Аркадий

XXVII

Великий град, холодная столица,

Я не топтал твоих брегов,

Не видел я твоей зарницы,

Не гладил я крылатых львов,

Не пил, Нева, твоих я вод.

........................

XXVIII

........................

ХХIХ

Вот наш Аркадий, наконец,

Избрав свой путь весьма разумно,

Стал невских берегов жилец

С надеждой жизнь влачить там шумно.

А город так его пленил,

Что он о прошлом позабыл:

В объятья Питера попал.

Свобода парня закрутила,

Да город хороводил бал,

И жизнь казалась очень мила.

Он волочился очень шумно.

И вёл себя довольно неразумно,

Пока попойки не достали

И блеск они не потеряли.

ХХХ

"Кто был студентом – знает младость,

Кто был солдатом – знает жизнь", -

Пусть в тех словах и правды малость,

Но это тоже наша жизнь.

Забавам юности лениво придаваясь,

Теперь в них сильно сомневаясь,

Он, темпераментный и страстный,

Стал тяготиться сим занятьем.

Но этот случай в общем частный:

Не наделен был этим счастьем.

Уж с женщиной скучал тихонько он,

И взгляд прелестнейших мадонн

В нём вызывал тоску глухую,

И даже злобу, в общем-то, простую.

ХХХI

И глупой юности прелестные черты,

Хоть искренние, нежные, живые,

Что так бывают нам милы,

Черты те стали для него чужие.

И не торчал уж ночи на скамейках

И не сидел до утра на ступеньках,

Он перезрел для сих занятий,

Как перезреет ранний плод,

Румяный и весьма занятный,

Но червем пожираем тот:

Червём всегдашнего сомненья.

Синдром: тягчайшее безделье.

Не разбираясь в жизни сильно,

Он жил на свете, впрочем, мирно.

ХХХII

Ну, точно ж вы уже решили,

Что это я? Что мой портрет? 12

Избавьте! Вы не поспешили?

Ведь до него мне дела нет.

Тут отведу все подозренья,

Вам покажу и в этом рвенье,

Как Пушкин сделал так давно,

Что и забыть немудрено.

Но всё ж добавлю лишь одно,

Хоть это может и смешно:

Когда студентом я бывал,

Я много время отдавал

Не книгам – личикам прекрасным,

Глупышкам редкостным, ужасным.

ХХХIII

Тогда ценил веселья плеск,

Живой характер, волос тёмный,

Прекрасных глазок жадный блеск

И разговор ленивый, томный.

Любил и глупость даже я,

Сносила всё душа моя.

Срывал ночные поцелуи,

Ценил подлунные амуры

И, убивая время всуе,

Любил наивность, шуры-муры.

Ввернул б зефира лёгкий бег,

Да вот беда – не выношу я нег,

И мне писать трудней в сто раз,

Хоть был и у меня когда-то час.

ХХХIV

Быть может, я тогда любил?

Нам это не узнать.

И скольким глазкам грубо льстил?

Мне было свойственно играть,

Безумством скучным всех пугать,

И долго про себя ж себя ругать.

Но кровь холодная шипела,

Как недозрелое вино,

И пена винная летела,

Но не смиряла кровь оно,

А мой характер многих уж пленял,

А волю я себе давал,

Чужие слёзы проливал,

И так, помалу, остывал.

ХХХV

Аркадий моей, мне не чета:

Он не молился жидкому амуру,

Что в те далекие года

Не пёр, как я, такую дуру,

Но от компаний не отстал,

Но реже с ними всё бывал.

Учебой тронутый он мало-

В день курсовые всё ж писал-

И на экзамен брёл устало,

Так как оценок не считал:

О будущем он не вздыхал,

Подмёток на ходу не рвал.

А институт он бросить и хотел,

Но, как и я, он это не посмел.

ХХХVI

И доучившись, как и все,

И Питером уже наскучив,

Он выбрал, словно бы восне,13

И, мать тем выборов измучив,

Сибирь, глухую сторону,

Безбрежную, прекрасную страну.

И покатил он на восток,

Гонимый зудом перемены,

В то место, где берет исток

И собирает воды смелы

Великий, грозный Енисей,

Как собираем мы друзей,

И мчится к берегу морскому,

Как к брату старшему своему.

XXXVII

Он так в Сибири оказался.

Его ж туда никто не звал,

И от родных он оторвался,

И делать толком, что не знал.

Не знал, куда ему податься:

Домой скорее отправляться,

Или дальше здесь ему торчать,

Себя от жизни отрывать?

И мать уж этим огорчать,

На помощь бога уповать?

Но родичи так надоели,

И столько всякого напели,

Что видеть их уже не мог,

И жизни с ними он подвел итог…

XXXVIII

Пока приятель мой хандрит,

Пока подушки проминает,

Пока от жизни воротит,

Пока и делать, что не знает,

Я здесь речугу закачу,

Хоть перед вами защищу

Поселок: "где скучал Евгений".

Пускай плюет он в потолок,

Плутая в глупости сомнений,

С трудом ворочая в мозгу поток

Усталых мыслей целый ворох,

Пусть ловит слух усталый шорох,

Пусть ходит муха важно по стеклу,

Да мышь скребётся тихонько в углу.

ХХХIХ

Посёлок слыл большой дырой,

С чем соглашусь я не охотно,

Аркадий загибался той порой:

Тоска. Извечные полотна.

Ну, тысяч в десять, но не боле,

Притулился в прелестном доле,

У речки горной, даже чистой,

В объятьях ивняков, черемух, островов,

Чернел он над водою быстрой

Фасадами бревенчатых домов.

Кругом мечты моих всегдашних снов:

Обрывы скал, покатости холмов,

Остатки леса, призраки полей-

Всё это он, и нет того милей.

ХL

Да, это всё ж была дыра-

Оговорюсь тут с грустью я-

Ну, помнится, прелестная гора,

Где он шатался часто зря.

Там он бродил по островам,

И должное отдал лесам:

Валялся в травах и цветах,

Пугая чуткое зверье,

Витал в беспочвенных мечтах,

Да проклинал своё житье.

Но там же он имел друзей,

Живя намного веселей,

И с ними ни один бокал

За здравье залпом выпивал.

XLI

Посёлок славный, он меж тем

Ничем не отличался от подобных,

Похожих меж собою всем,

Поселков для житья "негодных":

Кинотеатр, два иль три,

Не ошибусь, держа пари;

Да магазин с названием гордым:

"Универсам" иль в этом роде,

Порядком установленным, претвердым.

(Что свойственно им по природе).

Асфальт на улице одной,

Щебенка, камень – на другой,

На остальных такая грязь,

А колеи – такая мразь. 14

ХLII

Найти там можно без хлопот

"Учреждений" разных много,

Перечислять их можно год-

Они рассыпаны из рога.

Но там тоска, ну сущий ад,

Что нам не нужно и наград:

Пересмотреть за день сумеешь

Все фильмы, что везде идут,

Что дальше думать и не смеешь.

И дни в тоске такой бредут,

И зной по улицам плывет,

И жирный гусь к воде бредёт,

Там я ленюсь почти весь день,

Не навожу тень на плетень.

XLIII

Но те посёлки, я скажу,

Имеют массу преимуществ.

Я кратенько их опишу,

Как опись сельского имущества:

Там ходят в гости все соседи,

Через забор кричат, как дети,

По вечерам там каждый день

Сидит на лавочках народ солидно,

Укрывшись под черемух сень,

Он обсуждает очень мирно

Проблем солидных целый рой,

От цен на рынке и порой

Касаясь мировых проблем,

Философических дилемм.

XLIV

Там знают все в лицо друг друга,

Про всех там знают наперед,

Все знают у кого подруга,

И где сегодня кто пройдёт.

Там можно смело через шаг

Всем говорить мол: "Гутентаг"

Или "Привет". Какое дело,

Что человек не знает вас-