Южно-Африканская деспотия

Торгул скромно улыбнулся, а Агафон посмотрел с сомнением, мол, знаем мы этих лучших, шею свернут или, в лучшем случае, разденут. Вон рожа-то какая бандитская. Бобров понял сомнения Агафона, но переубеждать его не стал. Он сразу перешел к делу. И в последовавший час Агафон услышал самое удивительное предложение в своей жизни.

Бобров и компания вообще выделялись нестандартными, оригинальными проектами и решениями. Агафону, больше склонному к методам традиционным, это, по идее, должно было категорически не нравиться. А ему наоборот все это импонировало. И он даже гордился тем, что явился первым человеком в городе, к которому Бобров обратился. При этом Агафон старался не вспоминать, что решил просто тупо срубить денег на попавших в беду (как он думал) купцах. А эти купцы впоследствии вместо того, чтобы отплатить, как положено, черной неблагодарностью позволили, как они говорили, сделать совместный бизнес. Вот и сейчас.

Агафон каким-то шестым чувством понял, что Бобров делает ему предложение не на ровном месте, что у него уже все продумано и разложено по полочкам. Потому что, если он это не придумал, значит взял что-то хорошо знакомое и широко известное. А Агафон, как ни напрягал память, не мог вспомнить ни в Г реции, ни в ее многочисленных колониях, ни даже в близлежащих царствах и империях ничего похожего.

Однако, соглашаться следовало незамедлительно, пока Бобров предлагал не только Торгула в помощь и бесплатную идею, но и обещал хорошо вложиться в дело. А вот такой подход Агафон очень ценил. Если человек готов поддержать свое предложение материально, значит, он в нем уверен, значит, и самому не стоит осторожничать, чтобы потом не сожалеть об упущенной выгоде.

Бобров предлагал не мелочиться и не начинать с Херсонеса. Херсонес, конечно, город справный, тут двух мнений быть не может, но он все-таки находится на окраине и народу местного и мимоезжего для разворачивания дела недостаточно. Поэтому начинать было предложено прямо сразу с Афин. Вот там клиентура должна быть. И для более полного ее охвата Бобров предлагал сделать сразу две точки. Одну в Пирее, где полно матросов, грузчиков, купцов и просто праздного люда. А другую — в самих Афинах. Причем и ту и другую необходимо размещать в местах наибольшего скопления простого народа, а не каких-нибудь аристократов собачьих.

— Потому что трудовой обол, — назидательно сказал Бобров, — нам более ценен, чем драхма бездельника. И почему? — он вопросительно посмотрел на Агафона.

— Ну, это я знаю, — Агафон даже облегченно вздохнул. — Потому что их больше.

— Потому что их намного больше, — уточнил Бобров.

Еще Агафон никак не мог понять, что такое логотип и какое отношение он имеет к бренду. Кстати, что такое бренд он тоже никак не мог понять.

— Так, — сказал Бобров, — Все остальное тебе расскажет Торгул.

Торгул при этом ласково улыбнулся, так, что Агафона дрожь пробрала.

— Он в курсе всего, — продолжал между тем Бобров. — И учти, послезавтра вы отплываете в Афины.

— Как послезавтра? — всполошился Агафон. — Мне же надо собраться.

— Что там тянуть, — отмахнулся Бобров. — Давай-ка к бою.

И, с выражением хорошо сделанного дела на лице, отвалил. А Агафон остался приходить в себя. Торгул подождал немного и тоже встал, посматривая на Агафона. Тогда и тот подхватился.

Бобров вышел из дома, весело насвистывая что-то насчет тореадора, которого призвали не трусить и ввязываться в драку. У него-то давно все было готово и складировано, и Торгул знал теорию чуть ли не в совершенстве. Но как-то руки не доходили. А тут удачно подвернулся Агафон. Бобров прекрасно знал его пробивную способность, ближайшим аналогом которой был тяжелый таран. Задача Торгула, таким образом, сильно облегчалась. Правда, сильно облегчалась и ожидаемая прибыль, но она все-таки ожидалась. Бобров подумал, как порадуется Серега, потому что это какое-никакое, а прогрессорство, и усмехнулся.

А сейчас его ждал новый корабль и Бобров поспешил к верфи. Что там накрутят девчонки, он старался не думать. В любом случае, на жизни поместья и колоний это не скажется. А вот общую картину высветит. Потому что до сих пор никто этой конкретикой не занимался. Поэтому могли высветиться занимательные совпадения и связи. Ну это, если девчонки отнесутся к работе со всей серьезностью. Жаль, что там из серьезных всего две. Меланья — в силу своего старшинства на целых два года (правда, она сейчас более склонна к романтизму), и Дригиса.

Так, все. Бобров вошел под своды и постарался забыть обо всем постороннем.

Один из Бобровских конструкторов заканчивал согласование линий теоретического чертежа. Другой уже вовсю рисовал мидель со всеми сечениями, потому что форма миделя была сразу принята как понятие незыблемое и изменениям не подлежащее. С обшивкой тоже все было ясно заранее. Технология была уже отработана на предыдущих судах. У Боброва было небольшое сомнение по толщине, и он предполагал скорее наложить лишний слой чем мучиться с толстенными четырехдюймовыми досками. Опять же, были проблемы с материалом. Англичане, как большие мастера в деле диагональной обшивки (взять хотя бы знаменитый клипер «Вижен»), в свое время использовали канадскую лиственницу — материал прочный и мало подверженный гниению, но очень тяжелый в обработке. Боброву взять лиственницу было негде. Не тащиться же за ней на север или вообще в Сибирь. А если и потащишься, то как доставлять? Потому что при сплаве она благополучно тонет. Однако, задача.

Поэтому, поразмыслив, Бобров решил делать обшивку комбинированной. Да и с набором не мелочиться. Именно, исходя из этого, он заказал уходящему в рейс Вовану испанский дуб и африканские экзоты. Вовановым неграм предстояло хорошо постараться в поисках заказанного. Бобров тщательно переписал все известные названия деревьев на местных диалектах, потому что их каждое племя, блин, называло по-своему. Как будут доставлять бревна к побережью, Боброва не заботило. Он прекрасно знал, что если найдут, то доставят. Только цена будет повыше. Ну а так как масштабы цен совершенно несопоставимы и высшей ценностью в глазах тамошних обитателей является копеечный кухонный нож из нержавейки, то Бобров и не беспокоился. Оставалось только подождать.

Просмотрев все чертежи и раздав особо ценные указания, Бобров прошел на конюшню и попросил заседлать мула. Ехать было далековато, вдоль всей бухты, а дорогу для повозок традиционно не сделали, отложив на потом. Манера езды верхом у Боброва была своеобразная и ее не любили не только Бобов, но и мулы. Но деваться было некуда. И Бобров и мул тяжко вздохнули. Хорошо, что дальнейшего никто не видел.

На строительстве новой верфи народу было немного. Несколько человек занимались земляными работами без особого энтузиазма. Они не стали двигаться быстрее, даже увидев хозяина. Бобров прикинул объем оставшихся работ, подозвал старшего и спросил, надолго ли эта бодяга. Старший оказался наглым и заявил, что как бы они нее надрывались все равно получат два обола вдень. А если надрываться не будут, то получат те же два обола. И вопросительно посмотрел на Боброва. Бобров, собравшийся было уволить всех с завтрашнего утра, задумался. Потом сказал:

— Хорошо, я тебя понял. Значит так, вся работа стоит сорок драхм. И вы их получите в любом случае. Уяснил?

Старший медленно кивнул и, вдруг повернувшись, побежал к своим, с любопытством наблюдающим за течением переговоров. Что он им там сказал, Бобров не расслышал, но все бросились к оставленным инструментам и только земля полетела. Бобров, удовлетворенно вздохнув, повернул мула и все-таки решил накрутить хвост главному строителю поместья, который, словно догадавшись об этом, в данный момент отсутствовал.

Бобров ехал обратно в сильной задумчивости, пытаясь в уме распланировать оставшиеся до готовности верфи работы. Получалось слишком уж много, и он сразу же запутался в номенклатуре и последовательности. И решил для себя попробовать хотя бы недельку просидеть ровно, ни во что не вмешиваясь, и посмотреть, что из этого получится. Не зря же он подготовил и, можно сказать, выпестовал целую плеяду заместителей и помощников. Вот пусть они замещают и помогают.