Сбиватели

– Что за?.. – Брету либо послышалось, либо сон ещё не окончательно отпустил его в реальность. – Что ты несёшь? – Он наклоняется к Гарольду.

– Оленёнок, – повторяет Гарольд. – Я сбил оленёнка.

Брет смотрит на освещённое полотно асфальта. Теперь бесформенный холмик, возвышающийся над дорогой, обретает безобидные очертания.

– Отлично, Гарольд, – выдыхает с заднего сиденья Пол. – Вяленой оленины нам не хватало. – Раздражённо, но облегчённо: – Охотник херов.

Гарольд молчит. Он открывает дверь, выходит из машины и направляется к туше животного, останавливается перед ней и опускается на колени.

– Придурок, – шепчет Пол, – а что если он не разглядел и оленёнок окажется кабаном? Или хуже – медведем, например. Маленький, но медведь.

– Ещё не совсем мёртвый медведь, – заканчивает его мысль Брет.

Оба выскакивают из машины и бегут к Гарольду. Останавливаются. Оленёнок. Мёртвый олененок не больше полутора метра в длину, морда разбита, смята в гармошку, как консервная банка. Над мордой угадываются десятисантиметровые рожки. Передние ноги сломаны и вывернуты под неестественным углом, шерсть на шее влажная – из раны льётся кровь. Тело животного уже утопает в багровой жиже.

– Гарольд, ты как? – Брет кладёт руку ему на плечо. – Всё в порядке?

Он не ощущает под рукой ни дрожи, ни пота, ни страха – ничего, кроме материи от Bill Blass и тишины.

– Гарольд?

Стоя на коленях, тот молча гладит мёртвое животное. Это трудно объяснить, но в движениях Маринвилла чувствуется благодарность и уважение.

– А что ему станется? – возмущённо спрашивает Пол, подтверждая осязание Брета. – Сшиб зверушку, чуть не улетел в кювет, помял бампер твоего джипа, а теперь наслаждается плодами охоты. Буффало Билл[13] ждёт оваций. Не будем томить: круто, чувак, вот это действительно обосраться как круто! – Пол звучно хлопает три раза в ладоши.

Звук эхом отражается от глухих стен леса. Брет убирает руку с плеча Гарольда и настороженно вглядывается во тьму. Эхо напоминает о чёрной, непроницаемой массе деревьев, скрывающей в своём чреве зверей.

Брет делает шаг назад.

Зверей, как этот оленёнок, или более крупных. Таких, которые способны заставить выпрыгнуть загнанную жертву на дорогу, под колеса машины.

Ещё один шаг назад.

А затем притаиться и выжидать. Изучать другого хищника, отобравшего жертву. Чтобы оценить его силы.

Брет делает ещё три шага назад и чувствует, как в спину упирается что-то острое. Резко оборачивается. Ветки. Страх лижет спину, и пот из горячего в секунду становится холодным. В нескольких сантиметрах от его лица – лес. Густой, молчаливый, чёрный.

Брет быстрым шагом направляется к «Шевроле».

– Уходим, – бросает он изучающим тело оленёнка Полу и Гарольду.

– Эй! – кричит Пол уже взявшемуся за дверную ручку Брету. – Может, уберём тушу с дороги? Оттащим хотя бы к обочине?

– Чёрт. – Брет медлит. Он пытается справиться с охватившей его паникой. Справляться есть с чем, год назад он видел, как задранного медведем человека грузили по частям в мешок. Страх придаёт воспоминаниям красок.

– Что? – кричит Пол. – Ты что-то сказал?

– Я говорю, верно. – Брет говорит громче: – Надо оттащить. Иначе кто-нибудь влетит на скорости. – Он подходит к туше оленёнка. – Я возьмусь за передние ноги, а ты, Пол…

– Я сам, – вызывается Гарольд.

Брет вытирает тыльной стороной ладони пот со лба и удивлённо смотрит на Гарольда:

– Что значит – ты сам?

– Я сбил – я оттащу.

– Уверен?

– Он не тяжёлый, справлюсь.

– Что-то не похоже на Гарольда Маринвилла, – щурится Пол. – Совесть проснулась?

Гарольд угрожающе смотрит на Пола.

– Извини. – Кауфман поднимает руки. – Про совесть – это я чушь какую-то ляпнул. У тебя её нет.

– Продолжай, Пол, и я передумаю.

– Уже закончил. – Кауфман направляется к машине. – Пойдём, Брет, оставим охотника наедине с добычей.

Брет садится за руль. Пол – на сиденье справа. Они смотрят в сторону леса. Гарольд с мертвым оленёнком уже растворились во тьме.

Через минуту молчания Брет говорит:

– Нужно было остаться.

– Брось. Что с ним случится? Присел по-большому. Я бы на его месте сам не сдержался. Помнишь две порции в «Оленьих рогах»?

– Ладно.

– Я хорошо знаю этого парня. Ему уже через час после приёма пищи на клапан жмёт. Чем дольше он там высидит, тем меньше достанется нам. Мистер Маринвилл – ходячая сырная бомба, настоящая фабрика по производству воздушного дерьма…

– Ладно.

Но Пол входит в раж:

– Я тебе вот что скажу: машинный салон – не место для таких антисоциальных личностей, как Гарольд Маринвилл. Помню нашу с ним поездку в Сент-Луис, к концу поездки я благоухал, как гигантский вьё булонь[14]. И это был не поверхностный запашок – Гарольд пропитал меня насквозь. Я стал вьё булонем. Блядское стрельбище. Пускать воздух из попы – это сомнительное умение, но Гарольд Маринвилл возвёл его в ранг искусства. До сих пор не могу понять – как человек вообще способен на такую вонь? Это законно? А ещё я не могу понять, что так долго можно делать в ночном лесу. – Пауза. – Господи, его что, сожрали?

Со стороны леса раздается шуршание, хруст веток, и в свет фар выходит Гарольд Маринвилл.

Он весь в крови.

– Трогаем. – Маринвилл плюхается на заднее сиденье. – А мне надо переодеться.

Брет включает передачу. «Шевроле» набирает скорость.

– Гарольд? – спрашивает Брет. – Всё нормально?

– Если ты про кровь, то это кровь оленёнка.

– Никакая это не кровь. – Пол подмигивает Брету и перечисляет: – Бурый Тони, Жидкий Джимми, Прыскучая Жозель. Называй как хочешь, но будь наш Гарольд легче на пару десятков кило – взлетел бы на этом каштановом гейзере, как межконтинентальная баллистическая ракета. Напор был что надо, Гарольд? Не отвечай. Вижу. Я лично знавал одного парня, который подобным образом перемещался в пространстве. Джоули из собственного дерьма – экономичная штука, знаете ли. Мой взгляд в недалёкое будущее такой: люди забудут про автомобили – бензин дорожает, дерьмо дешевеет…

Брет говорит:

– Я имел в виду в целом, Гарольд.

– Нормально ли всё в целом? Дай-ка подумать. – Гарольд тоже перечисляет: – Я сбил шальную зверушку, помял бампер твоего джипа, чертовски устал, мой дизайнерский костюм за десять тысяч баксов выглядит как фартук мясника, официант-гомосек чуть не зарезал меня за то, что я возжелал глотнуть холодного пива…

– Всё нормально, – нетерпеливо перебивает Пол. – Я что хочу сказать? Аэрогидрокосмические системы развиваются с самого 1984 года не в том направлении…

– …чёртов дикий пидор, – заканчивает Гарольд.

– Динамика ракетостроения окажется на нужном уровне только…

Следующие полчаса проходят в научно-фекальных лекциях Пола Кауфмана и гомосексуальных теориях Гарольда Маринвилла. Последующие полчаса – под мерное сопение Пола и Гарольда.

В 6:05 раздается трескучий, протяжный, жалобный, душераздирающий звук с заднего сиденья.

Брет тянет носом.

– Точь-в-точь. – Он искренне удивлён. Прежде чем открыть окно, Брет даже делает контрольный вдох и утвердительно кивает: – Вьё булонь.

Начинает светать, когда час Брета за рулём подходит к концу. Он расталкивает Пола и меняется с ним местами. Брет откидывается на подголовник, но не засыпает, ему мешают воспоминания.

«Оленьи рога».

Официант.

Оленёнок весь в крови.

Ухмыляющийся Гарольд.

Сон отступает. Уходит как волна, обнажая самые ранние воспоминания вместо береговой линии.

Детство.

Старый гниющий олень.

Картофельное поле.

Угодье Дружбы.

Прилив. И сон накрывает Брета с головой. Брет засыпает, но остается среди воспоминаний.

13

Буффало Билл – американский охотник. Известен убийством нескольких тысяч бизонов в период их массового истребления в США.

14

Вьё булонь – французский мягкий сыр, который приобрёл известность как самый вонючий сыр в мире.