Конкуренты

— Ну что там?! — крикнул Вован и Бобров, отвлекшись, перестал прислушиваться.

Тихий-тихий скулеж раздался, когда он отошел к корме. Звук мог доноситься только из-под палубы. Бобров присел на корточки. На досках настила он разглядел едва заметную нитку шва. Зацепиться было не за что. Бобров попробовал ногтями, но крышка даже не шелохнулась. Не поворачиваясь, Бобров крикнул: «Меч!»

Рядом на палубу рухнуло что-то тяжелое. Судя по тому, что корпус слегка качнулся, это был не меч. Рядом с Бобровым упал на колени Серега.

— Я так и знал, — проворчал Бобров и показал пальцем. — Сюда.

Серега сунул конец своей махайры в щель и, сопя от напряжения, нажал. Секунд десять крышка сопротивлялась. Толстенное лезвие согнулось, грозя сломаться. Серега нажал еще и крышка с хлюпаньем выскочила из пазов. Бобров сунул пальцы в образовавшуюся щель, выдрал крышку и отбросил ее в сторону. Вода не доставала до палубы сантиметров наверно пятнадцать. Из нее выступало совершенно синее девчоночье лицо с колышущимися вокруг словно облако волосами и совершенно мокрая головка щенка. Щенок слабо скулил. Девчонка молчала.

— М-мать! — с сердцем сказал Бобров.

Серега выразился еще проще, но по-русски, для доходчивости.

— Берись, — сказал Бобров.

Они синхронно запустили руки в воду, подхватив под локти, держащую щенка девчонку, и разом подняли ее из воды. Девчонка была абсолютно синяя и абсолютно голая. Бобров с Серегой попытались поставить ее на палубу, но она падала, потому что, видать, как опиралась на носки, вытянувшись всем телом, так и закостенела. Бобров беспомощно оглянулся. Пространство под палубой заполнялось водой, и судно начинало уходить из-под ног.

Вдруг сверху через леер свесились Златка с Дригисой. Протянув руки, они крикнули хором:

— Сюда давайте!

— Серега — сказал Бобров. — Твой выход.

Сам он с трудом извлек из рук девчонки щенка и передал наверх, а Серега тем временем подхватил девчонку под попу и под лопатки и поднял на вытянутых руках. Она лежала на его ладонях совершенно прямая с запрокинутым лицом. Точь в точь такая какую они извлекли из воды. Златка с Дригисой подхватили ее, аккуратно перенесли через леер и пропали из вида.

— Мужики, прыгайте! — крикнул Вован. — Судно тонет!

Бобров с Серегой не заставили его повторять дважды.

Капитан, не останавливая машины, развернулся и отправился прежним курсом. Парусам он почему-то больше не доверял. Бобров с Серегой спустились в каюту. На большой кровати лежала спасенная девчонка, укутанная по самый нос. С двух сторон от нее под тем же покрывалом мужественно прели Златка и Дригиса. В ногах у них сладко посапывал тоже укутанный щенок.

— Однако, — сказал Серега.

— Тихо ты, — зашипели обе девицы.

Серега заткнулся и вопросительно посмотрел на Боброва.

— Замерзших, — прошептал Бобров ему на ухо. — Можно отогреть только теплом женского тела. Пойдем отсюда.

До рассвета они просидели на палубе, обсуждая с Вованом ночное происшествие, а потом появившаяся Златка потребовала горячей воды, и удивленный кок под суровым взглядом капитана поспешил просимое исполнить. Потом с палубы выгнали всех, оставив только рулевого, и отмыли до блеска спасенную девицу.

Девица оказалась купленной в Ольвии рабыней по имени Апи и была чистокровной скифкой. Продали ее свои же так что домой она стремилась. Но это удалось выяснить только путем упорных расспросов, потому что девица была на редкость замкнутой и стеснительной. Ее даже на общий завтрак не удалось затащить, и девчонки кормили ее в каюте. А когда она убедилась, что спала на кровати, то пришла просто в неописуемый ужас и умоляла Златку простить ее неразумную. Вобщем, Бобров понял, что с девушкой надо работать и работать.

А тем временем, на горизонте показались горы Крыма.

— Домой, домой, — радостно прыгали девчонки.

Да и команда радовалась вовсе уж неприкрыто. Только спасенная девочка была грустна. Бобров спросил, подойдя:

— Апи, ты вроде как не рада. Суша же. Море, небось, надоело?

Девочка посмотрела на него как-то протяжно и ответила тускло:

— Да, господин.

Бобров крепко взял ее за плечики, слегка встряхнул и, глядя сверху вниз, веско сказал:

— У нас нет господ! Тебе понятно?

— Да, госп… — девочка смешалась и вопросительно посмотрела на Боброва.

Бобров постарался, чтобы его улыбка получилась как можно приветливей.

— Саша, — сказал он. — Капитан называет меня Саней. Вон та девица, — он показал на радостно прыгающую Златку, — кличет Сашенькой. Но это только ее право. Ну.

— Да, Саша, — девчонка через силу улыбнулась.

— Сейчас придем, — сказал Бобров. — Отведу тебя к нашему жрецу Асклепия. Он тебя посмотрит и, если надо полечит. А потом выделим тебе комнату, ну а чем заняться сама потом определишь.

Девчонка серьезно кивнула. Она выглядела немного смешно в Златкином хитоне, который был ей велик и ее же сандалиях. Вот ножка у девчонки оказалась равна Златкиной.

Вован вывел корабль к Фиоленту и теперь, повернув налево, не спеша топал к мысу Херсонес, за которым вот-вот должен был открыться одноименный город. Настроение на корабле было приподнятым и каким-то бесшабашным. Не сказать, что команда выполняла свои обязанности спустя рукава, но небольшая расхлябанность все-таки наблюдалась.

Наконец мыс уплыл назад и взорам открылся город. После почти месячного отсутствия он казался еще красивее, хотя, конечно, сильно проигрывал в сравнении с той же Митиленой и уж тем более с Афинами. Там чувствовалась история. По сравнению с ними Херсонес был непозволительно молод.

Народ галдел, капитан орал, город приближался. Только девочка Апи смотрела настороженно. Бобров обратил на это внимание подруги, и она обещала девочкой немедленно заняться.

Вован от мыса стал заходить по широкой дуге, и город открылся во всей красе. Он был белым и поблескивающим словно огромный, причудливо изрезанный кусок сахара. А накрывающие его сверху красные черепичные крыши только подчеркивали его нереальную белизну. Девочка Апи все смотрела на это чудо, в то время как остальные уже повернули головы направо.

— А вон и наш дом, — произнесла Златка.

Она хотела сказать это весело, но голос дрогнул, и получилось так, что слова вырвались у нее с каким-то надрывом, словно она произнесла их сквозь рыдание. Златка так смутилась, что даже покраснела. Все сделали вид, что не услышали и не заметили и только Бобров, обняв левой рукой за плечи, притянул девушку к себе. А впереди открывалась слегка взволнованная поверхность бухты и слева, над желтым обрывом поднимался сказочный дом — творенье неведомого художника.

Галдеж на палубе стал уже вообще непереносимым, и капитан прикрикнул от штурвала:

— А ну, все замолчали, а то сейчас поверну обратно.

Угроза была настолько смехотворной, что все и вправду замолчали.

Корабль сбавил ход, медленно подходя к деревянному причалу, на котором суетились несколько мужчин. А наверху на обрыве, возле решетчатой башни уже собиралась толпа. Мелькали разноцветные хитоны. Плащей по летнему времени видно не было. Долетели приветственные крики. На палубе народ едва не вываливался за борт.

Наконец Вован аккуратно притер «Трезубец» к пирсу. С другой стороны стоял его брат-близнец. У фальшборта столпились матросы и комментировали процесс швартовки. Судя по всему, Вован их надежды оправдал.

Серега сразу же полез на планширь с целью перепрыгнуть на пирс.

— Куда!? — заорал Вован. — Дайте хоть пришвартоваться!

Серега отмахнулся и перепрыгнул на настил. Наверху завопили громче.

Встреча была эпохальной. Боброва ни разу так не встречали. Ни в той жизни, ни в этой. Можно было подумать, что он вернулся непосредственно из царства Аида, а остальные уже и не чаяли. На шее висли и хлопали по плечам люди, которых он порою и не знал, хотя вроде помнил в лицо всех жителей поместья. Скорее всего, за время отсутствия добавилось новых обитателей.

Началось все, конечно же с Петровича и дяди Васи, продолжилось Андреем и Евстафием, а потом старшинство нарушилось и целоваться лезли уже все, с Ефимии и Млечи и до тех самых незнакомых.