Человек заката

Пока Ник знакомится с укладом жителей трущоб и подыскивает жилье, Санёк звонит часто. Наконец подходящее пристанище находится. Услышав адрес, он обещает заехать, и телефон Ника благополучно успокаивается на последнем издыхании. А вот Санёк, напротив, опять вызванивает кого-то другого и почти кричит в трубку адрес байкера.

— Давай срочно дуй на позицию! — добавляет Санёк. — Он только вселился. Смотри не напирай, а то спалишься.

Поселяется Ник в двухэтажном бараке с приставленной входной дверью. Барак смотрит на широкую светлую улицу. Однако все окна и дверь находятся сбоку и выходят на близко расположенное здание повыше. Оно удачно загораживает барак от полуденного знойного солнца. Облупившиеся стены некогда были окрашены изумрудным цветом, а позже — сливово-синим. Внутри обстановка бедная, немного захламленная старой мебелью.

После непродолжительных переговоров и ценных замечаний относительно удобств хозяйка берет деньги за неделю вперед и оставляет Ника в его комнате. Небольшая каморка оклеена старыми обоями неопределенного бежевого цвета. Пол деревянный и неожиданно ярко-бирюзовый. Старое трюмо подпирает угол. Вместо бельевого шкафа — жердочка с крючками для одежды.

В центре стоят маленький круглый стол на изогнутых ножках и три табурета. Поодаль у двери на хлипком балконе громоздится дырявое кресло, а вдоль стен вытягиваются два старых громоздких дивана. Оба короткие и скрипучие. Поиски жилья отнимают еще полдня сил и жизни. Выбрав диван с наименьшим количеством пятен, Ник засыпает глубоким шестичасовым сном.

Проходит время, и опять солнце покидает Боготу. Новый закат освещает комнату через запыленное стекло. Ник просыпается, лежа на животе, и понимает, что голоден. Лениво поднимаясь, он встает и, прихватив купленные продукты, идет на кухню.

Кухня в бараке общая и, судя по всему, в данный период совсем необжитая. Ни продуктов, ни мусора. Имеются старенькая мебель, проржавевшая мойка с капающим краном и замызганная газовая плита. Благодаря окну без стекол на кухне всегда свежий воздух, куча мух и ночных бабочек на потолке. Солнце золотит стену соседнего дома. От его лучей штукатурка приобретает нежно-абрикосовые тона. Отраженный свет растекается по стене.

Зевая, Ник выкладывает продукты. На выгнутой рассохшейся столешнице появляются пирожки с мясом, пакетик свежемолотого кофе, коробочка тростникового сахара и бутылка светлого пива. Он сокрушенно цокает языком. Пиво успело нагреться, а холодильника в бараке не обнаруживается.

Запихивая за щеку половину пирожка, Ник принимается грохотать дверцами кухонной мебели. Ищет подходящую посудину для приготовления кофе. Попутно соображает, где бы заработать. Ведь желание катать неистребимо. И еще хочется слышать нежный голос из далекого Питера. Много зарабатывать не стремится. Он привык к тому, что денег нужно столько, чтоб не беспокоиться о них. Деньги не делают счастливым, но возможность не думать о них как минимум в быту существенно высвобождает энергию для других процессов.

Как ни странно, находится небольшая латунная турка. Под ногами поскрипывают половицы. Краска на досках давно истерлась, открыв узор древесины. Ник доедает пирожок и тянется за вторым. Усаживаясь на шаткий табурет, принимается заправлять турку. За неимением маленькой чайной ложечки кофе отмеряется столовой.

В коридоре слышатся шаркающие шаги. Входит высокий худой мужчина неопределенного возраста с продуктовым пакетом под мышкой. Хилое тело со впалой грудью и выпирающими из-под кожи костями прикрывают растянутая коричневая майка и такие же штаны с протертыми коленками. Осунувшееся помятое лицо, впалые тусклые глаза и вялая походка выдают страдальца от бессонницы. Матерчатые шлепки едва держатся на худых узких ступнях.

— Буэнос ночес! — здоровается человек. Он шаркает мимо стола к шкафу, неся перед собой бесцветно-скучный отрешенный взгляд.

— Буэнос ночес! — отвечает Ник.

— Марио! — представляется человек и, положив продукты на стол, протягивает руку.

— Ник, — байкер привстает, чтобы ответить на рукопожатие. Рядом с его крепкой ладной фигурой Марио выглядит тщедушной жертвой нацистского концлагеря.

Ник варит себе кофе. С улицы доносятся собачий лай и детский смех. Марио достает из пакета кусок лепешки, одноразовую емкость с холодными тушеными бобами «фрихолес» и пакетик с крупой. Выгрузив все на стол, он поворачивается к Нику. Заискивающий взгляд на уставшем лице придает ему сходство с облезлой побитой обезьяной.

— Я обитаю этажом ниже. Мы с тобой соседи.

Ник смотрит без интереса, однако считает нужным кивнуть в ответ. Турка с узким горлышком вскипает пенкой. Аромат плывет по комнате, заглушая остальные запахи. Ник выключает газ, ставит турку на железную подставку с низкими растопыренными ножками и принимается жадно доедать пирожки, откусывая большими кусками.

Марио оглядывается по сторонам, изучает внутренности кухонной меблировки и находит нужную посуду. Видимо, он тоже недавно заселился. Высыпая четверть крупы в алюминиевую кастрюльку, заливает водой и ставит на плиту.

«Лучший кофе — тот, что сварил сам», — думает Ник, наслаждаясь напитком.

Марио принимается жевать лепешку. Он часто поглядывает на турку. В движениях и выражении лица растекается бесконечная усталость.

— Кофе? — предлагает Ник.