Страница 3 из 16
Доктор! Ну как же так?! Стоило тебя на минуту одного оставить, как ты умудрился так подставиться!
– Так что, это действительно ваш командир был? – вывел меня из состояния задумчивости голос Аслан-Бека, не срывавшего своей заинтересованности.
Под грузом навалившегося отчаянья, разговаривать откровенно не хотелось. Но и показывать своему собеседнику своих истинных эмоций я не собирался. Поэтому, чтобы поскорей закончить разговор, сказал ему то, что он и рассчитывал услышать:
– Правда.
Однако, вопреки моим надеждам, эта новость заставила Аслан-Бека еще более оживиться. Он довольно рассмеялся, и, демонстрируя крайнюю степень ликования, даже хлопнул в ладоши.
– Аллах велик и справедлив, иначе и быть не могло. Про него уже легенды ходили, хитрый был, как шайтан. Многие наши братья от его коварства погибли. Потому Аллах и смерть ему особую приготовил. От рук тех, у кого он спасения искал.
В начале восторженной речи Аслан-Бека, мне захотелось кинуться на него, и даже не доставая Бабочку, попросту задушить его голыми руками. Но внезапно пришло понимание, что удивляться подобной реакции моего новоиспеченного командира, по крайней мере, глупо. Вполне естественно радоваться смерти своего заклятого врага, тем более учитывая, что произошла она при столь неординарных обстоятельствах. Вот только если поведение Аслан-Бека еще можно было как-то понять, то действия американцев, убивших моего лучшего друга, вызывали у меня массу вопросов.
– Спать пора, устал я сегодня, – не обращая внимания на возбужденный настрой Аслан-Бека, как можно более безразлично произнес я, демонстративно укладываясь на прежнее место.
Но видимо он и сам, выяснив все, что хотел, не особо стремился к продолжению разговора. Легко поднявшись с валуна, на котором сидел, Аслан-Бек так же бесшумно растворился в ночной мгле, оставив меня наедине со своими мыслями. По понятным причинам, посвященным обстоятельствам гибели Доктора. Зная об осмотрительности своего друга, я просто не допускал мысли, что своими действиями он мог сам спровоцировать подобную встречу. А значит, вся ответственность целиком и полностью возлагалась на плечи американских военных, не пожелавших разобраться в ситуации.
Впрочем, подобное отношение к человеческой жизни со стороны представителей этой “исключительной” расы, для меня и раньше не являлось особой новостью. Но теперь это коснулось меня лично, и градус переполнявших меня эмоций попросту зашкаливал. Я всегда считал себя человеком здравомыслящим и рассудительным, но сейчас от былой расчетливости не осталось и следа. От осознания непоправимости произошедшего хотелось выть в бессильной злобе, и невозможность открыто выразить свои чувства только усиливала разгоравшийся в моей душе пожар ненависти. И одновременно приходило понимание, что пока я не утолю охватившую меня жажду мести, моей душе не будет покоя. В свете чего и мои дальнейшие планы претерпели некоторые коррективы. Ведь в скором времени нашему отряду предстояло вступить в бой с теми, кто по собственной неосмотрительности сделал меня своим “кровником”. А значит, имело смысл немного повременить с побегом.
Во время утреннего намаза, по вполне понятным причинам мое место находилось в самом последнем ряду. Проведя все школьные годы, сидя на “камчатке”, подобная “рассадка” устраивала меня больше всего. Ведь являясь в исламе “самовыдвиженцем”, особым опытом в свершении всех полагающихся при этом процедур я не обладал. Поэтому во время молитвы не упускал из виду все происходящее вокруг, в результате чего сегодня уже уверенно сливался с общей массой молившихся бойцов, своевременно выполняя все этапы ритуала.
После нехитрого завтрака с выступлением здесь обычно не затягивали, а значит, времени в моем распоряжении оставалось не так уж и много. Сегодня я решил несколько иначе распределить груз, чтобы переносить его было значительно удобней. И в первую очередь это относилось к навьюченному на меня оружию. Для той заварушки, что развернулась у сторожевой башни, всего двое убитых и один раненый со стороны исламистов, можно было счесть довольно незначительными потерями. Вот только теперь их оружие предстояло тащить именно мне, причем самый неудобный из стволов достался мне совершенно заслуженно. В последние минуты боя, не подпуская пулеметчиков противника к гребню холма, одного гарантированно подстрелил я. Бедолага истек кровью раньше, чем ему успели прийти на помощь, оставив мне в наследство столь внушительный трофей.
Пулемет Калашникова ПКМ, в армейке я видел только через забор с соседней мотострелковой частью. Зато здесь этот неприхотливый агрегат пользовался большой популярностью, позволив познакомиться с ним поближе. Конечно, машина убойная, даже по сравнению с Сорок Седьмым, несмотря на то, что у них одинаковый калибр пули. Но если в боевых условиях ПК не было равных, то в плане транспортировки он доставлял массу неудобств. С пристегнутым коробом эту неуклюжую конструкцию было практически невозможно пристроить достаточно удобно, чтобы не мешала при ходьбе. К тому же громыхающие в коробах запасные ленты, мне и самому почти сразу успели порядком поднадоесть, не говоря уже о косых взглядах бородатых однополчан.
Поэтому первым делом я вытряхнул пулеметные ленты из двух коробов, кроме того, что оставался пристегнутым к пулемету. После чего начал аккуратно обматывать ленты вокруг торса прямо поверх своего моджахедского пиджака. Закончив, я убедился в правильности своих предположений. Теперь содержавшийся в лентах вес практически не ощущался. К тому же, плотно охватив талию, получившийся корсет прекрасно фиксировал спину, возможности которой были уже на пределе. Что было далеко не лишним, стоило оценить весь объем переносимого мной груза. Помимо пулемета и автоматов, основную часть моей поклажи составляла здоровенная ракетная установка. Вот она-то никак не хотела мириться с общим грузом, имея в комплекте еще и отдельный короб с двумя сменными зарядами. Поэтому, нагрузив себя прочими котомками с хозяйственной частью отряда, установку я повесил спереди, тем самым уравновешивая центр тяжести.
Теперь вес переносимого груза уже не так давил на поясничный отдел позвоночника. Ложась основной нагрузкой только на ноги, жаловаться на которые пока не приходилось. Чтобы проверить правильность распределения груза, я пару раз подпрыгнул. Теперь звякал только пустой короб от ленты, одиноко болтавшийся поверх основного груза. Второй я бросил, рассудив, что когда закончится лента в пулемете, останется две ленты, и соответственно два короба. Главное, что наблюдавший за моими сборами Аслан-Бек, никаких возражений не выразил, а значит, я мог поступать, как вздумается. Поглядев на себя со стороны, невольно вспомнился анекдот про ослика, которого пригласили на свадьбу. Тот подумал, подумал, да и отказался. Все очень удивились – ведь приглашение на свадьбу, это такая честь! На что ослик ответил:
– Я тосты произносить не умею, и плясать у меня тоже не особо получается, вот и придется как всегда, дрова на кухню таскать.
Так и мне, помимо моего желания, приходилось переть на себе все это барахло. Впрочем, учитывая, что единственная возможная альтернатива откровенно не радовала, следовало еще разобраться в своих переживаниях. Тем более что в отряде я находился не на положении раба, а в статусе полноправного воина, с возможностью использования всего имевшегося вооружения. Вот только если с пулеметом все было понятно, то с ракетной установкой возникла небольшая проблема. Инструкция была на английском, с которым у меня всегда были трудности. И судя по отсутствию у остальных членов отряда малейшего желания разбираться с принципом ее работы, это предстояло делать именно мне.
Но пока моей основной задачей было монотонно переставлять ноги, отмеривая очередной километр пути. Однако ближе к полудню, стало понятно, что мы приближаемся к заданному району. Количество патрулей удвоили, да и передвижение приобрело более скрытый характер. Судя по схеме, которую вчера рисовал на песке Аслан-Бек, атаковать предстояло даже не базу, а скорее полевой лагерь противника. Однако, несмотря на то, что никакого лагеря не было еще и на горизонте, меня не покидало ощущение тревоги. Вот только если большинство нормальных людей предпочло попросту отмахнуться от такого предчувствия, я подобного звоночка никогда не игнорировал. Подозрительным выглядело все вокруг, а особенно опасным выглядел выход к плато. Сплошь заставленный какими-то скальными образованиями, проход напоминал лабиринт, преодолеть который можно только одной дорогой.