Скриба

Покинув каменоломню, она постоянно вспоминала рассказ Хооса Ларссона о его путешествии и старалась идти так, как шел он. Еще она вспомнила, что он назвал саксов ленивыми и беззаботными людьми, чье присутствие ничего не стоит обнаружить благодаря громким песнопениям и ярким кострам. Вообще, по его мнению, выжить в этих краях не так уж сложно: нужно только быть хитрым, как загнанный зверь, перемещаться скрытно, забыть о привычных путях, не разжигать огонь, прислушиваться, не взлетели ли где вспугнутые птицы, и присматриваться к следам на снегу. Если все это соблюдать, любой, кто знает дорогу, сможет преодолеть перевалы.

«Любой, кто знает дорогу…» – с грустью подумала она.

Обычно в Аквисгранум ходили по западной дороге, по пути пересекали Майн, через четыре дня достигали места его впадения в Рейн, а еще через два – и самой столицы. Но если верить Хоосу, из-за саксов, бродивших по берегам обеих рек, при таком маршруте можно было угодить прямиком в ловушку.

С другой стороны, в разгар зимы, когда снег все прибывает, двигаться к югу, к Швабским горам или Альпам, – настоящее безумие.

Тереза поглядела вверх, на неприступные вершины. Горы Рён и Тюрингенский массив являлись естественной северной границей графства Вюрцбург. Именно через них пробирался Хоос из Аквисгранума в аббатство Фульда. Горы переходили по ущелью Вейра, но зимой оно покрывалось льдом. Правда, по словам Хооса, его можно было миновать, проделав несколько лишних миль к западу.

Хотя Тереза никогда не бывала в Фульде, она прикинула, что доберется до ущелья за два дня, значит, придется ночевать в дороге. Она перекрестилась, сделала глубокий вдох и направилась к горам.

Тереза шла легко и быстро, не сводя взгляда с вершин, которые с каждым шагом казались все дальше. Она уже выпила всю воду и съела все найденные по пути орехи и ягоды. Девушка без помех преодолела несколько миль, но потом вдруг захромала. Легкое покалывание превратилось в острую боль, из-за которой ей пришлось остановиться. Снега было по колено, надвигались сумерки. По-прежнему глядя на далекие горы, она вздохнула. Если она собирается сегодня добраться до ущелья, нужно поторопиться.

Тереза пошла вперед, но тут услышала конское ржание и замерла от страха. Затем медленно обернулась, ожидая увидеть врага, но, к своему удивлению, никого не обнаружила. Спустя мгновение ржание повторилось, к нему добавилось громкое рычание. Она разбросала мешавший ей снег, метнулась к ближайшим скалам, спряталась и вдруг с ужасом увидела на снегу собственные следы. Теперь любой, кто их заметит, обнаружит ее. Она спрятала голову в колени и застыла в ожидании, затем осторожно огляделась. Хотя вокруг по-прежнему было пустынно, она поняла, что шум доносится из оврага рядом с дорогой.

Несколько мгновений Тереза колебалась, но наконец решилась. Она покинула убежище, на четвереньках доползла до края оврага и плашмя бросилась в снег. Отдышавшись немного, она осмелилась высунуть нос и увидела, как стая волков дерется за внутренности лежащей на дне лошади. Несчастное животное храпело и из последних сил било копытами по воздуху, но часть кишок была уже разбросана по снегу.

Не раздумывая, девушка начала кричать и махать руками, будто это ее раздирают на части. Услышав крики, волки замерли, но тут же угрожающе зарычали. Мелькнула мысль, что на нее действительно могут напасть, поэтому она нагнулась, схватила валявшуюся у ног сухую палку и изо всех сил принялась размахивать ею над головой. В какой-то момент палка задела крону дерева, и с ветвей тяжело упал снег. Один из волков испугался и убежал, остальные не сразу, но тоже последовали за ним.

Убедившись, что они не вернутся, Тереза начала спускаться в овраг.

Это оказалось труднее, чем она думала, и когда она добралась до низа, лошадь уже агонизировала. Все тело ее было покрыто ранами, причем некоторые совсем не походили на оставленные волчьими зубами. Девушка пыталась облегчить ее страдания, сняв подпругу, но ей это не удалось – животное крупно задрожало, пару раз всхрапнуло и после коротких судорог замерло на снегу.

Невольная слеза скатилась по щеке Терезы. Смахнув ее, она отвязала дорожные мешки и принялась рассматривать их содержимое. В первом оказались плащ, кусок сыра и сумка с нацарапанной на ней надписью «Хоос». Находка ошеломила ее. Несомненно, это та самая лошадь, которую он потерял, пробираясь над оврагом, отсюда и непонятные раны. Девушка откусила сыр и с удовольствием продолжила осмотр. В том же мешке нашлись обработанная кожа кабана, горшочек с джемом, пузырек с маслом, два металлических капкана и склянка с какой-то вонючей жидкостью. Она принялась за джем и забыла обо всем на свете. В другом мешке лежали еще несколько кож непонятно каких животных, запечатанная амфора, пучок павлиньих перьев и ящичек с принадлежностями для бритья. Наверное, он вез подарки родственникам, но, потеряв лошадь, решил не тащить их на себе.

Конечно, кое-что из найденного ей пригодилось бы, но идти будет труднее, к тому же ее могут обвинить в воровстве. Поэтому она взяла только еду и масло, завязала мешки, выбралась из оврага и продолжила путь.

До входа в ущелье Тереза добралась еще засветло и поняла, что подняться по нему невозможно, значит, придется ночевать в горах, а завтра идти на восток в поисках дороги на Тюрингию. По словам Хооса, она начиналась с причудливого нагромождения скал.

Девушка надеялась перетерпеть холод, но, когда ноги совсем замерзли, поняла, что нужно разжечь костер; набрала немного веток, сверху положила трут и ударила огнивом по кремню. Трут занялся, но ветки не загорелись, видимо из-за сырости. Тогда она положила сверху ветки посуше, на них – трут и повторила все сначала, опять безрезультатно. Трута оставалось еще на пару попыток, но Тереза решила не делить его, а использовать сразу – вдруг получится.

Она достала пузырек с маслом и полила на ветки. Когда те пропитались, она положила тонкие щепки и кусочек кожи под трут и помолилась, чтобы костер наконец разгорелся.

С третьего удара из кремня, словно по волшебству, вылетели сотни искр, с четвертого трут вспыхнул. Тереза принялась раздувать слабые язычки пламени, лизавшие щепки. В какой-то момент огонь почти потух, но мало-помалу окреп и перекинулся на смоченные маслом ветки.

В ту ночь она спала спокойно, ей было тепло, снились отец, вся семья, мастерская и Хоос Ларссон – благородный, сильный, мужественный. В конце сна она даже его поцеловала.

Незадолго до рассвета Терезу разбудил ливень, и она вымокла так, словно побывала в реке. Укрывшись под ближайшим дубом, она переждала непогоду, но, как только дождь кончился, опять сильно похолодало.

Постепенно тучи рассеялись, и солнце робко осветило гребни гор. Тереза расценила это как знак судьбы. Перед дорогой она помолилась за здоровье отца и мачехи, за упокой бедной лошади Хооса, поблагодарила Господа за подаренный ей еще один день жизни, завернулась в плащ, съела немного сыра и, промокшая, отправилась в путь.

Примерно через три мили девушка начала сомневаться, правильно ли она идет. Дороги превратились в тропинки, которые то исчезали, то появлялись на белоснежном покрывале. Тем не менее она упрямо продолжала брести непонятно куда.

В полдень путь ей преградил бурный поток. Тереза пошла вдоль него, ища, где бы перебраться, и очутилась у небольшого озера. Тут она остановилась, завороженная зеркальной гладью, где отражались ели и другие деревья, похожие на огромное войско, их блестящей крапчатой от снега листвой, журчанием воды и сильным запахом смолы, который вместе с холодным воздухом глубоко проникал в легкие.

А в животе уже урчало от голода.

Зная, что ничего не найдет, Тереза тем не менее сунула руку в мешок и еще раз переворошила все вещи. Потом решила попробовать то, что делают местные ребята: нашла под камнями дождевых червей, насадила парочку на крючок, который соорудила из заколки для волос, привязала его к вытащенной из одежды шерстяной нитке и забросила как можно дальше в воду. Если повезет, она пообедает жареной форелью.