Вещие сестрички

Стрела вонзилась в крышу позади кучера.

А тем временем король Веренс, владыка Ланкра, совершил удивительное открытие.

Как и большинство людей – по крайней мере то большинство, что еще не успело разменять седьмой десяток, – Веренс не слишком терзался мыслями на тему «что случается с тобой, когда ты умираешь». Как и большинство людей с начала времен, он полагал, что в итоге оно все само как-то уладится.

И, как большинство людей с начала времен, ныне был мертв.

На самом деле он с кинжалом в спине лежал у подножия одной из собственных лестниц в Ланкрском замке.

Веренс сел и с удивлением обнаружил: если то, что он воспринимал как себя, приняло вертикальное положение, то вот то, что весьма походило на его тело, осталось валяться на полу.

А тело-то очень даже неплохое, решил монарх, впервые увидев его со стороны. Следовало признать, он всегда был к нему привязан, хотя теперь ситуация, похоже, изменилась.

Большое, мускулистое. Веренс хорошо о нем заботился. Позволил ему отрастить усы и длинные летящие локоны. Старательно выполнял полезные упражнения на свежем воздухе и ел много красного мяса. А теперь, когда тело пришлось бы очень кстати, оно его бросило. Или выбросило.

Вдобавок ко всему рядом маячила какая-то высокая тощая фигура. По большей части ее скрывал черный балахон с капюшоном, но торчащая из складок рука, что сжимала большую косу, была костлявой.

Когда ты мертв, кое-кого можно опознать на уровне инстинктов.

– ПРИВЕТ.

Веренс выпрямился во весь рост – вернее, выпрямился бы, кабы та часть короля, к которой относилось слово «рост», не лежала бревном на полу, устремив взгляд туда, чему подходило лишь слово «небытие».

– Я король, между прочим.

– БЫЛ, ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО.

– Что? – рявкнул Веренс.

– Я ГОВОРЮ – БЫЛ. ЭТО НАЗЫВАЕТСЯ «ПРОШЕДШЕЕ ВРЕМЯ». СКОРО ПРИВЫКНЕШЬ.

Незнакомец побарабанил костлявыми пальцами по ручке косы. Его явно что-то расстраивало.

Если на то пошло, я тоже недоволен, подумал Веренс. Многочисленные прямые намеки на его нынешнее состояние пробились даже сквозь безрассудную храбрость, коей так славился монарх при жизни. До него дошло, что в каком бы королевстве он сейчас ни находился, его уже явно нельзя было назвать правителем.

– Ты Смерть, приятель? – отважился спросить Веренс.

– У МЕНЯ МНОГО ИМЕН.

– И какое ты предпочитаешь на данный момент? – с большим почтением поинтересовался Веренс. Вокруг сновали люди; вообще-то некоторые сновали сквозь беседующих, точно призраки.

– А, так это был Флем, – рассеянно заметил король, глядя на человека, что с прямо-таки неприличной радостью наблюдал за происходящим с вершины лестницы. – Отец предупреждал никогда не поворачиваться к нему спиной. Почему я не злюсь?

– ГЛАНДЫ, – коротко ответил Смерть. – АДРЕНАЛИН И ВСЕ ТАКОЕ. И ЭМОЦИИ. У ТЕБЯ ИХ БОЛЬШЕ НЕТ. ОСТАЛИСЬ ЛИШЬ МЫСЛИ.

Похоже, рослый гость пришел к какому-то решению.

– СЛУЧАЙ ОЧЕНЬ НЕСТАНДАРТНЫЙ, – произнес он словно бы про себя. – ОДНАКО КТО Я ТАКОЙ, ЧТОБЫ СПОРИТЬ?

– Действительно, кто.

– ЧТО?

– Говорю – действительно, кто.

– ЗАТКНИСЬ.

Смерть склонил череп набок, словно прислушиваясь к некоему внутреннему голосу. Капюшон спал, и покойный король заметил, что Смерть в точности похож на отполированный скелет, кроме одной особенности: его глазницы сияли небесно-голубым огнем. Однако Веренс не испугался; не только потому, что трудно бояться чего-либо, когда те органы, с помощью которых положено бояться, лежат в нескольких ярдах поодаль, просто король никогда в жизни ничего не пугался и не собирался начинать теперь. Отчасти в подобной слепой храбрости можно было винить отсутствие у монарха воображения, но вдобавок он относился к тем редким личностям, что полностью сосредоточены на данном моменте времени.

Большинство людей не такие. Их жизнь – что-то вроде неясного пятна вокруг точки, где находится их тело: они предвкушают будущее или цепляются за прошлое. Обычно люди настолько заняты размышлениями, как же все обернется дальше, что осознают настоящее, лишь когда оно уже позади. Большинство людей таковы. Они приучаются бояться, потому что на подсознательном уровне чуют, что будет дальше. Ведь это уже с ними происходит.

Но Веренс всегда жил лишь настоящим. По крайней мере, до сегодняшнего дня.

Смерть вздохнул.

– ТАК ПОНИМАЮ, НИКТО НИЧЕГО ТЕБЕ НЕ СКАЗАЛ?

– Что-что?

– НИКАКИХ ДУРНЫХ ПРЕДЧУВСТВИЙ? СТРАННЫХ СНОВ? МОЖЕТ, КАКОЙ-НИБУДЬ СТАРЫЙ ЧОКНУТЫЙ ПРОРИЦАТЕЛЬ ЧТО-то КРИЧАЛ ТЕБЕ НА УЛИЦЕ?

– О чем? Что я умру?

– ПОХОЖЕ, НИКТО. СЛИШКОМ МНОГО Я ОТ НИХ ЖДУ, – кисло произнес Смерть. – ОНИ ВСЕ СБРОСИЛИ НА МЕНЯ.

– Кто? – озадаченно спросил Веренс.

– РОК. СУДЬБА. ВСЕ ПРОЧИЕ. – Смерть положил руку королю на плечо. – ТУТ ТАКОЕ ДЕЛО… БОЮСЬ, ТЕБЕ СУЖДЕНО СТАТЬ ПРИЗРАКОМ.

– О. – Веренс посмотрел на свое… туловище. Оно казалось довольно плотным. А потом кто-то прошел сквозь него.

– СИЛЬНО НЕ РАССТРАИВАЙСЯ.

Веренс наблюдал, как его окоченевший труп почтительно тащат прочь из холла.

– Попытаюсь, – сказал он.

– ВОТ И МОЛОДЕЦ.

– Только вряд ли я справлюсь со всей этой ерундой с саванами и цепями, – заметил король. – Мне обязательно бродить по округе и стонать?

Смерть пожал плечами.

– А ТЫ ХОЧЕШЬ?

– Нет.

– ТОГДА НА ТВОЕМ МЕСТЕ Я БЫ НЕ УТРУЖДАЛСЯ. – Смерть вынул из недр темного балахона песочные часы и пристально в них вгляделся. – А ТЕПЕРЬ МНЕ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПОРА, – заявил он, развернулся, закинул косу на плечо и зашагал прочь из холла прямо сквозь стену.

– Что? Эй, погоди! – заорал Веренс и кинулся следом.

Смерть даже не оглянулся. Веренс прошел за ним через стену – по ощущениям примерно как сквозь туман.

– И все? – требовательно спросил король. – В смысле, долго мне оставаться призраком? Почему я вообще призрак? Ты не можешь так меня бросить. – Он остановился и воздел внушительный, пусть и слегка прозрачный палец. – Стой! Я приказываю!

Смерть мрачно покачал головой и прошел через следующую стену. Король поспешил за ним со всем достоинством, какое только смог изобразить, и обнаружил, что Смерть уже возится с подпругой большого белого коня, стоящего на зубчатой стене. На морде лошади висела сумка для сена.

– Ты не можешь так меня бросить! – повторил король пред лицом очевидного.

Смерть повернулся к нему.

– МОГУ. ВИДИШЬ ЛИ, ТЫ НЕУПОКОЕННЫЙ. ПРИЗРАКИ ОБИТАЮТ В МИРЕ МЕЖДУ ЖИЗНЬЮ И СМЕРТЬЮ. ЭТО НЕ МОЯ ЗОНА ОТВЕТСТВЕННОСТИ. – Он похлопал короля по плечу. – НЕ ВОЛНУЙСЯ. ЭТО НЕ НАВЕЧНО.

– Хорошо.

– ХОТЯ ПО ОЩУЩЕНИЯМ МОЖЕТ ПОКАЗАТЬСЯ ВЕЧНОСТЬЮ.

– И долго мне ходить призраком?

– ПОКА НЕ ВЫПОЛНИШЬ СВОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ, ПОЛАГАЮ.

– А как я узнаю, в чем оно заключается? – в отчаянии спросил король.

– ТУТ НИЧЕМ НЕ МОГУ ПОМОЧЬ, ИЗВИНИ.

– Но как мне тогда выяснить?

– НАСКОЛЬКО ПОНИМАЮ, ТАКИЕ ВЕЩИ САМИ СОБОЙ СТАНОВЯТСЯ ОЧЕВИДНЫ, – ответил Смерть и вскочил в седло.

– А до тех пор мне суждено скитаться по этому месту. – Король Веренс оглядел продуваемую насквозь стену. – В полном одиночестве. Кто-нибудь сможет меня видеть?

– А, ДА, ЛЮДИ СО СПОСОБНОСТЯМИ. БЛИЗКИЕ РОДИЧИ. И КОШКИ, РАЗУМЕЕТСЯ.

– Ненавижу кошек.

Лицо Смерти стало чуть напряженнее, если такое вообще возможно. Голубые глазницы на миг вспыхнули алым.

– ЯСНО, – протянул он тоном, который четко говорил: раз не любишь кошек, то уж тем более не достоин смерти. – ТАК ПОНИМАЮ, ТЫ ПРЕДПОЧИТАЕШЬ БОЛЬШИХ ПСОВ.

– Вообще-то да. – Король тоскливо посмотрел на полосу рассвета. Его псы. Он и правда по ним скучал. А похоже, грядет отличный денек для охоты.

Интересно, призраки охотятся? Скорее всего нет, решил он. А еще не едят и не пьют, что совсем уж грустно. Король обожал шумные пирушки и крякнул[1] немало пинт доброго эля. И дурного тоже, если на то пошло. Разницу он обычно узнавал только по своему самочувствию на следующее утро.

1

Крякнуть – это то же, что «выпить», только по большей части расплескать.