На выдохе сна

Глеб немного помолчал, потом с надрывом продолжил.

– Господи, сколько смертей видел, и как живые люди рядом умирали, видел. Вот сейчас живой был, а через минуту труп. Но Настька… Она же в безопасности была. Я и представить не мог, что вот так, на пустом месте…

– Ну, ты не каркай заранее.

– Да не каркаю я, Леха. Просто, ты не поверишь, вот лежу ночью с Настькой в одной комнате, и прямо кожей ощущаю, что косая где-то рядом вертится. Иногда кажется, что рядом стоит, смотрит на меня и на Настьку и ухмыляется.

– Да ладно тебе.

Глеб усмехнулся.

– Да бред, конечно. Просто, когда лежишь там, в больнице, делать абсолютно нечего, вот и начинаешь себе всякое придумывать.

– Слушай, не накручивай.

– Да уж постараюсь. И так все уже так накрутилось, что и не раскрутить никак. Ладно, ребятки, уже скоро вечер. Хорошо посидели, но пора и честь знать.

– Да посиди еще. Куда торопиться?

– Я в больницу поеду. Надо будет Наташку сменить.

Друзья поднялись на ноги. Глеб сказал, что ему надо отойти на минутку в дом, и оставил Сашу и Алексея одних.

С полминуты Саша собирала тарелки в полном молчании.

– Мне тоже надо будет уехать, Леш, – сказала она наконец, – По делу, как я говорила. Ты сможешь все доубрать?

– Не привыкать. Все сделаю. Езжай.

– Слушай, я, возможно, сегодня найду гостиницу или другое место ночевки.

– Ну снова здорово! – огорчился Алексей.

– Извини, но это не обсуждается. Мне неудобно оставаться у тебя такое длительное время. Это действительно уже переходит все границы приличия.

– Послушай, я все понимаю: тебе неудобно, ты чувствуешь себя обязанной, и это напрягает. Только не пори горячки. Скажи на милость, где ты на ночь глядя будешь мотель сейчас какой-то искать? Давай сделаем так – останься еще на одну ночь, а завтра я тебе помогу.

– Леш, не буду ничего обещать. Сейчас я уезжаю, по ходу дела сориентируюсь, а там позвоню и скажу. Я не хотела бы мешать твоим планам, так что я могла бы забрать сейчас свои вещи.

– Вот еще! Пусть остаются.

– Спасибо тебе огромное, правда, спасибо за все.

– Эй-эй, мы же еще не прощаемся.

– Но ты же понимаешь, что рано или поздно нам придется попрощаться. Я долго в Закрайске не задержусь. По крайней мере, надеюсь на это.

Саша постаралась отвести взгляд, так как ей не хотелось видеть разочарование в глазах Алексея. Молчание продлилось несколько секунд.

– Саша, делай так, как тебе удобно. Ты мне ничем не обязана, не бери в голову, – голос Алексея звучал напряженно.

– Хотелось бы не брать, – грустно улыбнулась Саша, – но не получается. Ты знаешь про японского ондзина?

– Что-то такое слышал. Точно, если честно, не помню.

– «Ондзин» переводится как «человек благодарности». Вот делает один человек другому хорошее, тот ему благодарен. В ответ, соответственно, ему тоже что-то хорошее делает. Тот опять второму. И при этом никто не может быть уверен, что отплатил в равной степени. И кажется им обоим, что отплатил меньше, чем должен был. Короче, возникает этакий порочный круг, в котором каждый испытывает муки невыплаченной до конца благодарности и старается их выплатить. Полная безнадега.

– Ты хочешь сказать, что испытываешь муки?

– Еще какие. Просто Танталовы. И ни капли не могу утолить их. Потому что понимаю, что ничем, ну абсолютно ничем отплатить тебе не могу.

– А мне и не надо ничем отплачивать. И вообще, идиотская система этого ондзинства.

– Я согласна. Не наша система. Я тоже ее не придерживаюсь.

– А какой системы придерживаешься ты?

– А у меня порочный круг шире намного.

– Это как понимать?

– Ну вот сделал ты мне хорошее что-нибудь. Я тебе отплатить не могу. Хоть и испытываю муки неутоленной благодарности. Но я пойду и сделаю что-нибудь хорошее кому-нибудь другому. Скажем, Насте, например, сестре друга твоего.

– А что ты ей сделать можешь?

– Да это я так, для примера. Для Насти я, может, ничего сделать и не смогу. Но предположим, что сделала. И тогда Глеб будет мне должен. А он не мне, а кому-нибудь другому сделает что-то хорошее. А третий четвертому, а четвертый пятому. А потом кто-нибудь из них сделает что-то хорошее тебе. Все, круг замкнулся. Но он намного шире. А может, он не замкнется никогда, потому что ему потребуется охватить весь мир. И будет это длиться вечно, пока земной шар кружится вокруг солнца.

– То есть, у меня есть микроскопический шанс дождаться от тебя когда-нибудь ответочки, но она придет от другого человека?

– Да, если когда-нибудь тебя на дороге подвезет девушка на машине и пригласит переночевать у нее дома, а потом еще и накормит вкусно, то считай, что это от меня.

– Ну нет, на некую абстрактную девицу я не согласен.

– Не знаю, а вдруг, и я когда-нибудь смогу для тебя что-нибудь сделать.

– А ты не можешь сделать прямо сейчас?

Алексей посмотрел прямо в глаза Саше. Саша покачала головой грустно и ласково.

– Леш, прости меня. Но боюсь, что ничего не получится.

Несколько секунд длилось молчание. Саша стояла, отвернувшись, и в душе ругала себя, что дала слабину и осталась у Алексея. Теперь она испытывала вину и не знала, как отделаться от этого чувства.

Из дома вышел Глеб.

– Ну все, бывай, брат. Мне пора.

– Звони, если что. Что понадобится, всегда помогу. Может, еще пересечемся? Ты же в городе зависнешь на некоторое время.

– Буду рад. Пока, Саша. Приятно было познакомиться.

Друзья обнялись. Глеб махнул рукой и вышел за калитку.

– Ладно, – с неловкостью сказала Саша, – мне тоже надо идти. Извини.

Она пошла на кухню и посмотрела на приготовленный заранее рюкзак. Потом вздохнула, достала из него ноутбук, переложила в маленький рюкзачок и вышла из дома.

Алексей убирался в беседке. Его напряженное лицо говорило об обиде и уязвленном самолюбии, хотя он и старался изо всех сил этого не показать.

– Леш, я оставлю пока вещи у тебя. Если не возражаешь.

Алексей махнул рукой в знак согласия. Судя по всему, вести с Сашей разговор ему не хотелось.

Саша вздохнула и вышла на улицу. На душе было пасмурно и слякотно.

Глава 7. Партнеры

Пытаясь догнать Глеба, Саша так быстро бежала, что совсем запыхалась. Она догнала его уже на автобусной остановке и едва успела в последний момент вскочить за ним в автобус. Когда она плюхнулась рядом на сиденье и широко улыбнулась ему, Глеб посмотрел на нее, высоко подняв брови.

– Вот те раз! Явление Христа народу. Мы же вроде распрощались.

– Сейчас, Глеб, подожди, отдышусь только и все объясню.

– Ну-ну. А чего объяснять-то? Я ж понимаю: ты влюбилась в меня с первого взгляда, бросила богатого, перспективного и, судя по всему, втрескавшегося в тебя по уши кавалера и бросилась за мной вдогонку в одном неглиже.

– Почти, – улыбнулась Саша.

– Ладно, давай выкладывай, с чем пожаловала, а то я уже беспокоиться за себя начинаю.

– Глеб, у меня действительно есть к тебе серьезный разговор. Не волнуйся, не матримониального свойства, не делай круглые глаза.

– Успокоила, спасибо, а то я уже было за валерьянкой полез.

– Мы могли бы где-нибудь спокойно поговорить? Не в автобусе.

– Ну, я, как бы, спешу в больницу.

– Это важно, Глеб. И, возможно, напрямую связано с Настей.

Глеб бросил на Сашу удивленный взгляд.

– Ладно. В сквере перед больницей пойдет?

– Да где угодно. Только подальше от посторонних ушей.

– Хорошо.

До центра они ехали молча. Говорить не хотелось. Саша в душе не была уверена, что стоит раскрываться перед Глебом. Однако уникальное стечение обстоятельств, которое столкнуло их сразу же, говорило само за себя. «Ладно, была – ни была», – решила она.

Сквер перед больницей был пуст. Огромные древние липы погружали его в полутень. На мокрых после дождя лавочках не было ни души.