Путь суфия

К этому моменту наш все еще не посвященный исследователь, возможно, окажется полностью сбитым с толку, но зато теперь у него появится кое-какое представление о проблемах, возникающих при изучении суфийских идей, хотя бы уже потому, что ему довелось стать свидетелем бесплодных схоластических прений среди представителей академической науки.

Быть может, ему удалось бы распутать клубок создавшейся неразберихи, если бы он положился на мнение специалиста, такого, например, как профессор Р.А. Николсон, или если бы обратился за разъяснениями к суфию.

Итак, говорит Николсон: «Некоторые европейские ученые отождествляли это слово со словом софос, в значении «теософ»11. Но Нольдеке… исчерпывающе доказал, что название это произошло от СУФ (шерсть) и поначалу применялось к тем мусульманским аскетам, которые, в подражание христианским отшельникам, носили грубые шерстяные одежды в знак раскаяния и отказа от мирской суеты12».

Это типичное, и даже более того, рискованное заключение было опубликовано в 1914 г. А четырьмя годами ранее Николсон представил свой перевод книги «ОТКРОВЕНИЙ» – из доступных материалов, самый ранний персидский трактат по суфизму и один из авторитетнейших суфийских текстов (датируется XI веком). На страницах этой книги ее автор, освященный веками Худжвири, особо подчеркивает (и профессор сам кропотливо переводит его слова, оставляя их, однако, без внимания), что слово СУФИЙ не содержит этимологических корней13.

Это заявление не вызывает у Николсона ни малейшего интереса, но случись ему хоть немного над ним поразмыслить, он мог бы прийти к важной идее, содержащейся в суфизме. То, что каждое слово должно иметь этимологию, для него было совершенно непререкаемым. И он, невольно исходя из положения, что «отсутствие этимологии» – абсурд, больше к этой идее не возвращается и, ничуть не унывая, продолжает искать этимологию слова. Такой ум, как у Нольдеке и многих других, скорее предпочтет слово «шерсть», нежели кажущийся парадокс – «отсутствие этимологии». Лишь только поэтому в свой последней книге по суфизму доминиканский священник и ученый отец Киприан Райс14 (поклонник и ученик Николсона), спустя полстолетия после английской публикации текста Худжвири (перевод которого он расхваливал) провозгласил: «…поскольку у них было обыкновение облачаться в одежды из грубой шерсти (суф), они и стали прозываться суфиями».

Но знакомство с суфиями, или хотя бы минимальное знакомство с их практикой и устными преданиями, могло бы снять кажущееся противоречие относительно отсутствия в их имени готового этимологического источника. Ответ заключается в том, что суфии считают звуки, последовательно передаваемые буквами С, У, Ф (в арабском написании Соад, Вао, Фа) важными в связи с их воздействием на умственные процессы человека.

Следовательно, суфии – это «люди СССУУУФФФ’а».

Покончив с этой головоломкой, которая, между прочим, иллюстрирует, насколько труден подход к суфийским идеям для однобоко мыслящих, мы встречаемся с новой характерной проблемой взамен предыдущей. Хотя таким объяснением (о том, что звук оказывает влияние на мозг) современный мыслитель, пожалуй, заинтересуется, интерес его останется лишь в пределах тех ограничений, которые он сам для себя установил. Как теоретическую возможность он готов принять такую возможность, особенно если она выражена в терминах, вполне допустимых для его времени15.

Если мы заявим: «Звуковое воздействие, при прочих равных условиях, способно вызвать в человеке переживания, выходящие за рамки обычных», он может категорически заявить: «Это чистой воды оккультизм, примитивная чушь, вроде Ом-Мани-Падме-Хум, Абракадабры и т.п.!» Но, (принимая во внимание не столько объективность, сколько общепринятую современную фазу мышления), мы могли бы возразить ему: «Человеческий мозг – да вы и сами об этом знаете – можно уподобить электронно-вычислительной машине. На вибрации или воздействия зрительных, слуховых, осязательных и т.п. импульсов он откликается определенным, заранее установленным или «запрограммированным» способом. Некоторые полагают, что звуки, приблизительно представленные знаками С.У.Ф., относятся к таким сигналам, на которые мозг запрограммирован или может быть запрограммирован реагировать как-то по-особому». Вот такая жалкая и упрощенная интерпретация может быть вполне усвоена с помощью ныне превалирующего образа мысли.

Ментальное состояние нашего собеседника, которое крайне затрудняет понимание суфизма, объясняет почему многие люди, страстно желающие изучать суфийские идеи, совершенно не склонны, в силу психологической приверженности определенным образцам мышления, удерживать в своем уме некоторые утверждения самих суфиев об их учении. Большой личный опыт убеждает меня в том, что подобная ситуация встречается куда чаще, чем можно было бы подумать, исходя из этого единичного примера.

Решение проблемы для обеих сторон не станет более легким, если индивид, о котором здесь идет речь, оставаясь верным общей тенденции, попытается разделаться с суфийскими идеями, полностью отбросив их. Люди в этом случае, как правило, приходят к одному и тому же ответу примерно такого содержания: «Думать так, как предлагаете вы – значит разрушить привычный для меня способ мышления». Выдвигая такое предположение, человек весьма заблуждается. С точки зрения суфия, он воистину недооценивает собственных способностей. Другая реакция, это когда предложенные ему идеи человек пытается объяснить рационально или истолковать в терминах системы, которая ему по душе: например, в терминах антропологии, социологии, софистики, психологии и т.д. По логике нашего примера такое субъективное состояние могло бы проявить себя, вероятно, в следующем заявлении: «Ну, конечно, – эта теория о влиянии звука на мозг, явно выдумана для того, чтобы придать эзотерический характер самому обычному земному термину, образованному от слова «шерсть».

Но, в любом случае, мышление подобного типа в конечном итоге не возобладает в сколько-нибудь широком масштабе, потому как суфийские идеи, обнаруживаемые отнюдь не только среди примитивных племен или в книгах, принадлежащих мертвым культурам, в различном объеме входят в подготовку и занятия более пятидесяти миллионов наших современников – людей, которые, в той или иной форме связаны с суфизмом.

Ограниченность современного подхода к суфизму

Существование такой проблемы во многом обязано весьма сильной тенденции современного человека классифицировать всех людей, вещи, идеи, присваивая им те или иные категории. Классификация имеет свою ценность (да и кто бы мог обойтись без нее?), но когда изучается тот или иной предмет, а в распоряжении изучающего – лишь ограниченный набор ярлыков, возникает ситуация, к которой в каком-то смысле применимо изречение Генри Форда: «Вы можете заполучить автомобиль любого цвета, при условии, что он будет черным». Данная проблема состоит в том, что внимание исследователя (причем сам он может и не подозревать об этом) целиком поглощено всего несколькими категориями, что создает проблему уже для самого суфия, который пытается передавать свои идеи в условиях, далеко не идеальных. Примером тому – недавно произошедший случай. Я привожу его здесь, поскольку он дает некоторое представление о суфийских идеях в «живой» форме, а не в виде вымученной «системы».

В одной из последних своих книг16 помимо всего прочего, я упомянул, что суфийские идеи и даже подлинные тексты повлияли или легли в основу самых разнообразных по своему характеру теорий, организаций и учений, с которыми связывают рыцарские ордена святого Иоана Креста17, святую Терезу из Авилы18, Роджера Бэкона19, Гебера, отца западных алхимиков20, по прозвищу Суфий, Раймонда Луллия с Майорки21, Гуру Нанака, основателя Сикхизма22, и сборник «Gesta Romanorum»23, а также индийские ведантические учения24. Сюда же относятся и некоторые выродившиеся психологические приемы, нашедшие себе место в западной литературе по магии и оккультизму25 наравне с подлинными психологическими идеями и процессами, которые порой относят к современным открытиям26.

11

См. Thöluck, цитированное произведение. Эта книга появилась на свет за десять лет до того, как родилась мадам Блаватская и за девять лет до рождения полковника Олькольта, сооснователя Теософского Общества.

12

R. A. Nicholson, The Mystics of Islam («Мистики Ислама», (Лондон, 1914), стр. 3-4). ПрофессорНиколсон в свое время считался крупным авторитетом по суфизму и опубликовал несколько полезных книг и переводов. «Николсон был крупнейшим авторитетом по исламскому мистицизму, возникшему на мусульманском Востоке, и в своей собственной обширной области являлся высочайшим авторитетом в мире» («The Times», 27 августа 1945г.).

13

Р.А. Николсон (переводчик) «Кашф аль-Махджуб», (Revelation of the Veiled «Раскрытие Скрытого за Завесой»), (Лондон, 1911стр. 34.

14

Cyprian Rice, The Persian Sufis, («Персидские Суфии», (Лондон, 1964), стр.9).Возросший интерес римских католиков к Суфизму оказал, как уже было сказано, значительное воздействие на католических мистиков и академиков. Тому свидетельством служит то, что книга эта получила премии Nihil Obstat и Imrimatur от Доминиканских и Диосезанских властей Рима. Ее автор считает, что цель суфизма в том, чтобы «сделать возможным слияние религиозной мысли Востока и Запада – жизненно необходимое вселенское объединение и соглашение, которое в конечном итоге окажется для обеих сторон воистину возвращением к источникам, к первоначальному единству (там же, стр. 10).

15

Суммировано суфийским старцем Абдул-Азизом из Мекки (умер в 652г.) в виде такого высказывания: «Предложи ослу салат, и он спросит тебя: какие колючки пошли на его приготовление?»

16

The Sufis («Суфии»), Нью-Йорк, 1964; Лондон, 1969

17

Проф. Miguel Asin у Palacios, «Un precurso hispanomusul-man de San Juan de La Cruz», «Andalus», I (1933), p. 7 ff. См. также Р. Nwyia, «Ibn Abbad de Ronda et Jean de la Croix», «Andalus», XXII (1957), p. 113 ff

18

Asín, «El Simíl de loa Castillos у moradas del alma en la mistica islamica у en Santa Teresa», «Andalus», II 1946), p. 263 ff

19

I. Shah The Sufis («Суфии») стр. 239; Baron Carra de Vaux в «Journal Asiatique», XIX, стр. 63. Францисканец Роджер Бэкон (умер в 1294 г.), одетый в арабское платье, читал лекции в Оксфорде; он цитировал «Хикмат эль-Ширак» («Мудрость Озарения») – трактат, приписываемый суфийской школе Шейха Шахабуддина Яхьи Сухраварди, который был казнен за вероотступничество и приверженность «древней философии» в 1161 г. О связи францисканцев с суфизмом см. The Sufis («Суфии»).

20

I. Shah, The Sufis («Суфии»), стр. XVI, 155, 191, 194, 196, 203-204, 243, 370.

21

Asín, Abenmasarra; и I. Shah, The Sufis стр. XVII, XIX, 42, 140, 203, 244, 246, 247, 261, 370, 389. См. также J. Ribera, «Origines de la Filosofia de Rimundo Lulio»

22

C. F. Loehlin, Sufism and Sikhizm («Суфизм и Сикхизм»), Moslem World, XXIX, стр. 351; а также I. Shah, The Sufis, стр. 358

23

C. Swan, «Gesta Romanorum», Лондон, 1829 и последующие публикации. Первый известный западный манускрипт этого собрания датируется 1324 годом. Повести, собранные в рукописной книге, послужили источником для шекспировского «Короля Лир», «Венецианского Купца», «Перикла», «Похищения Лукреции». Чосер, Лидгейт, Боккаччо – все они пользовались материалами из этого сборника.

24

А. Barth, Religions of India («Религии Индии»), Dr Tara Chand, The Cultural History of India («Культурнаяистория Индии»), (Hyderabad, 1958), стр. 153; и I. Shah, The Sufis, стр. 356.

25

Смотри I. Shah, The Secret Lore of Magic, («Тайноенаследие Магии»), (Лондон, 1957). О суфийском отношении к магии см. The Sufis, стр. 356 и сл. страницы; и I. Shah, Destination Mecca («Цель Путешествия – Мекка»), (Лондон, 1957), от стр. 169и дальше. О сверхнормальных способностях, которые проявляют суфии, см. J. P. Brown, The Dervishes, (Лондон, 1867); (повт.изд. 1927); L. M. J. Garnett, Mysticism and Magic in Turkey («Мистицизм и Магия в Турции»), (Лондон, 1912); S. A. Salik, The Saint of Gilan («Святой из Гилана»), (Лахор, 1953); J. A. Subhan, Sufism, its Saints and Shrines («Суфизм. Его Святые и Гробницы»), (Лукнов, 1939).

26

Фрейдистский психологический метод толкования символов применяется в произведении суфия Аль-Газали «Ниша света», за девятьсот лет до Фрейда. См.(подсловом Simbolism) The Niche – «Нишу» в переводе Gairdner (Royal Asiatic Society, Лондон, 1924). Теория Юнга об архетипах была известна суфиям в далекие времена; см. R. Landau, The Philosophi of Ibn Arabi («Философия Ибн Араби»), (Нью-Йорк, 1959).– стр. 4f и сл. стр. Влияние Каббалы и еврейского мистицизма на Фрейда, а они, в свою очередь, по мнению еврейских авторов, вышли из суфизма или идентичны ему, рассматривается в работе проф. David Bakan: Sugmund Freud and the Jewish Mystical Tradition («Зигмунд Фрейд и Еврейская мистическая традиция»), (Нью-Йорк, 1958).