California

Конечно, такая глупая вера могла в конце концов привести её к старости в одиночестве, сорока кошкам и коллекционированию старых фильмов. Пока не появился капитан Джефф.

Одна большая плохая привычка. Полный пролёт по всем одиннадцати пунктам. Да что там по одиннадцати, Эмма могла приписать к ним ещё с десяток отрицательных качеств человека, с которым она бы ни за что не связала свою жизнь! Тем не менее, он открыл ей глаза на одну простую правду, что срубила на корню все её критерии.

Идеальных не бывает. Бывают любимые.

Было ли здесь что-то о любви — Эмма не знала. Если бы она выключила свет, закрыла уши и сосредоточилась на своих чувствах, то все равно до конца не была бы уверена в том, что испытывает к этому капитану. Её к нему тянуло, и в его глазах она видела ответное притяжение. Но это не любовь. Любовь другая. В фильмах, которые она смотрела с младенчества, в пьесах, в операх и спектаклях — её визуализировали иначе. Эмма привыкла видеть ту любовь, которую ей показывали, на которую с большим удовольствием она бежала смотреть. А значит здесь было что-то другое.

И самое забавное то, что Джефф ничего и не сделал, чтобы занимать восемьдесят процентов её мыслей, в то время как остальные двадцать она словесно сокрушалась из-за знакомства с ним. Угрожал, шантажировал, пугал, издевался, усмехался, оскорблял — да чего только между ними не было! А ей как мёдом намазано в этом несчастном участке, в его несчастном кабинете. И тот поцелуй — был ли это секундный порыв нежности или, может быть, у капитана метод такой для успокоения потерпевших, Эмма не знала. Однако её раздражало то, что она не может выбросить его из головы, и всё ждёт, когда же он заявится к ней с бешеным желанием повторить или хотя бы, хотя бы поговорить о произошедшем. Но он не приходил. Даже если обещал её навещать, даже если иногда звонил и сухо спрашивал о её самочувствии — этого было недостаточно.

И в один из таких дней, когда её больничный заканчивался так же, как и терпение, Эмма решила действовать.

— Ты куда собралась?

Алекс, последние три дня докучавшая ей своими бесконечными вопросами о «том копе-красавчике», резко встаёт из-за стола и следует за подругой. Эмма надевает на Лаки ошейник — её алиби, и устало вздыхает.

— Надоело дома сидеть. Завтра на съёмки. Надо проветриться, — максимально безмятежно отвечает девушка и почёсывает за ушком счастливого пса.

Он-то не знает, что корыстная хозяйка собралась его выгулять далеко не по доброте душевной.

— А зачем так вырядилась?

Эмма смотрит на свое отражение в зеркале и недовольно хмурится. Она абсолютно неосознанно делает это, да даже и вспомнить не может, чем она думала, когда надевала этот коротенький кружевной топ, узкие джинсы, скрывающие разодранные коленки и босоножки на высоченном каблуке. И как красилась полтора часа она тоже, тоже не помнит! Честное слово.

— Эмма?

— Я просто… хожу как зомби в последнее время, вот решила принарядиться! — парирует блондинка и уже тянется к ручке двери.

— Ты за Лаки собралась на каблуках бегать?

Взгляд Эммы в панике метается по квартире. Три секунды на размышление.

— Буду вечером!

Наконец, выбравшись из плена вопросов и догадок подруги, Эмма выходит с Лаки на улицу. Воспоминания о том отморозке обволакивают девушку, посылая неприятную дрожь по всему телу. Нет. Она не может оставаться у Алекс. Ей пора искать своё жилье.

— Лаки, милый, пощади, — Эмма едва успевает за пронырливым псом, и вместе они выруливают к перекрёстку.

До назначенного пункта им остаётся пару ярдов. Актриса довольно улыбается, когда на горизонте виднеется знакомое здание. На крыльце о чем-то переговариваются между собой полицейские, какая-то дама громко ругается по телефону и размахивает документами — наверняка чей-то нерадивый адвокат, а кто-то заталкивает в служебный автомобиль обвиняемого в наручниках. Эмма тяжело вздыхает: с каких-то пор эта обстановка стала для неё такой привычной, если не сказать родной. Она останавливается у крыльца и озадаченно смотрит на Лаки. Эту часть плана она не продумала.

— Тебе туда нельзя, малыш, — актриса присаживается на корточки перед собакой и целует его в нос. — Ты сильно на меня обидишься, если я ненадолго привяжу тебя к велосипедной стоянке?

Но Лаки, кажется, все равно, где изучать обстановку. Девушка вытягивает его поводок и привязывает к металлической стойке. Пёс в непонимании смотрит на хозяйку.

— Скоро вернусь, обещаю.

Наконец, спустя недолгую сцену прощания с Лаки, девушка взбирается по металлическим ступенькам и под тяжёлые взгляды полицейских заходит внутрь. Знакомый запах бумаги, пончиков и крепкого мужского парфюма ударяет в нос, пока она уверенно идёт в нужный кабинет.

— Мэм, вы куда? — девушка в полицейской форме за ближайшим столом к двери вдруг приподнимается.

— А капитан Джефф у себя?

— Да, но к нему нельзя…

— Мне можно, — Эмма лучезарно улыбается и открывает дверь.

Джефф не поднимает и взгляда, полностью сосредоточившись на каких-то бумагах. Эмма не видела его три дня, и теперь он кажется ей совсем другим человеком. Вернее… другим человеком он был с ней в тот вечер. Сейчас за своим рабочим столом, со взъерошенными волосами, уставшим и сосредоточенным взглядом серо-голубых глаз, в уголках которых россыпь морщинок, а на лице ни единой эмоции, капитан Джефф выглядит собой. Таким, каким она привыкла его видеть. Суровый, занятой, грубый. Она неловко прокашливается.

— Джина, клади документы на стол и ещё раз позвони этому Уоллису, ни за что не поверю, что хвалёная полиция Калвер Сити замнёт это дело, — тараторит он, перелистывая одну страницу увесистой папки за другой.

— А я вот поверю, — Эмма хихикает.

Джефф, наконец, поднимает взгляд. Эмма не ждёт, что он сейчас же встанет из-за стола, поцелует её и скажет о том, как он скучал. Но его абсолютно равнодушное выражение лица её ранит.

— Эмма? Что ты здесь делаешь? — из-за стола он все же встаёт и даже подходит к девушке.

Но не выглядит так, словно рад её видеть. Эмма сглатывает обиду и гордо вздёргивает подбородок.

— Как продвигается дело о наркотиках?

Джефф в ступоре замирает. Он хмурится и складывает руки на груди, наблюдая за тем, как девушка по-хозяйски усаживается на его стол, отодвигая папки и канцелярские принадлежности. У него совершенно нет времени на её игры, однако в эту же секунду он закрывает жалюзи и поворачивает ключ в замке.

— Нормально, — сухо отвечает мужчина.

Эмма в удивлении поднимает брови. Она слышала, что ему сделали выговор, и, возможно, передадут расследование какому-то детективу, как с тем делом о пропаже ребёнка. Передачу отложили только из-за его успешной поимки маньяка, из-за которого он и забыл о Тарино. Но если бы не было Эммы — не было бы и маньяка. Она чувствовала вину и ответственность и искренне хотела помочь Джеффу, как он помог ей.

— Правда? — девушка усмехается.

Джефф устало трёт переносицу, наблюдая за её хрупкой фигурой, что устроилась на его столе, свесив длинные стройные ноги. Он смотрит на её приоткрытые губы и отводит взгляд. Дурак. Повёлся, поддался… проиграл? Ну уж нет.

— Эмма, у меня куча дел.

— Жаль, а я пришла рассказать тебе о том, как сходила в «Авалон» около недели назад.

Мужчина устало закатывает глаза.

— После того, как я расскажу тебе как Хартс вчера сыграли с Абердином.

— Э-эм, зачем?

— Ну, а зачем мне знать, как ты сходила в клуб? — фыркает коп, садится за свой стол и откидывается на спинку стула.

Вид ему открывается славный. Джефф не может оторвать взгляда от её изящной талии, от её кудрей, каскадом спадающих на ровную спинку, прикрытую лишь тонкой тканью кружевного топа. Мужчина качает головой и отводит взгляд. Нельзя, нельзя задерживать на ней свой взгляд! Это приводит к необратимым последствиям. Да и Эмма полюбоваться собой надолго не позволяет: тут же оборачивается и с прищуром смотрит на капитана. Джефф приходит к выводу, что задняя её половина куда лучше. Хотя бы потому, что не разговаривает.