Человек заката

В Боготе всегда идут дожди. Это роднит ее с Питером. На рассвете за окном пролетают несколько пробных капель. Вскорости дождь смелеет, настраивается и остается барабанить по отливу подоконника. Мерно дыша, туманная влага расползается по комнате через открытую балконную дверь.

Чаго просыпается в полдень. Выныривая косматой головой из-под покрывала, он сонно оглядывается по сторонам, восстанавливая в памяти цепь событий. Широко зевнув, малыш сползает с дивана и шлепает босыми ногами по полу. Подойдя к тихо дышащему байкеру, минуту раздумывает и отходит. Не зная, чем заняться, Чаго тихонько обследует жилище, старается ничего не уронить и не разбудить Ника. Рассмотрев комнату, он выходит на балкон, загаженный голубями.

Дождь кончается, остатки туч резво разбегаются в стороны, пропуская солнце. Прижаривая с высоты, оно принимается подсушивать сырость. Чаго залезает на стертые деревянные перила, чтобы понаблюдать за прохожими.

Город шумит, толпа движется поодаль на широкой улице, а он выглядывает со своего места из переулка. На душе ощущение полной защищенности от бродячих собак, вредных мальчишек и вообще всякой опасности. Чаго доволен и спокоен. Мир снова ласков к нему и бесконечно приятен. Щурясь в лучах света, он ковыряет в носу и мечтательно улыбается, вспоминая океан.

Кто-то гулко стучит в коридоре по железным перилам. Ник прислушивается сквозь сон и поворачивается на другой бок. Странный быстро повторяющийся стук нарастает прямо за входной дверью. Думая, что стучат в его дверь, Ник неохотно просыпается. Приходится подняться.

Недовольно ворча, он встает, спотыкается о свою обувь и идет выглянуть — что там такое. В коридоре по ступеням ковыляет старик в темных очках. В одной руке зажаты песеты и затрепанная матерчатая сумка, другой старик держит палку, служащую ему тростью. Палкой, выструганной из дерева, он мерно постукивает впереди себя по ступеням, перилам и стенам. Иногда старик останавливается, прислушивается, потом осторожно идет дальше. В бараке новый постоялец.

Ник трет щетину и прикрывает дверь. Возвращаясь, он падает ничком на диван и резко засыпает. Старая конструкция не может принять дюжее тело байкера, диван изрядно осаживается, грозя развалиться на кучу дров и тряпок, руки и ноги спящего свешиваются, касаясь пола. Через пять минут Чаго возвращается с балкона и будит его. Ник мычит, упрямо не желая просыпаться. До слуха доносится детский голосок. Кто-то о чем-то просит, осторожно трогая за плечо.

— Что? — не открывая глаз, спрашивает Ник, чувствуя нагрянувшую в затылок головную боль, тупую и нудную.

— Можно мне взять пирожки? — тихо спрашивает малыш.

— Какие пирожки? — морщится Ник, стараясь накрыть чем-либо голову. Как нарочно, под рукой ничего не оказывается.

— Ну... в том пакете. Можно? — допытывается Чаго.

— Делай что хочешь, только дай мне поспать, — вздыхает Ник, мечтая, чтобы его оставили в покое.

Получив добро, Чаго берет пакет и исчезает на балконе. Через неплотно прикрытую дверь слышится шорох промасленной бумаги и чавканье. Ник отключается. Через час стук в дверь опять будит его.

— Проклятье! — ругается Ник, вставая. Окидывая сонным взглядом комнату, он замечает умиротворенно спящего на другом диване малыша и недовольно думает, какая сволочь столь настойчиво стучит в его дверь. На этот раз пришла хозяйка.

— Вы сняли жилье на одного, а теперь вас двое. Придется доплатить, — говорит пожилая колумбийка, пытаясь рассмотреть обстановку в комнате. — Доплачивать надо.

Ник удивляется скорости ее осведомленности, злится, сокрушается о потерянном сне и спрашивает, сколько стоит его покой. Хозяйка называет цену. Ник молча вынимает деньги из заднего кармана брюк и протягивает ей мятую купюру. При виде доллара женщина расплывается в доброй улыбке и уходит.

Злой, взъерошенный, Ник спешит уйти из назойливого дня. Он снова ложится на жалобно скрипящий диван и накрывает голову косухой, в который раз пытаясь заснуть. Звонок от Санька окончательно лишает Ника возможности выспаться.

— Через час приеду, — заявляет он.

Ник долго матерится по-русски, трет руками глаза, некоторое время лежит и, вздыхая, встает окончательно. Пока он умывается, просыпается Чаго.

— Ты уже выспался? — доносится с дивана сонный голос.

В ответ Ник награждает Чаго отчаянным взглядом наркомана под ломкой.

— Кофе варить умеешь? — спрашивает Ник, обуваясь.

— Чего? — малыш зевает и потягивается, как котенок, неохотно отрываясь от подушки.

— А, ладно, забудь! — машет рукой Ник и уходит.

Прямо напротив барака через дорогу располагается лавчонка с продуктами. Ник на скорую руку покупает колбасу, ветчину, кукурузные лепешки, сыр, пиво и молоко для Чаго. Ему кажется, детям обязательно нужно давать молоко.

После вчерашнего боя, двух приступов и отвратительного сна настроение ужасное. Яркое палящее солнце усугубляет состояние. Потная духота трущоб оглашается напористыми криками торговцев. Байкер спешит залить все пивом, а потом возвращается в барак.

Поднимаясь, Ник отдает продукты малышу. Пока он на кухне лениво варит кофе, в комнате Чаго с готовностью накрывает на стол. Едят молча и медленно. Нервозность пробуждения уступает место атмосфере сытой расслабленности.