California

По всей ванной комнате вдруг раздаётся стук в дверь.

Эмма вздрагивает и выключает воду, оглядываясь в поисках полотенца.

— Вот чёрт.

— Эмма, — приглушенный голос за дверью добавляет блондинке паники. Она не может найти ничего из того, что назвал капитан. Ничего из того, что может прикрыть её тело, кроме его белой рубашки. Но не наденет же она её на мокрое тело! — Эмма, ты там не уснула?

— Н-нет, — она, полностью обнажённая, решается открыть дверь, оставляя лишь щёлочку.

Джефф смотрит в её напуганные глаза, и отчего-то ему самому становится страшно. Абсолютно голая. Стоит. В его ванной.

Он сглатывает слюну так громко, что это замечает сама Эмма.

— Э-э-э, полотенце, оказывается, было не в ванной, — мужчина протягивает ей сложенные вещи, заставляя девушку приоткрыть дверь сильнее. Ему открывается вид на её острые ключицы, на её шею, по которой стекает вода. Джефф зажмуривает глаза, чувствуя дикое напряжение в паху и то, как сильно кружится голова. — Я буду ждать тебя на кухне, если, конечно, хочешь выпить.

Опустив взгляд, девушка неуверенно кивает. Капитан ещё стоит какое-то время перед этой приоткрытой щелью, где виден лишь напуганный взгляд голубых глаз, затянутый поволокой, и не решается сделать шаг. Ему кажется, шевельнись он — и с грохотом повалится с этой лестницы. Так или иначе, стоять перед ней в таком положении глупо и ненадёжно. Джефф последний раз смотрит на Эмму, неловко трёт шею и со вздохом великого мученика разворачивается, чтобы спуститься к заждавшейся бутылке виски. Его останавливает неуверенный женский голосок:

— Джефф.

— Да?

— Спасибо за вещи, — на щеках её вспыхивает румянец, глупая улыбка играет на губах. — Очень мягкое полотенце.

И ему срывает крышу.

Дверь, разделяющая их, как-то сама по себе открывается, и капитан мгновенно оказывается рядом, грубо хватая девушку за талию и вжимая её в стену. Эмма ударяется спиной о холодный кафель и издаёт едва слышный стон для неё, а для него — сигнал к действиям. Её обнажённое тело сводит его с ума, уже свело, он уже давным-давно записался в безумцы, как только её увидел. Эмма обнимает руками его за шею, а ногами — за талию, полностью потеряв контакт с землёй. И тогда он её целует: по-хамски, грубо, так, как умеет только он, и как нравится только ей. Она зарывается пальчиками в его волосы, всем телом чувствует его возбуждение, его бешеное желание, и желает его не меньше. Джефф спускается поцелуями на её шею, на её чувствительную кожу, и девушка откидывает голову от удовольствия. Вода стекает с её волос, со всего её тела, капитан губами ловит капли, что оставляют мокрые дорожки от её шеи до груди. Обхватывает губами соски, сжимает в руках её задницу: всё рвано, всё грубо, со стонами и животным рыком.

— Поцелуй меня, — стонет Эмма, обхватывая руками его сильные плечи.

Он поднимает на неё затуманенный взгляд, смотрит на её губы, а затем снова в глаза. И тогда он словно получает пощёчину.

— Чёрт, — взгляд серо-голубых глаз изучает её красивое лицо, её глаза, которые полны страсти и желания. Он ставит ошарашенную Эмму на землю и отстраняется. — Чёрт, чёрт, чёрт.

Девушка словно падает с обрыва, разбивается лицом об асфальт и получает удар под дых.

— Что с тобой? — отчаянно шепчет она.

Полностью обнажённая: и телом, и душой. У неё даже нет сил прикрыть себя руками, они снова бесполезно висят в воздухе.

— Эмма, мы не должны этого делать, — Джефф отводит взгляд, протягивает ей полотенце и на дрожащих ногах идёт к двери.

Блондинка прижимается спиной к стене, стеклянным взглядом уставившись перед собой.

— Ты что, дал обет невинности? – проглатывая разочарование и обиду, говорит она.

Джефф печально усмехается.

— Лучше бы дал. Одевайся, я жду тебя на кухне… мы с виски ждём тебя.

И тогда он уходит. Эмма сползает на пол, обхватывает колени руками и касается пальцами своих пылающих губ. Её кожа все ещё помнит каждое его прикосновение, она пылает в тех местах, где её касались его губы, и вместо того, чтобы плакать, злиться, устраивать скандал, актриса почему-то вдруг начинает смеяться.

«Идиот, какой же он идиот», — Эмма поднимается с пола, вытирает влажное и пылающее после такого пожара тело полотенцем, одевается и открывает дверь. — «Он всё ещё мне не доверяет».

Два бокала, на дне которых янтарная жидкость, обездвиженно стоят на столе. Джефф забирает один, делает несколько глотков и прикрывает глаза. Алкоголь не выбьет из головы её обнажённый образ. Он не сотрёт из памяти её прикосновения, её стоны, её поцелуи, её взгляд. Но во всяком случае, после него он будет спать, как убитый, а не лежать с открытыми глазами и стояком шесть часов подряд. Эмма тихо заплывает на кухню, и, не говоря ни слова, берет второй бокал.

— Эмма, — Джефф думает, как бы начать этот неловкий разговор, но в голове выходят лишь жалкие оправдания.

Блондинка поднимает ладонь вверх, запрокидывает бокал, выпивая янтарную жидкость до дна.

— Нам сорвало крышу, я понимаю, — тихо отвечает актриса. — Просто оказались в нужном месте в нужное время, как и в прошлые два раза. Никаких чувств, ничего, о чём мы могли бы долго и нудно разговаривать.

Эмма говорит эти несколько раз отрепетированные слова и забирает из его рук бутылку, наполовину заполняя бокал виски. Джефф смотрит на неё с нескрываемым удивлением. Он бы оспорил её слова, но в этом совершенно нет никакой нужды. Иначе он не остановил бы себя там, в ванной.

— Хватит смотреть на меня, — с обидой, болью, отчаянием и попыткой казаться всё той же беззаботной актрисулькой, Эмма выдавливает из себя улыбку. — Давай уже пить. Я ведь только ради этого и осталась.

***

Что-то вязкое, липкое и мокрое вдруг прикасается к щекам спящей девушки, проводит линию от подбородка обратно к щекам, проходит по лбу и возвращается к губам. Эмма резко открывает глаза и принимает сидячее положение, в испуге взмахивая руками.

Лаки отскакивает от хозяйки, в удивлении на неё уставившись.

— О Господи, это ты, малыш, — девушка протирает глаза и с улыбкой смотрит на пса.

Взгляд девушки начинает блуждать по совершенно новой, но по-прежнему знакомой обстановке, когда Эмма чувствует резкую боль в висках и приступ тошноты. Совершенно непонятно где она, зато очень ясно одно — у неё жуткое похмелье. В горле пересохло, дикая жажда, тошнота. Эмма с трудом поворачивает голову и замечает знакомую рамку на комоде.

Она в комнате Джеффа.

— Иисус, — актриса прикрывает рот ладонью и откидывает одеяло, с ужасом осознавая, что на ней совершенно нет никакой одежды. — Мать твою.

Сердце колотится с бешеной скоростью о грудную клетку, в голове — одни вопросы и ни одного ответа. Она пытается вспомнить события прошедшей ночи, но в памяти последним остаётся то, как они с хохотом искали в доме вторую бутылку виски. Эмма откидывается обратно на подушки, Лаки снова принимается облизывать и будить хозяйку, а она только и знает, что проснулась в кровати Джеффа — без памяти и одежды.

Тишина во всём доме угнетает ещё больше, чем головная боль. Эмма немигающим взглядом смотрит в потолок, натягивает одеяло до самого подбородка и поворачивает голову на вторую половину кровати. Она не заправлена. Они всё-таки переспали?

— Господи, мы переспали? — голос хриплый, дрожит.

Обделённый вниманием, Лаки спрыгивает с кровати, и тогда Эмма замечает на прикроватной тумбе стакан воды, две таблетки и несколько долларовых купюр, лежащих на свёрнутом пополам листке бумаги. Девушка дрожащими руками разворачивает записку:

«Уехал в участок, прислали новые материалы по делу о Тарино и его свите. Ты не подавала признаков жизни, так что не стал тебя будить, но таблетки от похмелья и вода обязательны к применению. И возьми деньги на такси.

Джефф».

Блондинка падает на подушки, накрывая лицо листом бумаги. Всё её тело дрожит, его словно вывернули наружу, голова болит так, словно капитан всё-таки не сдержался и отработал на ней несколько ударов за её заносчивость, а ещё злость, бесконечная злость и обида на Джеффа. Игнорируя пылающие от стыда щёки, Эмма с головой прячется под одеяло и в панике шепчет сама себе: