Страница 10 из 11
— Жопу оторвал и побег!
— К-куда?
— Туда-а!
Смит швырнул под ноги золотой клубок, и тот покатился вдоль длинного низкого тоннеля, подпрыгивая в такт дрожанию пола. Над клубком, кое-как освещая дорогу, парила Смитова свечка.
— Что это?.. — выдохнул Рысь набегу.
— Акын! Два! Двигайся… или нам конец!
— Я о клубке… ваще-то…
Бежать они долго. Пока толчки не прекратились, а клубок, размотавшись окончательно, золотой нитью не улегся на ровном, без единой трещинки полу.
— Говорю же: гномы строили, — Смит затрещал ушами, выбивая из них цементную пыль. Рысь согнулся, держась за бок, тяжело, с присвистом дыша. Эльф вытянул из сумки щетку и стал приводить в порядок одежду. — А это УНОГ — универсальный навигатор ограниченного действия. Знатная штука. Ноль-пятому он сейчас без надобности. Эх, такая легенда померла…
Рысь обрушился на пол, продолжая хватать ртом воздух, что, лежа на животе, выходило с трудом.
— Почему… померла? — хрипло спросил он.
— Потому что без поддержки пошел на Топинамбура. Переоценил свои силы, значит. А для героя важна команда.
Менестрель сплюнул серой от пыли, колючей слюной. Челюсть до сих пор болела. Да вообще у него болело все, что могло болеть.
Глава 5
Такси и Студень Родниковый.
Но приключения — на то и приключения, чтобы никогда не оставлять героя в покое. В тоннеле, который Рысь со Смитом только что пробежали, что-то воссияло, хлопнуло горячим влажным воздухом, задувая несчастную свечку, и рядом с местом, где упали парни, замерло транспортное средство, похожее на лодку карусели. Или — капсулу для погружения в виртуальный мир, с нежностью подумалось Скайрысю. Вот только крышки у капсулы не было. А за парой рычагов сидел саблезубый дяденька самого угрюмого вида. Он покосился на беглецов исподлобья, облизнув клычки раздвоенным зеленым языком, и вполне мирно буркнул:
— Такси брать будете?
Смит посерел, что было видно даже в полутьме подземелья, изрядно разбавленной влажными болотными огнями и столбами света, падающими из воздуховодов.
— А это кто?
— Орк я… — мужик повел широченными плечами, едва не раздавив свою капсулу. Скайрысь подумал, что именно таким орка и представлял, разве что клыки у него должны были быть помельче, язык обыкновенный, розовый. Ну и дубина в руках.
— Хе-хе, — голосом киношного хулигана произнес орк. — Не веришь.
— Ну… э… — выдавил Скайрысь, отступая, запнулся за Смита, и они оба упали, причем уши эльфа захлопали, как парашюты.
— А я на дантиста коплю, между прочим. Ты представляешь, как мне с этим ходить? — орк потыкал в свою саблезубость и нахмурился так, что кожа на лбу пошла носорожьими бороздами. — Хотел бы я посмотреть на ту скотину, что меня таким сделала! Я бы ему самому клыки эти в рот вставил и уж полюбовался бы, как он с любимой девушкой целуется!
Тут Скайрыся отпустило. Если у человека… тьфу, орка есть любимая девушка — может, он вообще не станет странников убивать. Ну, или убьет не больно, чтобы притащить любимой их шкуры. Неповрежденными.
— А ей лысая шкура понравится? — дрожащим голосом произнес он вслух.
Орк заржал. Затрясся вместе со своей повозкой, заходил ходуном, полетели пыль и мелкие камешки. Рысь заслонился рукой.
— Не, мужик, — поддернув ногтем большого пальца верхнюю губу, выдохнул водила. — Я, конечно, обдеру тебя, как липку, но шкура твоя мне без надобности. У меня своя есть.
— О колбасе ему не говори… — хрипло зашептал Смит в спину менестрелю. — И слезь ты уже с меня!!!
— Нет ничего у меня. Я только после казни, — жалобным голосом профессионального нищего пробормотал Скайрысь. — Мне еще на лютню теперь собирать нужно, во.
И выпростал из свертка разбитый инструмент.
— Он меня спасал! — скрипнул зубами Смит. Таксист поцокал:
— А, мужик. Уважаю! Ну, за так садитесь. Расплатитесь, когда разбогатеете.
— Может, мы лучше пешком?
— Сели, я сказал! — орк вытянул лапу, забрасывая их в повозку одного за другим. — Пристегнулись!
Рысь так старался пристегнуться неудобным ремнем, что придавил пряжкой палец и, воя от боли, пропустил начало поездки напрочь. Сперва их трясло и выколачивало, как коврики, но потом такси пошло плавно, словно во сне. Только счетчик щелкал на передней панели. Скайрысь клюнул носом раз, другой — и уснул, утонув лицом в мягком эльфийском ухе Смита. Левом.
Рысь проспал бы еще сладко и долго и кинулся в сеть рассказывать приятелям, какой сон с приключениями ему сегодня приснился — не растолкай его самым грубым образом Смит.
— Вставай, блин, уже! Вставай, говорю! Ты мне все ухо отлежал!!!
Менестрель заорал и вскочил. А потом уже проснулся. Орк-таксист не соврал. Собирая деньги на дантиста, он обобрал пассажиров, как липку, но шкуры им оставил — две пятнистые от грязи, лохматые набедренные повязки. А все остальное исчезло. Включая сумку, плащи, серебро Смита и колбасу. И даже обломки лютенки.
Эльф бегал, хлопая ушами, по сельской местности, где их высадил коварный орк. Потом этими же ушами прикрылся от почти отвесно падающих солнечных лучей и пригорюнился. А Скайрысь зевал, осматриваясь. Есть ему пока не хотело, пить тоже. А нужду он справил под каким-то деревом. Именно под каким-то: как городской житель, он бы еще смог отличить березу — она белая не только внизу от побелки. И клен — но последний только осенью.
Набедренная шкура воняла, тело чесалось. А в остальном… Пейзаж вокруг был тихий и мирный, можно сказать, идиллический. В траве стрекотали какие-то насекомые. Над цветами парили пчелы. Или шмели. В общем, парил кто-то. Впереди среди деревьев виднелась серая крыша какой-то постройки. И Рысь гордо указал пальцем:
— Там люди. Они нам помогут.
— Такой большой — и такой наивный, — пригорюнился эльф. — Ладно, давай подкрадемся. Может, яйцо удастся украсть из-под курицы. Если там куры есть.
— Благородный эльф не должен опускаться до воровства! — возмутился Рысь.
— Ага, только кушать хочется.
Смит присел, с головой исчезнув в некошеной траве. Та закачалась и пошла полосой там, где эльф сквозь нее сочился. Рысь с тяжелым вздохом встал на карачки и двинулся следом.
Добирались он до хутора долго. Шустрый эльф намного Рыся обогнал, и где теперь шастал, было непонятно. Сам же Рысь дополз до придорожного указателя: крученого деревянного столба, посеребренного дождями и временем, — и прислонился к его теплой поверхности спиной, отдыхая. Есть и пить хотелось все сильнее, аж крутило живот. Локти и колени он натер, изгваздал в мусоре и травяном соке. Голову припекало.
Что написано на табличке какими-то рунами — Рысь так и не смог прочитать. Это при том что любой уважающий себя попаданец сразу же умеет и читать, и писать на языке той страны, в которую попал. Ну не свинство ли? Или он, Рысь, не уважающий себя попаданец? Или страна ему попалась неправильная?
Бедняга вздохнул и облизал потрескавшиеся губы. Пить уже хотелось немилосердно. А все ползком, по траве… Пивка бы холодненького. Или хоть этого их верескового эля.
— Ползи осторожно… — прошептали у него над ухом. Рысь подпрыгнул и заорал от неожиданности. Лапища Смита мгновенно прикрыла ему рот. Менестрель задергался. Инстинкты требовали кусаться, воспитание — не брать в рот всякую гадость. Мало ли какие там бактерии. — Тихо!
Эльф выпустил спутника, убедившись, что тот больше не орет. И тяжело примостился рядом.
— Печа-аль… Я сижу, а она стоит. Я все сижу, а она стоит…
— Кто?
— Баба.
Он сладко причмокнул и взмахнул ушами. Добавил:
— У нее нож.
Менестрелю вообразилась жуткая маньячка, охотница за головами, ну, или хотя бы за ушами, эльфийскими. И навещать хутор мгновенно расхотелось. Рысь облизал потрескавшиеся губы:
— Где стоит?
— У колодца, во дворе.
Фантазия Скайрыся проделала резкий разворот от маньячилы к запотевшему ведру, полному студеной колодезной воды. Оставайся у менестреля сейчас одежда с рукавами, он бы закатал эти рукава, готовясь к рукопашной за это воображаемое ведро. За колодец! За всю воду в мире! А так он только распрямился, одергивая набедренную повязку, готовый повергнуть зло, в лице бабы с ножом, голыми руками.