Страница 16 из 18
Тортила презрительно отвернулась. Плюхнулась на пузико и сунула под него узкую голову. Похоже, перспектива стать подопытным кроликом ей не нравилась. А ведь в самом деле: что мне с ней сделать? Что она ест? Что пьет? Нужно ли ее выгуливать, или привыкнет к коробке с газетами в туалете? И не сожжет ли их на фиг, не успев использовать?
И как отнесутся к Торте родители?
Хотя, ясно, как. «Тебе девятнадцать, ты ни хрена не зарабатываешь, занимаешься ерундой, и еще волочишь в дом всякую гадость!..» Я тяжело вздохнул и поправил сползающие очки. Я очки ненавидел! Как ненавидел свою сутулую спину, плоскостопие, корявую дикцию и маленький рост. И родителей ненавидел, до кучи. Мало того, что они наградили меня вот таким генетическим набором и комплексом неудачника! Они еще и не выносили все, что дорого мне. Интернет, рок-группу, что мы пытались сколотить с приятелями, мою гитару и Ленку. Потому что красивая. Мать встречала ее с каменным лицом, а потом шипела в спину гадости. Впрочем, Ленка и бегала в нашу квартиру не из-за меня, а из-за Николая — у него были внешность, кудри и голос, как у молодого Кипелыча. А когда с рок-группой не получилось, и Николай приходить перестал — Ленка тоже растворилась в местном населении. И даже в подъезде делала вид, что мы незнакомы. Ну и пожалуйста!
Я сдвинул противень с дрыхнущей (или делающей вид) дракошкой на край стола и стал творить салат из огурцов, помидоров, куска засохшего сыра и сметаны. Все равно деньги бомжу отдал до копейки: придется до приезда родителей обходиться тем, что есть. Я постоял над открытым холодильником, взял с дверцы холодное «Речицкое» и налил в стакан. Посетовал на то, что любое хорошее пиво со временем отчего-то превращается… в не очень хорошее пиво. Похоже, качество продукта обратно пропорционально размерам вбуханной в него рекламы. Жаль, поделиться этой глубокой мыслью было не с кем.
Тем временем тварюшка изволила проснуться и весьма прицельно изжарила половину салата и угол клеенки на подоконнике. На что угодно готов спорить, родные решат, что я тушил о клеенку сигареты. А огурцы… вы пробовали жареные огурцы? Правильно, лучше не пробовать. Тортила оказалась вегетарианкой — что приготовила, то и съела. Я без охоты дожевал остальное. Только мне могло так не повезти. Если я могу что-то сделать неправильно, то обязательно это сделаю. Все камни на дороге, открытые люки и помет пролетающих ворон — обязательно мои. И теперь… Нет бы, достался мне дракон хотя бы размером с овчарку. Я мог бы жарить на нем яичницу и использовать вместо обогревателя в межсезонье. Или сдавать в аренду толкинистам, чтобы сыграл Глаурунга[20]. Или вышел бы однажды выгуливать дракона на цепочке, вызывая завистливые и уважительные взгляды соседей… А тут Ленка, и бандиты, и мы бы ее спасли! С драконом-то. Ох… И деваться мне оказалось некуда. Придется пройти по домам, выходящим к нашей помойке, порасспрашивать жильцов. Вдруг хозяин Тортилы отыщется. Домов этих три, два небольшие, пять этажей и два подъезда. Зато наш, построенный до войны… То ли за кровавый цвет кирпича, то ли за размеры, его метко прозвали «Брестской крепостью». До потолков без стремянки не дотянуться, а в башне, влепленной на углу, этажей было не шесть, а целых девять.
А если ничего у меня не выйдет… ну, тогда придется давать объявление в газету и Интернет и ждать разборки с родителями.
Горестно вздыхая, уронив на ногу дверцу от старой тумбочки, я отыскал на балконе жестяное ведерко, сунул туда дракошку с торчащим из зубок недоеденным огурцом и отправился обходить квартиры.
Для разнообразия мне повезло. Девушку, что открыла мне высокую, в чешуйках краски, дверь на третьем этаже в соседнем подъезде, я раньше не видел. То ли она в наш дом переехала недавно, то ли я ее просто не замечал. И не из-за плохого зрения. Просто она была самая обыкновенная. Чуть младше меня, в вытянутом джемпере, и ноги в джинсах, как палочки. И лицо обыкновенное. Узкое, немного прыщавое, с длинным носиком. Глаза в бифокальных очках казались огромными. И я отлично знал, что если девушка очки снимет, то глаза окажутся красноватыми и беспомощными. А грудки были красивые, поднимали джемпер двумя крепенькими холмиками. Их хотелось взять в ладони.
Девушка заглянула в мое ведро и ойкнула:
— Тортя! Ой, спасибо, что вы ее нашли!
Совсем, как я, натянула джемпер на руки, и выловила дракошку. Нитки задымились.
— С ведром возьмите!
— Спасибо. Нет!
Я оказался на площадке. Двери хлопнули. Идти никуда не хотелось. Я прислонился к старым кованым перилам, задумавшись, стоит ли закурить. За дверью, где жила хозяйка Тортилы, послышались всхлипы и громкое:
— Ну почему мне не везет? Почему? Почему?!.. Тортя! Ну разве он… этот на принца похож?! Ботаник в очках, и голос гугнивый…
Девушка зарыдала. Мне бы уйти, а я присел, как дурак, на свое ведро перед дверью, приложив ухо к замочной скважине.
Тортила не отвечала — драконы только в сказках разговаривают.
— Маленькая ты моя дурочка!.. Была бы большая — Мишка бы от меня не отворачивался! Не тупился в экран. И все-то ты перепутала. Семидесятая квартира, под нами! Ну что, трудно было залететь туда, сказать, что меня держит в плену ужасный дракон? Что Мишка должен меня спасти?.. Трудно ему, что ли?.. — девушка всхлипнула и громко высморкалась. — Тортя, милая, ну извини… Мне семнадцать уже, а я, как дура, в сказки верю!
Мишку из семидесятой я знал. Мы были ровесниками, ходили в одну школу, потом в технарь; правда, не дружили, так, приятельствовали. Кто я и кто он? Хотя… Я время от времени прятался у него от рассерженных родителей. А еще он иногда для меня в Сети игры скачивал. У него был скоростной Интернет, и такое «железо» — закачаешься. Мне всю жизнь не заработать на такое «железо»[21]. У меня только вирусы подцеплять получается.
А внешне Михал — ну так себе… обыкновенный. Чуть выше меня и тощий. Спереди на голове — короткий ежик, сзади черные волосы спускаются на воротник. Крашеные даже. И очки у него тоже есть. Только не кретинские, как у меня — изящные, в тоненькой золотой оправе. И, пожалуй, Мишка ни разу не умудрился на них сесть.
Чтобы не передумать, я нахально съехал по перилам и забарабанил в Мишкины двери. Открыла его бабушка, закудахтала, поправляя на древних бигудях капроновую косынку; телом в пестром халате перегораживая вход:
— Ты зачем?! Ты куда?!.. Миша спит! Миша занят!!
Как же, занят он! Из дальней комнаты несся рок, перемежаемый выстрелами: похоже, Мишка «гамался» во что-то боевое и бурное. «Counter Strike» какой-нибудь.
Я с неожиданной легкостью отодвинул старушку, не разуваясь, прошагал на шум. Окликнул приятеля и, глядя в дымчатые стекла элегантных очков, пробурчал:
— Я тебя отвлеку на пять минут. Тут надо сразить дракона.
Черный танк с белым горностаем
Я дремлю. Несмотря на ветер, который срывает с берез последние листья. Листья мокро липнут к бокам. Золото на черном — возможно, это красиво. У меня за… спиной церковь. Все еще заброшенная, открытая ветру. Ветер свистит в нагих стропилах над колокольней, в проломах выбитых окон и двери, разметывает ветки тех же длинных и тощих берез с неуместными по осени белыми стволами. Ниже крутой склон холма, прорезанный грязной тропинкой, упирается в кладбищенскую ограду. Там царят необлетевшие тополя и воронье. А еще среди могил люди. Сегодня «Деды» — поминальный осенний день, 2 ноября. Живые ежатся среди стылой сырости и прислоняют ладонями легонькие свечные огоньки. Громко читает поп. Машет кадилом. Свечи — символ воскресения.
Мишка, мой наводчик, в госпитале, с лопнувшими глазами и начерно сгоревшей кожей. Остальных похоронили на этом кладбище. Месяц назад. Внутри я все еще пахну дымом. И соляром тоже — вот странно, я всю жизнь работал от геомагнитного поля. Капли падают с сырых веток, стекают по кералитовой броне. Можно подумать, что я плачу.
20
Глаурунг — герой «Сильмариллиона» Дж. Р.Р.Толкина.
21
«Железо» — все, что не софт.