California

Телефон, между тем, снова возобновляет свой бешеный марш. Эмма шарит руками по постели, нащупывая гаджет под подушкой. Вздох облегчения слетает с её губ, когда она замечает на дисплее имя подруги.

— Где ты, мать твою?! — Алекс срывается на крик.

— Доброе утро, — хрипит Эмма и смотрит на своё отражение в зеркале на дверце шкафа.

Помятая, растрёпанная, сонная… и в футболке Джеффа.

— Какое к чёрту доброе утро? Ты что, у Дэвида?

— Что!? — блондинка почти кричит от абсудрности её предположения, а затем вспоминает, что назвала своей целью похода в клуб обольщение режиссёра. — В смысле нет, я… Алекс, я в безопасности, только не спрашивай, ладно? Это долгая и сумасшедшая история.

Подруга громко вздыхает, слышится хлопок двери, а затем — радостный лай её питомца. Эмма с улыбкой думает о том, как однажды будет беззаботно гулять с Лаки, не боясь выходить на улицу. Как скоро это произойдёт?

— Впрочем, я не удивлена, что ты вляпалась в очередную историю. Ты ведь расскажешь мне?

Эмма прикрывает глаза и разочарованно опускает плечи. Не нужно сеять панику среди подруг, не нужно им становиться частью всего этого безумия. Никаких маньяков, никаких наркотиков и ночей в доме полицейского. Она всё та же беззаботная Эмма — подающая надежды актриса и неплохая подруга.

— Конечно, только не говори Саманте. Не стоит переживать за меня, всё отлично. Мне пора уже бежать.

— Ты ведь придёшь вечером? — настороженно спрашивает Алекс. Она словно чувствует всё, она словно всё знает.

— Да, — голос актрисы дрожит, в уголках глаз скапливаются слёзы. — Да, что-нибудь купить к чаю?

Подруга молчит. Недолгая пауза висит в воздухе, но в этой тишине столько слов, что хочется спрятаться и закрыть уши, лишь бы не слышать и не расстраиваться. Наконец, Алекс тяжело вздыхает и еле слышно отвечает:

— Ничего не нужно. Ты только приди, хорошо?

— Обязательно.

Дрожащими руками Эмма нажимает на отбой. Плакать совсем не хочется, но слёзы сами стекают по щекам, оставляя чёрные дорожки из дорогой туши. Собственное отражение в зеркале заставляет мгновенно успокоиться, собраться с мыслями и прекратить себя жалеть. Девушка поправляет на себе футболку Джеффа, встаёт с кровати и буквально на цыпочках выходит из комнаты. В коридоре пусто, во всём доме тихо. Она вспоминает, какая из комнат является ванной и по памяти открывает ближайшую от себя дверь.

Спальня Джеффа. Это Эмма понимает сразу.

Тёмно-синие стены, огромные окна с выходом на балкон, рабочий стол, заваленный документами и большая двуспальная кровать. Эмма мимолётно улыбается, когда замечает, что шторы не завешены, а постель заправлена. Он не ушёл от неё этим утром. Джефф проснулся в её объятиях.

— А это ещё что? — шепчет сама себе Эмма, замечая на комоде, стоящем у самой двери, одинокую рамку с фотографией.

Девушка оглядывается по сторонам, чтобы не быть застуканной Джеффом, заходит в его комнату и берет рамку в руки. С фотографии на неё смотрит молодой парень, обнимающий за плечи взрослую женщину. Они стоят напротив какого-то живописного озера, и Эмма с уверенностью может сказать, что это далеко не в США. Не остаётся никаких сомнений — это Джефф со своей мамой. Ему здесь лет пятнадцать, а женщина кажется совсем молодой. Её яркие голубые глаза смотрят на сына, тёмно-русые волосы волнами спадают с плеч, тёплая улыбка и счастливый вид — она очень красивая. И капитан здесь совсем юный, ещё не знающий всех реалий Голливуда, ужасов допросов и бессонных ночей, проведённых за расследованиями. У него ещё нет россыпи морщинок, но серо-голубые глаза всё так же горят блеском, понятным одному ему. Эмма сжимает рамку в руках и тепло улыбается. Джефф дорожит этими воспоминаниями, он любит свою мать — это совершенно очевидно. А значит, никакой он не сухарь, и чувствовать он умеет так же глубоко, как и она.

На первом этаже вдруг слышится какой-то грохот, а затем поток ругательств полицейского. Блондинка ставит рамку на место и закрывает за собой дверь, подавляя в себе бешеное желание узнать капитана лучше. Эмма подходит к самой лестнице, когда вспоминает о местонахождении ванной.

— Ну и видок, — она наклоняется над раковиной, пытаясь смыть остатки макияжа.

Из отражения в зеркале на неё смотрит уставшая девушка с покусанными опухшими губами, покрасневшими глазами и абсолютно потерянным взглядом. Эмма выключает воду, и, наконец, решается спуститься на первый этаж.

Она замечает Джеффа на кухне. Девушка облокачивается о дверной косяк, стараясь быть настолько тихой, насколько это возможно, только бы понаблюдать за ним эти пару мгновений. Джефф стоит спиной к ней с абсолютно голым торсом и переворачивает что-то на сковороде. Шипит масло, пахнет вкусно, а на столе две тарелки. Эмма едва сдерживает улыбку.

«Как же он хорош без рубашки, боже мой», — блондинка закусывает губу, разглядывая его мощную спину и перекатывающиеся мускулы.

Она представляет, как в эту же секунду Джефф подхватывает её на руки, заставляя ноги девушки обвить его талию. Как страстно целует её в губы, спускается на ключицы, поднимает футболку и припадает губами к её груди. Как усаживает Эмму на столешницу, отодвигает её трусики и в эту же секунду оказывается внутри неё, с невероятной силой и желанием вколачивая себя в её хрупкое и такое желанное тело…

— Уже проснулась? — голос Джеффа врывается в затуманенное страстью сознание девушки.

Эмма широко распахивает глаза и чувствует, как пылают её щеки. Мужчина улыбается, когда замечает такой яркий румянец, но не понимает причины смущения девушки. И как хорошо, как хорошо, что не понимает!

— Э-эм, да, доброе утро, — блондинка прочищает горло и стыдливо прячет взгляд.

Куда угодно, только не на эти кубики. О, какие милые занавески! Голубые, как она и хотела.

— Как спалось? — Джефф улыбается и берет тарелку со стола, мгновенно наполняя её бобами, яичницей, колбасками и чем-то чёрным. Эмма в замешательстве сдвигает брови, когда он проделывает то же самое со второй тарелкой. — Садись. Сейчас позавтракаем и поедем.

Эмма садится за стол и неловко поправляет футболку. Она едва ли доходит до середины бедра. Но Джефф стоит в одних брюках, и его это не заботит, так что девушка мгновенно реабилитируется. Расправляет плечи, выпрямляет спинку и кладёт одну ногу на другую. Когда тарелка оказывается перед ней, Эмма в удивлении приоткрывает рот.

— Это мне?

— Нет, пусть здесь стоит, а ты сиди и охраняй, чтоб не сбежало, — мужчина садится напротив неё. — Живее, Эмма, уже девять, а нам ещё в участок.

— Но я столько не съем… — девушка разглядывает непонятный чёрный объект в тарелке и хмурится. — Это похоже на типичный английский завтрак.

— Шотландский, — с набитым ртом отвечает Джефф и поднимает брови. — То, на что ты так испуганно смотришь — чёрный пудинг.

Всё это выглядит аппетитно и пахнет невероятно вкусно, но Эмма совсем не привыкла завтракать! Так или иначе, суровый взгляд Джеффа заставляет её повиноваться: девушка отламывает вилкой кусочек чёрного пудинга и отправляет в рот.

— М-м-м, вкусно! — блондинка в наслаждении прикрывает глаза и снова возвращается к пудингу. — С чем это?

— С кровью, — без тени сомнения на лице отвечает капитан.

Эмма резко начинает кашлять, и Джефф, смеясь, подаёт ей стакан воды.

— Ты шутишь, что ли?

— Я серьёзно, Эм.

— Чья кровь?

— Точно не моя, — мужчина поднимает брови. — Мою ты уже всю выпила.

Девушка пытается отдышаться, снова и снова жадно глотая воду. Наконец, когда шок от такого специфичного блюда проходит, Эмма вдруг решает спросить:

— Почему мы завтракаем, как шотландцы?

Джефф сжимает челюсти, и Эмма мгновенно замечает перемену в его настроении. Очевидно, ему не так уж и легко открываться ей.

— Потому что я так привык.

— А почему ты так привык?

— Я родился и вырос в Шотландии, в Эдинбурге, — резко отвечает он. — Мы переехали сюда с матерью, когда мне было шестнадцать.