодость. Никак не второгодники, самая натуральная молодежь.

Лежал, думал. Косяков у меня по жизни, если приглядеться, немеряно, но особо выдающихся вроде и нет. Никого не убил. Воровал умеренно, это было.

Но то по мелочи, железяку какую с работы стянуть, досок натырить. У нас это воровством-то не считалось.

А от бабушки я унаследовал стойкий и убежденный атеизм. В коем и пребывал до сих пор. И был прав! Иначе вокруг меня бегали бы черти и подкидывали дровишки под котел. Чего не наблюдается. Значит христианство побоку. С мусульманством. Гурий тоже не видать, хоть и не положены они мне. При всей моей неграмотности в духовных вопросах думаю, мусульманский ад тоже должен выглядеть по другому. И в то же время в атеистическую реальность факт переноса сознания во времени не ложится никак. Будем считать что это все карма. А что?

Буддизм-индуизм-даосизм вещь странная и непонятная, но такие фокусы допускающая. Карма, все объясняет. Вот тебе другой шанс, не будь больше дураком, проживи правильно. А как правильно? С учетом этой самой непонятной кармы?

Потом начал вспоминать последний год жизни и меня осенило. Предназначение.

У меня было предназначение и я его бездарно про-ал. Причем буквально. Почти уверен в этом. Ощущения от того как творилась музыка были самыми сильными в той жизни. Вот он мой самый большой косяк. Всю жизнь занимался не тем чем был должен. За что и страдаю.

Отдохнул.

Уперся. Подьем… Ффух… А теперь ручками и ножками подрыгаем. Что тут у нас ручки, и где тут у нас ножки. Разберемся. Двоих в прошлой жизни вырастил, опыт есть.

Н-ская область, СССР. 1.01.1965.

Деревенский дом, в кроватке лежит Александр.

А папаша-то у меня крут. Кроватку срубил одним топором. Рубил во дворе, так что я не видел, но результат налицо. Стоило мамаше по мозгам ему недельку поездить, и вот результат. Топорная работа. Я знаю, я специалист, я тоже так могу. Мог. Лучше. Он на бирже работает, на лесобирже в смысле, других бирж в СССР пока нет. И уйдет оттуда через пять лет, переедем в город. Будет шоферить на хлебовозке. На такой, в которой чекисты либералов возили при Сталине. Я знаю откуда эта легенда пошла, меня папа на ней катал. Там внутри фургона решетки из направляющих на которые на хлебозаводе лотки с свежим хлебом задвигают. А в магазине длинным крюком эти лотки вытаскивают и меняют на пустые. Если лотков нет, то внутри только решетки, и правда тюрьма — тюрьмой, если не знать. Видать кто-то в пустую хлебовозку заглянул и сразу все разоблачил. А вообще-то батя у меня крут, именно он научил, в основном примером своим, все время что-то делать. Не останавливаться в праздности, всегда есть что поправить, наладить, улучшить. Крепкая такая деревенская мораль. У нас трудолюбие в чести.

Как впрочем и алкоголь. Вот только ни хрена не научил что делать, когда дерево посажено, дом построен и дети выросли. Думаю он и сам в растерянности был, когда на пенсию попал. Как и я.

А еще он курит. В доме. Я даже забыл, что так можно. Всегда на улице, даже на балконе запрещено. Verboten.

А сейчас нормально. Вот от этой наркомании я теперь буду бежать как от огня. А бате пофиг. В последний раз виделись, так так же смолил одну за другой, сморчок. И меня пережил.

А у нас Новый Год. Родаки расфуфырились и свалили. Потлач у них. За мной бабка присматривает, папина мама. Немка-лютеранка. Почти не помню ее, мы тогда в город переехали, она в деревне осталась. Померла в 77 году, а от чего не помню, сопляк я тогда еще был. Надо спасти если получится. А маму я на этот раз спасу обязательно, померла она в 87. Операция на язве желудка. Ни о каких гелико-бактериях тогда в наших больницах не слышали, надо только пару лет протянуть и лекарство появится. Висмута диацетат вроде бы. Знал бы что по новой проходить буду, наизусть заучил бы.

А пока надо думать как мне карму свою исполнять. Для родителей верх мечтаний это если я стану инженером, еще сильнее они обрадуются если стану ученым. На это они меня направляли, хоть и неудачно. А вот искусство, причем любое, оба считают блажью. И тут они с религиозной бабушкой в редком консенсусе, "ибо заповедано в поте лица…" и далее по тексту. Плюс денежек в семье не так и много, заначка есть, но папа на мотоцикл копить будет, а потом на машину. Придется их убеждать поделиться. Начало брежневских времен, тут еще лет 15 все будет колоситься, пока не загниет потихоньку.

Н-ская область, СССР. 10.07.1966. Деревенский дом.

Хныык!

Обидно-то как. Решил, что конечности достаточно накачаны, решил встать на ноги. Дождался пока бабушка отвалит на время, встаю по стеночке. А потом хлоп, и уже лежу и больно, сцуко! И обидно. Я, сцуко, умный жеж, поэтому видя непорядок, решил сгруппириваться.

Рефлексов нет, поэтому умом, поэтому с опозданием. И вместо того, чтобы грохнуться как тюфяк, со всей дури башкой об пол. Были б мозги, было б сотрясение. И очень хочется разреветься, а это непорядок.

Какого хрена организм так реагирует? Я даже в люльке не орал, наладил невербальное взаимодействие, писками или кряхтениями подавал сигнал, чего мне в данный момент надо. А тут вот на слезы пробивает. Сидел, думал. Умные люди такое свойство психики лабильностью называют.

Детские гормоны на мозги давят. Сейчас неважно, до в дальнейшем будет мешать. Надо как-то брать под контроль.

Возьми попробуй. Тут вопрос в силе воли. Как тренировать? В армии что-то было такое. Соскок с брусьев с переворотом. В первый раз страшно, организм кричит — убьесся-переломаешьсся! А как сделаешь — уже вроде и ничего. Где же я здесь брусья найду, или парашют, чтобы с ним прыгать?

Н-ская область, СССР. 14.07.1966.

Деревенский дом, Александр тянется к стоящему в на столе радиоприемнику, а бабушка его оттаскивает.

— Нельзя трогать!

— Дай!

— Саша, это дорогая вещь, мама ругаться будет.

— Дай!

— Тебя током ударит, больно будет.

— Не ударит! Дай!

— Саша, это не игрушка, иди вон с машинкой поиграйся.

Это какое-то попрание всех прав, когда ты, старая, видела чтобы я с машинками игрался. Как купили, так в углу и стоит, машинка эта. Нафиг она мне не нужна, сама играйся. Хотел спокойно пройтись по волнам эфира, послушать чем планета дышит, и тут бабулю принесло. Интернетов тут пока нету, черно-белый телевизор смотрим всей семьей и с другого конца комнаты, потому что он глаза портит. Одно спасение — радио.

Немецкий и английский никуда не делись и обеспечивают хоть какой-то информационный поток. Но делать нечего, против бабули не попрешь, она и приложить может легко. Хорошо еще что по каким-то ее постулатам детей бить нельзя… рукой. А вот вицей запросто, лупи сколько хочешь. Поэтому когда видишь что бабушка пошла за вицей, надо резко становиться милым ребенком.

Саша вздыхает, отрывается от радиоприемника и достает книжку. Повелительно тыкает в нее пальцем и командует:

— Тогда давай буквы учить.

Это надо. Залегендироваться, а потом стать эдаким книголюбом, чтобы вопросов не возникало, откуда инфа. И тренировка воли заодно. Решил, чтобы организм привыкал слушаться, надо делать то, что делать не хочется. Вот так просто. Скучно мне с этой ерундой возиться, значит буду.