Нереальные планы

В былые времена Семен обиделся бы на Тамару, но за долгие годы совместной жизни он привык к этому ворчливому монологу и уже давно не обращал на него никакого внимания. Однако сегодня все пошло не так.

– Как мне это надоело! Я устала! – почти кричала Тамара. – Короче, я забираю Толю и Дашулю и ухожу… – добавила вдруг она севшим голосом.

– Как уходишь?.. – очнулся Семен.

– Так! – отрезала Тамара. – Я больше так не могу. Или ты все исправляешь, или никогда нас больше не увидишь.

– Но… ты не можешь вот так просто уйти… – начал Семен. Смысл Тамариных слов начал доходить до него.

– Могу. Хватит! – Тамара сняла передние и повесила на стул. – А ты живи, как знаешь. В свое удовольствие.

– А как же дети? Ты о них подумала?

– Конечно. Уж лучше совсем без отца, чем с отцом-размазней! – Тамара снова перешла на крик. Она отлично понимала, что обратной дороги больше не будет, и старалась подбодрить себя.

– У тебя кто-то есть! – сообразил Семен. Тамара была не молода, но все еще сохраняла привлекательный вид. – Я это давно подозревал.

– Да хоть бы и есть. – Тамара уселась на стул, на который только что повесила передник и устало посмотрела на Семена. – Замучилась я в нищете жить…

Семен ничего не ответил. Волна негодования захлестнула его. В голове мелькали мысли с калейдоскопической быстротой.

– Ты… ты… – наконец выдавил он. – Сука! Ты предала меня! – в отчаянии он забегал по комнате.

В свои сорок с небольшим лет он понимал, что это конец. Прежней жизни уже не будет. А новую ему в таком возрасте ни за что не построить. Пнув со злостью ножку ничем не повинного стола, он метнулся в прихожую, схватил пальто и шапку и опрометью выбежал на улицу.

Слезы бессильной ярости душили его. Было уже поздно, и никто не обращал внимание на уже не очень молодого мужчину, насупленного и быстро идущего куда-то с засунутыми в карманы старенького пальто руками. Собственно цели у него не было. Он и сам не понимал, куда идет. Но вдруг осознал, что ноги сами привели его к проходной предприятия, где он работал. Конечно, в это время все было закрыто, и только фонарь над входом одиноко освещал дверь и небольшой кусок мостовой перед ней.

Семен остановился и тупо уставился на него. Некоторое время он стоял, вытащив руки из карманов и сжав кулаки. И только покалывание кожи от мороза заставило его опомниться, развернуться и медленно пойти обратно.

"Я решусь. Ей-богу, решусь!" – думал он, бредя знакомой дорогой.

Когда он вернулся домой, все, включая Тамару, уже давно спали. Он постоял какое-то время в углу спальни, глядя на спящую жену. Затем тихо разделся и скользнул в постель.

– Я верну тебя, – прошептал Семен, засыпая. – Я тебя верну.

Глава 3

– Представляете, а мой Леша вчера повышение в звании получил, – сообщила Марина. Она сидела с подругами в буфете консерватории. До концерта было еще много времени, и они зашли выпить кофе. – Звонит мне вчера вечером, а я-то слышу, что у него голос какой-то странный, – Марина хихикнула. – А оказывается, он отмечал вчера с друзьями. Вот и перебрал, похоже.

– С друзьями и подругами, – язвительно вставила Лена. Она знала Марину еще с музыкального училища, но все равно не смогла удержаться от замечания. – А тебя почему не позвал?

– Ну… – протянула Марина. – Там ведь одни сотрудники полиции были… Да и занята я была, вы ж знаете, репетиция, подготовка к концерту и все такое.

Лена и Света переглянулись, но Лена на этот раз промолчала. Они все и в самом деле переживали из-за концерта и репетировали, как сумасшедшие. Их художественный руководитель, он же бессменный дирижёр, гонял всех по двенадцать часов в день уже последние недели две.

– Просил встретиться, говорит, хочет сказать что-то важное, – глаза Марины светились. – Договорились сегодня, сразу после концерта.

Маленькая, хрупкая с копной светло-рыжих непослушных волос она не могла не привлекать к себе внимание, но к удивлению всех подруг и неудовольствию родителей предпочла ухаживания простого полицейского, отвергая куда более выгодные партии. Родители Марины тоже были музыкантами и вложили немало средств, терпения и времени в дочкино образование. Их усилия не прошли даром. В свои неполные двадцать семь Марина уже была первой скрипкой оркестра, что считалось в музыкальных кругах очень и очень рано, поэтому родители имели все основания ею гордиться.

Впечатление портил только Алексей, взявшийся в жизни Марины неизвестно откуда. Немного грубоватый, молчаливый молодой мужчина, он производил впечатление неотесанного деревенского увальня, хотя ни одного дня не жил в деревне.

По мнению абсолютно всех знакомых Марины, включая Лену и Свету, сидевших с ней сейчас за одним столиком в буфете, ей стоило держаться подальше от этого парня. Тем более, прояви она хоть малейший интерес к любому достойному мужчине, как тот тут же оказался бы у ее ног. По крайней мере, так считали подруги. Но Марину было трудно переубедить, и всем и каждому было очевидно, что она в Алексея без памяти влюблена. Всем, кроме самого Алексея, разумеется.

Иногда, слишком размечтавшись и задумавшись о нем, Марина даже промахивалась мимо нот и делала другие грубые ошибки на репетиции, к удивлению и крайнему неудовольствию дирижёра. Он постоянно делал ей замечания, а она извинялась, сосредотачивалась на время, чтобы доиграть партию, но на следующий день все повторялось снова.

– Что же он мне скажет?.. – мечтательно сказала Марина, а Лена закатила глаза.

– Ну, в самом деле, Марин, зачем он тебе? – начала старый разговор Света. Она была по натуре доброй девушкой и не осуждала Марину, скорее сочувствовала. – Вон, посмотри, как Левка на тебя смотрит. Вон он, у входа. Прям глаз не сводит…

– Да и что тебе может сказать этот мент! – вставила Лена, но встретившись с взглядом Марины, осеклась.

– Он не мент, он полицейский, – строго отрезала Марина. – И хватит об этом, – последнее относилось к Свете. – Лева хороший друг, но не более. Я бы не смогла встречаться с ним, ты же знаешь.

Да, Света об этом знала, как и многое другое. Лева уже не раз пытался добиться благосклонности Марины. И даже было время, когда ему это почти удалось. Они встречались, но недолго и без особого романтизма. Марина почему-то испытывала к нему странное, ничем не обоснованное отвращение, хотя Лева был недурен собой и обладал хорошими манерами. И все же было в нем что-то отталкивающее. Однажды, когда Лева пытался поцеловать Марину, она от всей души залепила ему пощёчину, вырвалась и убежала. Света помнила эту историю. Ведь Марина тогда, рыдая и размазывая по щекам тушь, жаловалась именно ей.

– Он такой мерзкий! Такой противный! – говорила Марина, содрогаясь при каждом слове от неприятных воспоминаний.

– Ну, подумаешь, поцеловал бы он тебя. Ничего бы не произошло,– пыталась успокоить ее Света. – В конце концов, прополоскала бы рот и почистила зубы, – пыталась она неуклюже острить.

Но все было тщетно. И после того случая Марина обходила Леву стороной и никогда больше с ним не разговаривала, хотя он не раз и не два пытался объясниться и принести извинения.

Но все равно Света каждый раз, когда Марина заговаривала о своей личной жизни, предлагала присмотреться к Леве получше. Просто ей было жалко и его, в том числе. На ее взгляд, они с Мариной были бы идеальной парой, если б не Маринкин странный антагонизм по отношению к нему.

– Ой, Свет, ну что с ней говорить, – Лена даже отвернулась от Марины, как бы показывая всю бесполезность беседы. – Она все равно сделает все по-своему.

– А твои родители, они, что говорят про Алексея? – встрепенулась Света.

– Ох, девочки… – Марина потупилась. – Все как обычно. Пилят: им бы хотелось, чтобы он тоже был музыкантом или, на худой конец, врачом каким-нибудь. Прям беда…

– Эй, Маринка, не на шутку ты втрескалась, я смотрю, – Лена снова повернулась к подруге. – А он еще и алкаш, оказывается.