California

— Доброе утро, — безжизненно говорит она, поднимая красные глаза на подругу.

Эмма проходит мимо стола, включает воду и прямо из крана жадно глотает единственное её лекарство. Когда с жаждой на ближайшие пару минут покончено, девушка молча садится рядом с Самантой, положив голову на руки.

— Доброе? Я чувствую себя так, словно меня вывернули, постирали и вернули обратно. Ты что-нибудь помнишь?

— Смутно, — хрипит шатенка и отправляет ложку с хлопьями в рот.

У Эммы нет сил даже на то, чтобы спросить, откуда она, черт возьми, откопала в доме копа кукурузные хлопья в виде цветочков. Блондинка смотрит по сторонам и понимает — раз она ещё жива, значит капитана здесь нет.

— Что мы делаем дома у Джеффа?

Сэм трёт виски и прикрывает глаза.

— Вроде он сам нас привёз сюда.

— Нет, — Эмма смеётся и качает головой. — Это невозможно, наверное, мы и сюда вломились.

Как бы блондинка ни напрягалась, вместо воспоминаний она получала очередной удар по затылку. «Больше ни капли алкоголя», — зарекается она и смотрит на подругу. Саманта качается из стороны в сторону, едва сдерживая рвотный позыв. Эмма не знает, сколько времени, когда ей нужно на съёмки и где, чёрт подери, Джефф, зато прекрасно осознает, что только на одном гриме сэкономит время, ведь даже мертвецы могут позавидовать её трупным пятнам и потухшему взгляду.

— Нет, я точно помню, как ты высовывалась из окна его тачки и что-то кричала о свободе африканских детишек.

Эмма накрывает лицо ладонями и тяжело вздыхает.

— О, Господи. А что ещё помнишь?

— Ничего, он запихнул нас в свою машину и куда-то повёз. Я думала, на пустырь. Как видишь, мы у него дома.

— Он что-нибудь говорил при этом? Материл нас? Говорил, что вернётся в участок? Угрожал?

Сэм громко усмехается и возвращается к своим хлопьям. Хруст кукурузных цветочков — всё, что заполняет мёртвую тишину дома Джеффа. Когда девушка не выдерживает прямого и пытливого взгляда Эммы, она закатывает глаза и тяжело вздыхает.

— Ну, конечно же, всё из этого. Но я отключилась сразу после того, как отключилась ты, так что ко мне никаких вопросов.

— Надо ему позвонить, — Эмма встаёт из-за стола, Сэм в удивлении смотрит на подругу.

— Издеваешься? Чтобы он нас за решётку упрятал? Ну уж нет, дорогуша, ты найдёшь наши вещи, разбудим Алекс и след наш из его дома простынет. Надо свалить до его прихода.

Эмма нервно закусывает губу и вздрагивает, когда видит свое отражение в стеклянной дверце шкафа. «Однажды чудо произойдёт со мной и я проснусь в его доме в нормальном виде», — думает она, разглядывая свои чёрные кратеры из туши под глазами и букет топорщащейся соломы на голове. Эмма представляет, как Джефф видит её в таком состоянии, приходя в ещё большую ярость, а оттого девушке в тысячный раз за недолгое время становится стыдно. Алые щеки заметно контрастируют на фоне чёрных следов от туши, а в голубых глазах нет ничего, кроме раскаяния. Она снова облажалась перед ним. И почему здравый смысл включается только после того, как ты вляпаешься в очередное дерьмо?

— Нет, надо извиниться перед ним, я должна с ним пого…

— Послушай меня, — Сэм возвращается в амплуа великого гуру, кладёт одну ногу на другую и разворачивается к подруге. — Добродетель надо было включать, когда ты кидалась на Джину с кулаками.

Эмма прикрывает широко раскрытый рот ладошкой и чувствует, как самообладание с гулким грохотом падает вниз, разбиваясь о землю. Она приставала к Джеффу, она кинулась на полицейского, она вела себя неадекватно в машине… что ещё можно записать в её список запрещённого поведения на попойках? Эмма боялась представить.

— О боже, это правда?

Сэм поднимает брови и кивает.

— Я больше никогда не буду пить ничего, крепче просроченного сока.

— Ага, — девушка усмехается и встаёт из-за стола, пошатнувшись. — Повторяй себе это по утрам. Как мантру. Глядишь, сработает. Пошли, найдём наши пожитки.

Саманта толкает Эмму к выходу из кухни, и вместе они с трудом плетутся к лестнице на второй этаж. Страшно даже выйти из дома в таком виде, не говоря уже о работе. Пока Эмма решает для себя, какую причину придумать на этот раз, чтобы пропустить съёмочный день, обменяв его на сутки комы в кровати, Сэм, кажется, что-то бормочет на своём, похмельном.

— Что ты сказала?

— Говорю, что проснулась одна в какой-то пустой комнате, где всё белое. Думала, уже в вытрезвителе.

Эмма резко останавливается посреди лестницы, отчего Сэм врезается в её спину. Блондинка оборачивается на недовольную подругу.

— Я тоже одна проснулась… — шепчет она, задумчиво прикусив губу.

— Поздравляю, значит, твой красавчик-коп не выдержал натиска такой тигрицы и сбежал ещё до рассвета.

Актриса закатывает глаза.

— Сэм, ты проснулась одна, я проснулась одна… понимаешь, что это значит?

— Что лесбийские утехи всё же не посетили нашу больную голову, — устало вздохнув, Саманта оглядывает обеспокоенную подругу с ног до головы. И уже через пару секунд в её зелёных глазах появляется намёк на понимание. — Стоп. Где Алекс?!

— Чёрт, мы её потеряли.

— Не говори, как в дешёвых драмах с плохим концом, — девушка закатывает глаза. — Наверное, где-то в доме, не могли же мы её оставить в участке?

— Она была с нами в машине?

Пустой взгляд подруги утыкается в стену. Сэм прикусывает губу и думает. Из них троих, голова — это Саманта. Эмма больше, чем уверена, что пили они одинаково, но кто-то же в их компании должен фиксировать каждое их фиаско? Такие, как Сэм нужны для баланса Вселенной. Чтобы естественный отбор не утащил в свои цепкие лапы двух безответственных блондинок.

— Не помню, — резко отвечает она. — Хотя стой, я помню, мы какое-то время были пристегнуты наручниками друг к другу…

Актриса в удивлении открывает рот. Этот момент их приключений она уже не помнит. Последнее, что зафиксировала её память: они вызывают такси и едут в участок, полные решимости. А дальше — титры и чёрный экран. Эмма опирается о стену, всё ещё стоя на лестнице, когда на первом этаже вдруг слышится хлопок двери. Девушки в испуге переглядываются. «Это Джефф, это Джефф, сейчас он меня прикончит», — думает блондинка, пока её взгляд в панике метается по напуганному лицу подруги.

– Слушай, я всё улажу. Не парься ты так. Да, да, заберу. Нет, пока всё тихо. Хорошо, перезвоню. Будь осторожнее, ладно? И не суйся туда один.

Мужской голос точно не принадлежит Джеффу. Кто-то тяжёлыми шагами расхаживает по первому этажу, звеня ключами и тихо матерясь. Сердце Эммы в панике колотится о грудную клетку, намереваясь вырваться и биться в конвульсиях уже на полу, но вместо этого оно выбирает худшую из пыток — биться в висках, разрывая черепную коробку на части. Сэм в недоумении смотрит на подругу в эти пару секунд, в которые они решают, как им быть.

— Это не Джефф, — одними губами произносит блондинка.

— Да я уж поняла.

Они берутся за руки и поднимаются ещё на пару ступенек, выходя из зоны видимости с первого этажа.

— Это вор, Сэм, он пришёл грабить Джеффа… — жадно глотая ртом воздух, всердцах шепчет актриса.

На лице подруги мелькает тень сомнения.

— Уверена?

Эмма чуть наклоняется, как раз в тот момент, когда высокая мужская фигура проходит мимо лестницы. Она видит его широкую спину и в ужасе прикрывает рот ладошкой.

— Точно тебе говорю.

И, поскольку тяжёлая ноша «головы» в их великой троице принадлежит Саманте, она в эту же секунду придумывает план дальнейших действий. Спасать свои тощие задницы или очаровательный зад красавчика-полицейского, в которого по уши влюблена её подруга? О, талант правильно расставлять приоритеты живёт с Сэм с рождения. Она хватает напуганную Эмму за руку и спускается на одну ступеньку ниже, выглядывая из-за угла.

— Как только он снова пройдёт мимо… — девушка оборачивается к актрисе, но та немигающим взглядом прожигает пространство перед собой. — Эмма, ты слышишь меня?