Аркадий

Вы повторите это смело-

Его ты видел много раз.

Не то, что в городе большом,

Пускай и в чём-то вам родном,

Ты не найдёшь порой за день

Знакомого, пожалуй, тень.

XLV-ХLVII

.........................

XLVIII

Я описал. Чего уж более? 15

Мой друг иное же любил.

Попав впросак по доброй воле,

Он тосковал по мере сил.

К тому же хладно принят был,

И то умерило нежаркий пыл.

Поселок жил весьма застойно-

Там делать нечего душе достойной-

Но он терпел, сносил спокойно,

И вёл себя весьма пристойно.

И ко всему б со временем привык,

И время это счёл за миг,

За прихоть юности, капризы,

Театра захудалого репризу.

XLIX

Сошлись мы накрепко тогда…

Мне нравилась в нём простота,

И вспышки злости иногда,

И тонкость восприятья та,

Что шла от жизни и людей,

Хоть, впрочем, многих был добрей.

Мне нравились его мечтания.

Я здесь его порой пытал,

Но все его случайные признания

Я по крупице собирал.

Он редко чем-нибудь делился,

И откровенно не стремился

Себя пред нами выставлять,

Тем паче слабость показать.

L

Мы редко были с ним вдвоем,

Хотя встречались постоянно,

И спорили, но чаще ни о чем,

Но горячо и даже рьяно.

Воспитанники школы мы родной,

Стезею шли мы всё же не одной.

Нас мало быт презренный призывал

И тёплый угол нас не ждал,

И женщин взор не так уж звал,

Но рок над нами уж витал.

Он одинок был, как и я,

И никакое ещё бремя

Не тяготило наших душ,

Хоть многое поняли уж.

LI

По вечерам и днем когда,

Порой вдвоём, порой с друзьями,

Текла подолгу иногда

Беседа пылкая меж нами.

Бродили часто мы в полях,

Шатались в призрачных лесах,

И разговор частенько принимал

Довольно смутные черты:

Предметом часто там бывал

И спиритизм, история Будды,

Проблемы мира и войны,

История и экономика страны.

Бывали темы и иные,

Не дай же бог перечисления большие.

LII

Меня уж можно упрекнуть,

Что я черты романтики туманной

Посмел пред вами развернуть,

Как будто без фигуры странной

Мне нечего убогому писать:

Но про него мне стыдно врать.

Ну, право, был он славный малый,

Никто бы не сказал – простак,

А взгляд внимательный, усталый,

Нам скажет: он – то не дурак.

Но коль дичился он людей -

Имел причины в том скорей,

И общего он с массой не имел.

Бедняга, как же он посмел?

LIII

Ну что ж, уж я устал сегодня.

Закончим дело. Хватит с Вас.

И Муза, всех поэтов сводня,

Уж вас примучила не раз.

Но если чем-то не по нраву

Пришлась она, тогда на славу

Захлопни книжку, милый друг.

Ну, право, там не интересно

И скучно. Брось, коль недосуг

А в жизни? В жизни все известно:

Все по инструкции. Е – ей,

Закончим же главу скорей!

Я ром в стакан себе налью,

Да за главу втихушку пью.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Скучно на этом свете, господа.

Н.В.Гоголь.

И скучно и грустно и некому

руку подать..

М.Ю.Лермонтов.

I

И для чего мы в мир сей входим:

Какую роль должны играть,

Зачем по этой тверди бродим,

И что должны своё сказать?

Какие ждут нас на пути напасти,

Какие маленькие страсти

Нас поведут по жизни всей:

Иль ветер жизни нас иссушит,

Рабом ли станем мы идей,

Бабенка глазками присушит,

Иль путь, едва начав, измучит.

Ошибка ничему нас не научит,

И следом ляжет нудная дорога,

Какого ждем мы от неё итога?

II

Иль на вещах мы все свихнёмся,

А сердце сменим на мотор,

С тоской пошлятины напьемся,

Собрав в мозгах и грязь, и вздор;

Или вином мы обожрёмся,

В похмелье скучно окунемся,

Чтоб не смотреть на жизнь в упор,

Чтоб ничего не делать в жизни,

Чтоб душу не сжирал укор.

Как словно на своей мы тризне

При жизни оказались вдруг,

И, побоявшись показать испуг,

Тихонько отошли в сторонку,

Живя без пользы и без толку.

III

Или в каморку мы запремся,

Отгородившись ото всех,

И в телевизоры уткнемся,

Для развлеченья и утех,

Или дитя одно родим

И будем бегать век за ним.

Или предметом сделаем успех,

Положив силы на обман и блеск:

Фортуны скоротечный смех,

И славы милой мощный всплеск.

Чтоб им упиться до отвала,

Пока волна твоя не спала,

Или ещё чего изобретем,

На жизнь в конце пути сопрём.

IV

Но бытие есть наш кумир-

Со школы это каждый знает,

Поскольку Маркса русский мир

До ныне по цитатам изучает.

И мы за «Капитал» не брались,

Тем паче сердцем не касались.

А ведь живем. Какое дело нам,

Что мы на свет произведём?

И будет память лишь друзьям,

Иль мимо как-то проплывем,

Что и на наших похоронах,

Как знать, великих или скромных,

Не проворчал чудак, сощурив век:

"А был вообще-то человек?"

V

Но мы себя ваяем сами,

Резцом небрежным и немым,

И неумело, сказано меж нами,

Уверенно, что выглядит смешным.

Мы сами лепим для себя кумиров,

Иль из себя творим сатиров,

Взираем робко в чей-то рот,

Банальной мысли плещем дружно,

И, падая из года в год,

Не замечаем: ничего не нужно.

Чужое кое-как усвоим,

Себя из жизни тем уволим,

Иль будем, как Онегин, вслед брести,

Да груз мозгов в тоске нести.

VI

Аркадий жил анахоретом: 1

Вставал он рано поутру,

И, с наступлением рассвета,

Топтал росистую тропу.

Подтягивался раз по двадцать,

Затем ещё, минут пятнадцать,

Купался с наслаждением в реке,

(Что шепот вызывало и усмешки).

Перекусив лениво, налегке,

Он на работу шёл уже без спешки.

Обед в столовой после часа,

И ужин там же раз от раза.

Затем в библиотеку заходил

И след часа он два бродил.

VII

По ночи долго он не шлялся:

Пытал уж дома толстый фолиант,

Усердно в мудрости копался-

Достойный лучшего наш франт.

На сон грядущий пил он чай.

Крепчайший! Больше наливай!

А перед сном немного отдыхал

И, как убитый, засыпал;

Пока зарю будильник не орал,

И день поспешный наступал,

И в окна лучик уж влезал.

И, как вчера, он протекал:

Без изменений и тревог,-

Он по-иному течь не мог.

VIII

Но нам ещё даются воскресенья.

Про них сам бог оповестил:

Тогда не нужно трудового рвенья,

И траты времени и сил.

Тогда уж можно поваляться

И вволю можно отоспаться,

В охотку чем-то и заняться,

Не тем, что в жизни суждено:

Хоть в гости к другу нам собраться,

(Мешать кому-то – всё одно),

Иль на рыбалку с ним податься,

Иль просто в речке искупаться

Нам можно в эти же часы,

И греть на солнышке носы.

IХ

Аркадий наш режим не изменял:

Поутру рано он вставал,

Кросс свой обычный пробегал,

Купался, ел и отдыхал.

Затем подолгу что-то он писал,

Над писаниной этой размышлял.

С обеда он всегда гулял,

В луга и перелески забредал,

Цветов немало там измял,

Букетами зачем-то собирал.

А вечер проходил обычно:

Сидел над книгами привычно.

В них, видно, истины искал,

Но чаще, лишь начав, бросал.