California

Эмма усмехается. Айрис совершенно права — как правило, в стенах школы ничего из ряда вон выходящего не происходит. Всё по чётко расписанному плану, никаких исключений и приглашенных «звёзд». Женщина уже собирается возобновить путь, но актриса снова её останавливает.

— Но я не настолько известна, — блондинка опускает взгляд. — В том смысле… что, если они ждут Киру Найтли, а придёт Эмма Холл, у которой нет ни наград, ни крупной фан-базы, ни появлений на телевидении?

С добродушным смехом Айрис обнимает девушку за плечи, заглядывая в её огромные голубые глаза. Ей не верится: откуда у актрисы столько неуверенности в себе? Нет, даже не так. Откуда у девушки её сына столько неуверенности? Миссис Баттс казалось, что рядом с её несносным Джеффом должна была оказаться девушка «со стальными яйцами», чтобы терпеть его характер и его первый брак с пометкой «навсегда» — работу. Но Эмма вовсе не создавала впечатление железной леди, той, кто пойдёт по головам ради достижения своей цели. И вот уж что действительно оставалось загадкой: как такая простая девчонка из Канзаса смогла пробиться в Голливуд и растопить сердце её ледяного сына?

— Вы молчите… значит я права, — Эмма вырывает Айрис из мысленных баталий, с обидой уставившись на неё.

— Ну что ты, нет! – она смеётся. — Конечно же, я заранее предупредила детей о том, кто к ним придёт. Не сомневаюсь, что они уже посмотрели фильмы с твоим участием и подписались на тебя в соцсетях. Эмма, ты можешь быть великолепной актрисой, сходу погрузить их в Хемингуэя, рассказать все тонкости современного кинематографа, но лучшее, что ты можешь им показать — отсутствие страха и свою уверенность. Разве ты переживаешь так на съёмках — перед другими актёрами, членами группы, режиссёром и камерами?

— Я ведь не несу за них ответственность, — девушка улыбается и пожимает плечами.

Пустой школьный коридор вдруг сотрясает трель звонка. Эмма чувствует мощный прилив ностальгии, а за ним — волну паники. Айрис смеётся и тянет блондинку к двери, той самой, за которой скрывается актовый зал. Девушка сглатывает волнение и представляет, как в ту же секунду на неё смотрят два, а может и три десятка пар глаз, и оттого становится не по себе. Пустые коридоры, тем временем, уже заполняются голодными и уставшими школьниками.

— Эмма, я тебе полностью доверяю. Сейчас мы войдем туда, я представлю тебя детям, а затем уйду на урок. Договорились?

Девушка неуверенно кивает.

– Отлично. Идём.

Открыв дверь, Айрис пропускает актрису в пустой зал, а сама идёт следом, попутно рассказывая детали: о том, сколько по времени это займёт, с чего начать знакомство, как проще запомнить имена и что не стоит брать за основу в литературе. Рассеянное внимание Эммы пытается уловить каждую деталь, пока они поднимаются по ступенькам и заходят за сцену. Стулья так же расставлены, те же китайские фонарики, тот же творческий беспорядок.

— Можешь пока повесить пальто, ребята будут с минуты на минуту.

Эмма кивает, и, сняв пальто, ставит телефон на беззвучный режим. Будет глупо отвлекаться на мобильник, когда ты среди толпы школьников.

— Ох, кстати, чуть не забыла, насчёт Дже…

— О, здрасте, миссис Баттс.

Айрис и Эмма мгновенно обращают взгляды к небольшой двери, из которой виднеется тёмно-русая макушка какого-то паренька. Учительница улыбается и рукой указывает ему войти.

— Трэвис, кто ещё придёт?

Под удивлённый взгляд актрисы школьник бросает на пол рюкзак и усаживается на стул, уставившись на девушку, как на музейный экспонат.

— Не знаю, это та актриса, про которую вы говорили? — он расправляет плечи и довольно фыркает. — Очень приятно.

Эмма добродушно улыбается, стараясь скрыть свое раздражение от его прямого взгляда. Ей приходится вспоминать всё, о чём ей два года неустанно твердили в педагогическом. Одно из первых правил — быть приветливой. От настроения учителя зависит настроение всего класса. Не всегда, конечно, и Трэвис — прямое тому подтверждение.

— Взаимно, Трэвис.

«О-о, боже, меня ждет катастрофа», — думает Эмма, переводя взгляд с парнишки на миссис Баттс.

— Что значит «не знаю»? Где остальные ребята?

— Да обедают они, — не отрывая свой взгляд от блондинки, лениво отвечает старшеклассник.

— А ты почему с ними не пошёл? — Эмма поднимает брови и складывает руки в замок, стараясь скрыть нервозность.

Вера в то, что сейчас сюда ворвётся два десятка учеников тает в его наглой ухмылке. Вероятно, это тот самый раздражающий парнишка из школьной сборной, которому «всё больше всех надо». Для этого даже не стоит быть экстрасенсом. Модная стрижка, бомбер футбольной сборной с львиной головой на логотипе и, конечно же, написанное на лице «всем привет, у меня спермотоксикоз». Один вопрос: что он забыл в театральном кружке?

— Хотел взглянуть первым на новую училку, и не прогадал, — оценивающий взгляд подростка пробегает от ног девушки к её губам, с которых слетает едва слышный раздраженный вздох.

Так вот, куда подевался весь пафос Голливуда. Прямиком в этого мальчишку.

— Трэвис! — Айрис в возмущении взмахивает рукой.

По ту сторону двери слышится неуверенный стук. Три пары глаз обращаются к невысокой девушке с косичками, что застыла у входа, не решаясь пройти дальше.

– Аманда, заходи.

Постепенно пустое закулисье начинает заполняться старшеклассниками. Насчитав восемь учеников, Эмма понимает, что судьба к ней благосклонна, и это гораздо лучше, чем толпа детей, к каждому из которых нужен свой подход. Все они разные: кто-то в упор смотрит на актрису, кто-то старается привлечь к себе внимание, а кто-то, наоборот, тихо сидит сзади и ждёт начала. Так или иначе, перемена заканчивается, и Айрис, представив Эмму членам кружка, с виноватой улыбкой убегает на урок, оставляя восемь пар заинтересованных глаз на девушке. Она собирается с духом, и всё никак не может начать говорить. В голове что-то среднее между «черт, как я могла прийти, не подготовившись» и цитатами Бронте, в душе — ураган чувств, от волнения и паники до радости и любопытства. Ситуацию усугубляет воцарившееся молчание в небольшом помещении за кулисами. Эмма молча обводит взглядом школьников, что расселись на стульях в полукруге, словно на приёме у психолога. Только вот, сейчас ей самой психолог необходим.

— Ну что ж… — неуверенно начинает актриса, сложив руки в замок.

В голове хаос, ладони вспотели, а восемь пар глаз прожигают насквозь её своим любопытным взглядом. Пауза затянулась: Эмма лихорадочно вспоминает свои занятия в театральном кружке, а затем резко останавливает себя. Нет, думает она, если это действительно правильный путь, то и начинать нужно правильно.

— Почему вы здесь? — вдруг спрашивает она, останавливаясь напротив полукруга сидящих на стульях недоумённых школьников.

Старшеклассники переглядываются, обмениваясь удивлёнными взглядами, по небольшому пыльному помещению пробегает волна шёпота. Эмма продолжает смотреть на них — со сложенными в замок руками и лёгкой улыбкой. Как настоящая учительница.

— И? Чего замолчали? Вроде лёгкий вопрос, — блондинка смеётся и ловит на себе насмешливый взгляд одного из старшеклассников. — Раз уж ты у нас во всём первый, Трэвис, начнём с тебя. Почему ты пришёл в театральный кружок?

Парень расправляет плечи. Такое внимание ему льстит, и вот на губах уже красуется самодовольная ухмылка.

— А я любопытный, — с вызовом отвечает он. Девушка на соседнем стуле фыркает. Эмма отмечает про себя, что это, возможно, та самая популярная парочка в классе, которую все ненавидят и на которую все хотят быть похожи. — Хотел лично увидеть, что за актриса, про которую только и жужжат в школе.

— Увидел? — Эмма поднимает брови. — Теперь свободен.

Старшеклассники взрываются хохотом, даже на лице неприметной Аманды проскальзывает тень улыбки. Трэвис же уязвлённым вовсе не выглядит.

— Может, я хочу заниматься искусством?

— Ох, не смеши, — та самая девушка, что сидит рядом с ним, закатывает глаза. — Единственное искусство в твоей жизни — порнушка перед сном.