Конкуренты

Вот когда Златка пожалела, что рядом нет Боброва, который, она надеялась, сразу бы разрулил ситуацию.

— Ладно, — сказала она Дригисе. — Пойдем. Дело нам в любом случае закончить надо. А мужчины к обеду вернутся — у них спросим, как быть.

— А что с девочкой? — Дригиса указала на дверь.

— Мина, — вместо ответа Златка позвала одну из горничных. — Побудь здесь с девочкой, пока Бобров не появится. Хорошо?

Обход всего дома занял у девчонок почти три часа. Златка скрупулезно влезала во все помещения. Значения некоторых не знал и мажордом, отчего страшно смущался. Архитектор, строивший дворец, похоже, порой, и сам не знал предназначения отдельных выгородок, которые, порой, возникали так естественно. Горничные же моментом приспособили бесхозные вроде помещения под свои нужды. Златка только головой качала в ответ на путаные объяснения. И иногда оставляла все как есть, а иногда требовала освободить помещение, и тогда мажордом вносил его в свой реестр, чтобы потом (когда-нибудь) отвести помещению новую роль. Если конечно, хозяйка не забудет.

Обед пришлось сдвинуть, потому что вовремя никто не явился, за исключением Евстафия, у которого всегда был порядок, и он все время знал, где и что лежит. Евстафий покрутился по триклинию, но тут явилась Ефимия и, махнув полотенцем, изгнала его.

Бобров с компанией явился после полудня на дяди Васином плавсредстве пополам с овощами. Златка как раз закончила лазить по подвалам и стряхивала с себя паутину и пыль. В целом она была осмотром удовлетворена, но для порядка устроила мажордому разнос, который тот принял с достоинством, так как прекрасно Златку понимал.

Вован, пропадавший полдня на корабле и там же принимавший доклады оказавшихся в этот день в бухте капитанов, тоже пришел к обеду попозже. И надо же было такому случиться, что начало обеда совпало с визитом в усадьбу целой делегации купцов из города. Делегация состояла из трех человек, и Евстафий не счел нужным мурыжить их на входе. Как только с вышки поступил доклад, что от города едет повозка, в которой кроме возницы сидят трое купеческой наружности, сразу была дана команда «пропустить», а часовой у ворот даже отсалютовал копьем.

Один из купцов был в усадьбе первый раз и все крутил головой по сторонам и изводил попутчиков вопросами. Те отвечали охотно, немного гордясь пусть и мнимой, но причастностью к чудесам поместья.

Посмотреть, конечно, новому человеку было на что. Во-первых, сама усадьба практически не походила на традиционную греческую, а была какой-то смесью странных стилей, хотя, конечно, глухая наружная стена дома чем-то напоминала, но глухой она была только до второго этажа. А дальше шли затейливые окна. Темные, но странно поблескивающие на солнце. На углу дома поднималась еще на один этаж восьмиугольная башенка. Ее коническая крыша была приподнята, оставляя между своим краем и парапетом зазор в половину человеческого роста. Во-вторых, усадьбу окружала серьезная стена с башенками по углам и над воротами. К стене примыкало по всему периметру одноэтажное здание со слегка скошенной крышей, встав на которую человек оказывался по пояс над кромкой стены. Скорее всего, это было сделано в оборонительных целях.

Спутники с трудом вернули засмотревшегося купца к действительности. И вовремя. Из дверей, ведущих, похоже, в главную часть дома, потому что они были высокими, двойными и резными, вышел осанистый мужчина с длинным жезлом, увенчанным шаром. Широким жестом он пригласил купцов в предупредительно открытую перед ними дверь.

— Ну надо же, — сказал Серега и в голосе его прозвучала досада. — И прямо к обеду.

Купцов пригласили за стол, и они не стали отказываться. Попасть за стол к Боброву мечтали многие в городе, но не многим это удавалось. Гостей поразило присутствие за столом женщин. Застолье на симпосион явно не тянуло, а женщины точно не были гетерами. И они совершенно свободно общались с сидящими и с самим Бобровым, который сидел посередине длинной стороны стола, имея по правую руку девушку совершенно изумительной красоты, так не похожую на чопорных представительниц правящего класса. И девушка, хмуря темные брови, что-то ему сосредоточенно доказывала, а Бобров кивал с задумчивым видом. Общались они на неизвестном языке и, по-видимому, прекрасно понимали друг друга.

Наконец дверь в триклиний открылась, и две девушки в коротких красных хитонах вкатили низкий столик на колесиках. На столике исходила паром закрытая крышкой большая кастрюля (это купцы потом узнали), рядом стояло широкое блюдо с аккуратно нарезанным хлебом и как дополнение, красовался небольшой кувшинчик, возле которого лежали вложенные один в другой маленькие стопочки (еще одно незнакомое слово). Девушки пошли вдоль стола. Одна наливала черпаком в плоские сосуды, стоящие перед каждым, какое-то варево, а вторая в это время брала стопочку, наполняла ее из кувшинчика и ставила рядом. Причем, женщинам наливали по полстопочки.

— Ну, — сказал Бобров, когда всё разлили, и он взял свою стопочку. — За наше мероприятие, — и опрокинул ее в рот.

Купцы — народ смелый, а тут еще хозяин пример подал. Они тоже ухватили стопочки, в которых и было-то всего даже меньше одной пятой котилы, и старший смело опрокинул содержимое в рот. Ну, по примеру Боброва и его сподвижников. Оказалось, что одной смелости мало, да и пример был явно не для подражания. Вобщем, все трое купцов дружно опозорились.

Под сочувственными взглядами присутствующих они замерли, открыв рты и вытаращив глаза, не имея возможности сделать вздох и утереть льющиеся слезы.

Первым опомнился Серега.

— Девчонки! Водички!

Купцов привели в чувство и они, прислушиваясь к происходящему в организме, вдруг дружно набросились на еду. Бобров с тревогой посмотрел в их сторону и тихо спросил у Златки:

— Кто придумал попотчевать гостей коньяком и щами?

Злата посмотрела на еще не пришедших в себя купцов и сказала:

— Похоже, это Саныч. Он один имел такую возможность. И с Ефимией у него отношения хорошие.

Бобров многообещающе посмотрел на Вована. Тот принял независимый вид. Купцов между тем отпоили и откормили и, чувствовалось, что они все-таки подпали под действие непривычного для них напитка. Потому что потом в таблинуме, при разговоре с Бобровым язык у старшего слегка заплетался.

А дело у них было к Боброву странное. Как выяснилось, не далее как шесть дней назад пропал в море родственник одного из них, тоже купец — Стефанос.

— И что? — недоуменно спросил Бобров. — Я-то здесь с какого бока?

— Постой, постой, — вмешался присутствовавший при разговоре Серега. — А не тот ли это корабль, который мы встретили полузатонувшим?

Купцы насторожились и старший осторожно спросил:

— А как он выглядел, господин?

— Погодите, — остановил их Бобров. — Что там с вашим родственником? Ну, пропал. Ну, в море. Дальше-то что?

— Мы слышали… — начал один из купцов.

— Что ты страхуешь купцов как раз от таких вот случаев, — продолжил другой.

— А-а, — облегченно сказал Бобров. — Это не ко мне. Это вам надо в «Кредитно-страховое общество».

— Мы там были, — сказал тот, который говорил о страховке. — Они нам заявили, что с незастрахованными клиентами дела не имеют.

— И что? — удивился Бобров. — Чего ж вы от меня-то хотите?

— Мы хотим, чтобы ты застраховал нашего родственника задним числом, — последовал ответ.

Вот тут обалдели все присутствующие. И Бобров в их числе. Так нагло не работал даже Агафон. А в последнее время даже он перестал.

Придя в себя, Бобров спросил. Просто так. Для интереса.

— А что это может дать народному хозяйству?

Купцы тонкости не уловили, но общий смысл поняли.

— Тебе это даст еще один положительный отзыв… — начал старший из купцов, но Серега грубо перебил.

— Да нам твой отзыв на хрен не упал…

Но Бобров остановил его небрежным жестом и кивнул купцу, мол, продолжай.

Купец и продолжил, но уже не столь уверенно.

— В нашей купеческой среде это прибавит тебе авторитет.