Страница 15 из 32
– Да. Сначала пиршество, потом Совет.
Судя по выражению лица капитана, он думал что-то вроде «Да уж, король с этих баронов, похоже, по три шкуры стал драть». И видно было, что он это одобряет. Томас заметно пошевелился – сплел пальцы рук на колене. И спросил:
– Я правильно предполагаю, что Ваше Величество на этом Совете будет решать вопросы наследования и распределения земель погибшего в сражении графа Майоля и предателя барона Боклэра соответственно?
– Правильно, Томас.
«А еще мне надо будет посеять распри между дворянами и оскорбить всех моих графов, по распоряжению мага Кендрика, который убил вашего короля и, скорее всего, держит в плену Тео», – подумал Гринер, но вслух, естественно, ничего не сказал.
– Мне присутствовать на Совете… тайно? – спросил Ферфакс.
– Конечно. Мне пригодится твое мнение, Томас. Итак… у вас пока все?
Капитан и Томас встали.
– Да, Ваше Величество.
– Тогда свободны.
Гринер дождался, пока капитан с помощником уйдут и расслабился – то есть положил ноги на стол, а руки сплел на затылке.
«Если Шезара будет вне опасности, мы сможем показать Кендрику большой кукиш», – радостно обратился он к Дориану.
«Не спеши. Мы не знаем всех возможностей Кендрика. Лучше придержать новости о королеве – как туз в рукаве. И я бы хотел понять, зачем он приказал… то, что приказал. Какой у него план».
«Думаешь его перехитрить?»
«Гринер, первое правило полководца – действовать только тогда, когда ясен план противника. Лучше потянуть время, притворяясь, что мы являемся послушной марионеткой в его руках, а потом нанести удар».
Что-то в этой логике не давало Гринеру покоя, но он все никак не мог понять – что? Но с королем спорить не стал, все-таки тот был старше и опытнее. И еще – он был мертв в каком-то смысле, а это давало ему некоторые преимущества. Перед Гринером точно. Ведь король погиб из-за него…
«Чувства я тоже ощущаю. Мы это уже проходили, Гринер, я тебя не виню».
«Обещай, что когда мы выведем Кендрика на чистую воду, я смогу рассказать Дереку правду», – попросил Гринер.
«Обещаю».
Пиршественный зал украсили, развесив по стенам венки и флаги. В огромном камине трещали поленья, сияли сотни свечей в канделябрах и люстрах – снаружи уже стемнело, была зима, – на балконе рассаживались музыканты, слуги расставляли на столах вазы с цветами из оранжереи. Столов поставили больше, чем обычно – помимо короля, его приближенных, баронов и графов, на пиршестве должны были присутствовать и особо отличившиеся воины. Конечно, их посадят за самый дальний от короля стол, и дадут самую простую пищу – но и это было большой честью. Они смогут рассказывать внукам, что пировали вместе с королем после славной победы.
Наконец, все было готово. Шольц подал знак лорду Бауфуру, а тот кивнул двум слугам в праздничных ливреях, чтобы они открыли двери.
Первыми в зал проследовали маркизы – дальние родственники королевской семьи. Они не имели голосов в Совете, не владели замками и военными отрядами, но зато у них имелись деньги – корона выплачивала им пожизненную ежегодную ренту и обеспечила громкие титулы. Поэтому они все как один были надутыми павлинами, как считал Шольц. Особенно маркиз Одоле. «Хотя этот больше похож не на павлина, а на жирного индюка», – язвительно подумал Шольц.
Ему, потомственному дворецкому, было больно видеть, во что выродились носители королевской крови, пусть и одной восьмой, или шестой. Раньше маркизы являлись подспорьем для короля, поддерживали его во всем, вместе с ним ходили на войну… А эти, только раздался лязг оружия, попрятались в своих городских особняках – кто отговорившись подагрой, кто насморком.
«Маркиз Берк сто лет назад прикрыл короля, своего двоюродного брата, от стрелы собственным телом… жаль, что ныне маркизы уже не те, за Одоле можно спрятать не только короля, но и с десяток рыцарей».
Второй маркиз, Жюль, был наоборот, худ, как щепка. «А этим можно было бы протыкать врагов», – продолжил свою аналогию Шольц. Однако на лице его ничего, кроме верноподданнейшего почтения, не виднелось. Дворецкие никогда не позволяют себе непочтительности, даже если внутри презирают кого-то.
Третий маркиз, Этье, был невысок, бледен, как моль и некрасив – однако, он единственный их трех вызывал у Шольца некое подобие уважения. Он руководил Казначейством, и не только не крал из казны, как его собратья по титулу, но и хорошо делал свое дело.
«Возможно, дело в лионской крови», – подумалось дворецкому. – «Все маркизы теперь куда больше лионцы, чем вердлендцы. А все потому, что сто лет назад их отправили в Турен с посольской миссией, трех сразу. Они женились там, изменили родовые фамилии на лионский лад…»
Следом в зал вошли бароны. Семь вместо двенадцати, подумать только! Теперь они числом почти сравнялись с графами – семь на пять. Барон Толли загадочно умер этим летом, барона Боклэра обезглавили сегодня на Яблоневой, а Келмворт и Верендарт… Пусть благодарят Древо, что их не настигла та же участь, что и Боклэра.
Шольц всецело одобрял решение короля казнить предателя. Будь его воля, он всех трех бы казнил. Единственное – не так быстро. Тут Его Величество поспешил, презрев все традиции. Но – чем раньше отрубишь гадюке голову… Шольц прищелкнул пальцами, и слуги, подхватив чаши для омовения рук и полотенца, двинулись к степенно вышагивающим маркизам, которые как раз дошли до королевского стола, стоящего на возвышении у дальней от входа стены. Одоле и остальные маркизы пополоскали пальцы в воде, по поверхности которой плавали розовые лепестки, вытерли руки и расселись.
Тем временем появились графы. Шольц с прискорбием отметил, что и их стало меньше. Граф Майоль ему нравился. Он разбирался в садоводстве и был предан королю – а эти два пункта значили для Шольца очень много. Графы выглядели не такими подавленными, как бароны, но и их походная жизнь потрепала – дворецкий не заметил ни одной радостной улыбки, лишь глубоко скрытую усталость и ожидание.
Осталось войти младшим графам – и внимание можно будет перенести на другую часть зала, ведь там с минуты на минуту должен был появиться король. Шольц вообще не понимал, зачем нужны были младшие графы. Разве что титулы эти давались бы за заслуги, так нет – они были, скорее, подачками. А все дед нынешнего короля, Его Величество Данут Первый. Раскидывался золотом и землями направо и налево. Хорошо, его сын, Беорель, исправил положение, ограничил младших графов только титулами, и ничем больше. Что-то вроде красивого ордена «Просто Так С Бантиками». Ни пользы, ни вреда.
Как можно было догадаться, дворецкий Шольц был весьма кровожаден и прижимист. Но оба эти качества, объединяясь с преданностью королевский семье, тактом, отличной памятью, знанием людской сути и управленческими способностями давали в итоге идеального дворецкого.
А Дориан Второй, пожалуй, для Шольца был идеальным королем. Он не жаловал титулы всяким бездарям. По чести, он вообще пока никого не наградил титулом, но так даже лучше. Следил за всеми делами королевства, вникал во все вопросы, а не просто праздно сидел на троне. Выделил Шольцу акр земли в Королевской оранжерее для выращивания роз. И очень правильно женился.
Старый дворецкий считал, что правильно жениться – самая первая и, пожалуй, главная задача короля.
Наконец самый последний младший граф Леккон зашел в зал, и Шольц позволил себе испустить еле слышный вздох облегчения. Ничего неположенного не произошло, потолок не упал, пиршество готово было начаться. Он прошествовал вдоль огромного ковра, следя зорким не по годам глазом за слугами, к королевскому столу. Почти все дворяне уже расселись. В зал все прибывали люди – купцы, управляющие, судьи и банкиры, жрецы Древа и Близнецов, бросающие друг на друга неприязненные взгляды.
Шольц пересчитал приборы, придирчиво проверил, отражается ли его длинное, сухое лицо в кубке короля и кивнул Сенешалю второй раз.