Чёрная Дань

Старик надул губы, погрозил Насте пальцем и поцокал языком.

– Весьма грубо с твоей стороны. А с виду ты вроде милая девочка.

– А с вашей стороны весьма мило было похитить меня и моих друзей и привезти в эту дыру. А с виду вы вроде бы нормальные подонки.

– Попридержи-ка свой язык, девочка. Имей уважение к старшим.

– Да, разумеется, – сказала Настя, – Само собой, мне следует уважать вас за то, что вы седой, беззубый, старый пень.

Старик явно пришёл в ярость – это видно было по его поджавшимся губам и рукам, которые стали теребить попавшийся им лист бумаги. Его напарник, который до этого не сказал ни слова, вдруг расхохотался.

– А она здорово умеет играть на нервах, а Барн? – сказал он.

– Не вижу в этом ничего смешного, Кунд, – сказал старик, после чего опять обратился к Насте:

– Советую тебе быть сдержаннее, милочка. Не стоит меня злить.

После этого оба врача умолкли. Настю это насторожило.

– И что дальше? – спросила она, – Вы не будете меня осматривать? Для чего меня вообще сюда привели?

– Осматривать тебя нет надобности, – сказал Барн, – А процедура, которую нам необходимо провести, требует помощи медсестры. Её мы и ждём.

И он опять замолчал.

– И что же это за процедура? – спросила Настя требовательным тоном, – Что вы собираетесь со мной сделать?

– Ничего такого, после чего ты не сможешь оклематься. Не волнуйся, больно не будет. Мы вколем тебе морфий.

– Я не хочу морфий.

– Никто тебя об этом не спрашивает.

Настя вскочила на ноги и завопила:

– Вы что сдурели здесь? Что вам от меня надо?

– Ну всё, пигалица, ты меня достала, – сказал Барн, – Кунд, держи её.

Кунд встал, схватил Настю за плечи и усадил обратно на стул. Тем временем Барн достал из стола ампулу со шприцом. Зарядил шприц содержимым ампулы и приготовился сделать инъекцию. Настя завертелась изо всех сил, пытаясь вырваться из рук Кунда. Однако он был сильным мужчиной, а она – хрупкой девушкой. Даже с развязанными руками она бы мало что смогла сделать. Она так сильно вертелась, что даже не увидела, как игла втыкается в её руку, лишь почувствовала.

Препарат подействовал почти мгновенно. На тело навалилась слабость, мышцы отказали, голова стала тяжёлой, как гиря. Против воли она развалилась на стуле, как тряпичная кукла. Помимо того, что Настя потеряла контроль над телом, помутился и её разум. Мысли стали беспорядочными, зрение – мутным, а звуки – такими, будто раздавались в тоннеле.

Настя осознала, что её переместили в другое помещение, только когда она оказалась в лежачем положении. Над ней навис прожектор, и она зажмурилась.

Из-за наркотика Настя не могла даже приподнять руку, и это приводило в отчаяние. Она понимала, что раз её накололи, то собираются сделать с ней то, на что она добровольно не согласилась бы. Настя открыла рот в беззвучном крике, а из глаз потекли слёзы.

На мгновение в поле зрения возникло женское лицо, наполовину прикрытое маской, с убранными волосами. Должно быть, это была та самая Фейма.

– Что вы собираетесь со мной сделать? – выдавила Настя. Далось ей это с трудом – голосовые связки почти не подчинялись ей.

– Не переживай, девочка, – сказала медсестра, поглаживая Настю по руке, – Мы всего лишь избавим тебя от ненужного бремени. Ты ведь и сама была ему не рада, так ведь?

Несмотря на столь расплывчатую формулировку, до Насти дошёл смысл сказанного. И она ужаснулась.

– Вы хотите сделать мне аборт?

– Да, деточка. Нам нужен твой малыш. А тебе нет, так ведь? Ты же не хотела рожать?

Да, с одной стороны, Фейма была права. Настя не собиралась рожать в столь раннем возрасте. Эту беременность следовало считать неудачей. И, пожалуй, сутки назад она бы и сама рада была избавиться от ребёнка.

Но теперь она почему-то не хотела этого. Что-то в ней переменилось, надломилось. Она не могла пока объяснить себе, что именно. Лишь смутно осознавала, что не хочет делать аборт. И уж тем более не хочет делать его в таких убогих условиях.

К тому же её напугали слова Феймы. «Нам нужен твой малыш» – это звучало как-то мерзко, зловеще и бесчеловечно. Что значит «нужен»? Они собираются не только вырезать плод, но и потом как-то его использовать?

– Нет, – сказала она, – Я не согласна. Я хочу оставить ребёнка.

– Боюсь, что это невозможно, дорогая. Это нужно сделать.

Фейма говорила, не глядя на Настю. Она что-то делала на столике у изголовья кушетки. По всей видимости, готовила инструменты. Настя приподняла голову и глянула на столик и увидела несколько скальпелей, щипцы и шприц, уже чем-то заправленный.

– Я не хочу, – сказала она.

– Мне жаль, но это не имеет значения, – отвечала Фейма, – Мы всё равно должны это сделать.

С каждым её словом в душе у Насти поднимался гнев, а слабость начала спадать. Когда Фейма договорила, Настя поняла, что хоть и с трудом, но может вновь повелевать своим телом.

– Я сказала, что не хочу, – повторила Настя.

И одновременно с этим схватила со столика шприц, замахнулась и воткнула его в шею медсестре. Она тут же вогнала поршень до упора. Настя не знала, что в него было заряжено и какой эффект должно оказать. Вполне могло случиться, что это всего лишь какой-нибудь витамин. Однако ей повезло. Фейма тут же схватилась за шприц, выдернула его. Затем схватилась за горло, согнулась пополам и захрипела.

– Что ты натворила, идиотка, – проскрежетала она, – Это же…

И не успев договорить, рухнула на пол и потеряла сознание.

Настя не знала, что именно вколола Фейме, а если бы и знала, это бы ничего не изменило – она совершенно ничего не понимала в медицинских препаратах. А потому не ведала, что именно случилось с медсестрой. Умерла ли она или просто потеряла сознание.

– Надеюсь, ты сдохла, стерва, – сказала Настя безжизненному телу.

Она приподняла туловище, принимая сидячее положение. В эту секунду дверь распахнулась и в операционную ворвался дедушка Барн.

– Ах ты, малолетняя шлюха! – завопил он, – Кунд!

Настя схватила с тележки с инструментами скальпель, а затем толкнула её что было сил.

Увидев несущуюся к нему тележку, старик заметался, но увернуться не успел – та наехала на него и сшибла с ног, осыпая скальпелями, щипцами и зажимами. Один из инструментов даже воткнулся Болу в руку и тот завопил, как свинья на бойне.

То ли всё это так быстро произошло, то ли Кунд оказался таким медлительным, трудно было сказать. Но он вошёл в операционную, когда Барн уже распростёрся на полу, кричащий и извивающийся.

Настя спрыгнула с кушетки и выставила вперёд руку со скальпелем.

– Только тронь меня, – сказала она, глядя в глаза Кунду.

Она не ожидала, что это сработает. Всё-таки Кунд был взрослым, крепким мужчиной и наверняка обладал какими-то боевыми умениями. Настя не сомневалась, что выбить у неё её жалкое оружие ему не составит труда. Однако это сработало. Кунд поднял руки в примирительном жесте.

– Успокойся, девочка, – сказал он, – Давай поговорим.

– Уже говорили, – отрезала Настя, – И весьма продуктивно.

– Да, ты очень успешно полила нас грязью.

– Чего ты с ней разговариваешь?! – завопил Барн, потрясая окровавленной рукой, – Схвати эту чертовку!

– Заткнись, Барн!

Тут то Настя и поняла, что Кунд не так просто начал с ней говорить. Он решил заболтать её, чтобы отвлечь внимание и, когда она отвлечётся, нанести удар. Настя поняла, что если в ближайшее время что-нибудь не предпримет, то вскоре потеряет бдительность и опять окажется в его руках. Она заметила, как он медленно, сантиметр за сантиметром, приближается к ней.

– А ну, назад! – крикнула она, махнув скальпелем.

Кунд попятился.

– Отойди от двери к той стене! Медленно.

Кунд сделал пару шагов, куда она указала.

– Тебе всё равно не сбежать от нас, – сказал он.

– Не заговаривай мне зубы, – сказала Настя, – Прочь!

Кунд отошёл ещё дальше.

Тут в дверном проёме появился Чернявый. Настя не спускала взгляд с Кунда, и могла видеть вошедшего лишь боковым зрением. Однако она узнала белобрысого Роди. Он держал в руках пистолет, направив дуло в пол.