California

Улыбка как-то сама по себе появляется на лице, и мурашки, снова эти мурашки от его прикосновений.

— Да, не успела тебе сказать. Прости.

— Как и с нападением, да? — голос отца становится суровым, и Эмме на секунду кажется, что он настроен решительно.

Она отодвигается от Джеффа и неловко улыбается.

— Может, выпьем чай? И всё обсудим.

— Чай с дороги — чушь собачья, не находите, мистер Холл? — заявляет капитан уже по пути на свою собственную кухню. — Есть пиво.

— А мне он всё больше и больше нравится! — с улыбкой восклицает Райан и следует на кухню за полицейским.

Эмма плетётся за ними, садится за стол и с опаской наблюдает за высокой фигурой Джеффа, что достаёт из холодильника две банки пива и бутылку с соком. Последнее он протягивает недоумённой девушке.

— Не пить же тебе эту дрянь, любимая.

«Любимая» — ещё никогда не звучало так угрожающе. Она не понимает, совсем не понимает, почему он вдруг принял правила её игры, почему отвёз их к себе домой, почему он ей помогает. И, кажется, Эмма ещё долго будет благодарить его за такой широкий жест. Оторвать Джеффа от работы — дело для самоубийц.

— Спасибо, любимый.

— Вы, конечно, очень милые и всё такое, — встревает отец. — Но может ты уже начнёшь собирать вещи?

Эмма в панике ёрзает на стуле, не зная, как начать разговор. Джефф открывает банку пива и садится рядом с девушкой, по-хозяйски устраивая свою большую ладонь на её колене.

«Почему бы и нет? — думает он. — Имею полное право!».

Табун мурашек проходят от места соприкосновения его ладони с тканью ее джинсов, пробегая по позвоночнику и добираясь до шеи. Снова эти бабочки, снова подростковая незрелая реакция на все его касания, взгляды, слова. Девушка ловит себя на мысли, что пока он к ней так прикасается, она вообще не может мыслить разумно. И кто её за язык тянул? Как вообще могла в голову прийти такая идиотская идея, как поехать к Джеффу? Да Саманта бы папе так мозги промыла, что он и не думал бы о её возвращении в Канзас!

— И чего застыла? — Райан щёлкает перед её носом пальцами.

Девушка скидывает тяжёлую руку капитана и всем телом разворачивается к отцу.

— Папа.

— Не начинай.

— Ты должен выслушать.

— Я уже достаточно услышал и прочёл. Ты мне ничего не рассказываешь. Даже о том, что у тебя парень появился, я узнаю только сейчас.

Джефф усмехается, Эмма в растерянности смотрит на свои руки. Они ей кажутся такими бесполезными. Как и все тело. Как и мозг, который взял в привычку отключаться в самых ответственных моментах!

— Но нам нужно всё обсудить…

— Ты только говоришь, что нужно всё обсудить, а по итогу ресничками хлопаешь, как кукла, и слова сказать не можешь, — капитан вдруг вставляет свое слово и уверенно смотрит на отца Эммы. — Слушайте, мистер Холл, я понимаю ваши чувства, и то, что она попала не в самый радужный мир, вас настораживает.

— Верно.

— Но так сложились обстоятельства, что мы с вашей дочерью каким-то удивительным образом стали жить вместе, — он переводит взгляд на завороженную Эмму, что снова впала в свое любимое состояние полной обездвиженности. — Нет, каким-то даже просто магическим образом. Но я за неё ручаюсь. Она под моей полной защитой, и могу дать вам стопроцентную уверенность, что ни одна сволочь её и мизинцем не тронет, пока я рядом.

Паника, неловкость и страх отступают, стоит ей только его услышать. Может быть, это неискренне, может быть, он её просто закопает у себя на заднем дворе через пару часов. А может быть все, о чем он говорит, она чувствует и принимает. Эмма боится его настолько же сильно, насколько чувствует себя в безопасности рядом с ним. Такой парадокс их отношений.

— Как я могу тебе верить, приятель? — Райан встаёт из-за стола и подходит к Джеффу, что проделывает тоже самое. — Я знаю всё до мелочей про эти её съёмки, про её фильмы, про заносчивых режиссёров и её лучших друзей, но про тебя она не говорила ни слова. Я ничего о тебе не знаю.

Капитан украдкой смотрит на Эмму, а во взгляде его — борьба, нет, целая война. И она замирает в ожидании.

— Может быть, вы ничего не знаете обо мне, — мужчина вздыхает и устало трёт переносицу. — Но я знаю о ней всё. Знаю, что она любит все эти отвратительно-приторные напитки и мороженое. Знаю, что мило морщит нос, когда злится или, наоборот, когда хочет засмеяться, но не может этого показать. Знаю, что она никогда не учит сценарий на пустой желудок, а ещё она кошмарная певица. Я знаю, что она во сне дышит так тихо, что приходится прислушиваться — жива ли она или задохнулась от своих безграничных амбиций. Я всё это знаю, я знаю, знаю каждый её шаг и поэтому могу её защитить. Так что вам нечего бояться и не в чем сомневаться.

Эмма в оцепенении смотрит на мужчину перед собой.

В его словах ничего, кроме правды. В них искренность и отчаяние, в них уверенность и желание, в них любовь и обожание, её обожание и её любовь. Это такой всплеск чувств, который держать в себе просто опасно для здоровья — иначе она разорвётся на части от их переизбытка. Эмма встаёт со стула и, игнорируя очередной слёзный приступ, преодолевает малейшее расстояние между ней и Джеффом. Рядом нет никого, между ними нет целого спектакля для папы, есть только что-то зарождающееся большое, что-то, что нет сил в себе хранить. И Джефф, что стоит чернее тучи, вовсе не сопротивляется, когда она встаёт на носочки, обхватывает ладонями его угрюмое лицо и целует. Сама целует.

Он усмехается ей в губы, по-хозяйски смыкает свои руки на её талии и отвечает на поцелуй. В нём мольба — мольба на правду и на взаимность. И когда его руки сжимают её талию, когда его губы с её губами сливаются, никаких сомнений не остаётся. Здесь нет речи о раздражении, ненависти и вынужденности. Здесь просто есть они.

Когда Эмма неохотно отрывается от его губ, Джефф с лёгкой улыбкой смотрит на смущённую девушку. Он отпускает её из своей цепкой хватки и неловко трёт шею. У обоих вопрос: «Что это, чёрт возьми, было?» развеивается неловким покашливанием отца Эммы.

— Простите, — приглушенно отвечает капитан и хватает со стола пачку сигарет, избегая прямого взгляда актрисы.

Вот так взрослый тридцатилетний мужчина превратился в незрелого мальчишку, которого спалили родители.

— Я подышу воздухом, а вы поговорите.

Когда от Джеффа остаётся лишь шлейф его крепкого парфюма, Эмма тяжело вздыхает и решается, наконец, повернуться лицом к своей проблеме, которую она вот уже как двадцать один год зовёт папой. Какие только её выходки он не уличал, но с мужчиной перед отцом она ещё не целовалась. Кажется, он сейчас просто схватит её за руку и потащит в аэропорт после такого представления, но его тёплая улыбка развеивает все страхи. Эмма улыбается в ответ и пожимает плечами.

— Эм, — мужчина тяжело вздыхает, одаривая её тяжёлым взглядом. Слова даются ему с трудом, но он набирает больше воздуха в лёгкие и отводит взгляд. — Вы предохраняетесь?

Девушка в удивлении открывает рот. Её словно заживо подожгли, а затем окатили ледяной водой.

— О боже, пап, — Эмма прячет лицо в ладонях и беззвучно смеётся.

Райан отворачивается. Ему тоже неловко.

— По-твоему, это смешно?

Смех перерастает в истерический, и Эмма опирается о кухонную стойку, не в силах сдержать себя. Щеки пылают так, что от такой температуры загорается все тело.

— Это очень смешно! — сквозь смех выдавливает она.

— Нет, мы с тобой это никогда не обсуждали, но… — Райан хватает банку пива и запивает свое смущение. — Чёрт, это должна была быть обязанность твоей матери, но раз она свалила на меня все свои полномочия, ты должна выслушать.

На кухню вдруг заплывает большая грозная туча по имени Джефф, молча открывает холодильник и достаёт оттуда несколько кусков пиццы на тарелке. Райан и Эмма переглядываются, когда капитан вдруг вспоминает об их существовании в своём доме.

— Просто твой пёс сейчас завоет от голода, — поясняет мужчина и так же беззвучно уплывает на улицу.