California

— Мисс Холл, информации в интернете о вас не так много. Скажите, каково вам было сниматься в фильме такого именитого режиссёра? Вы чувствовали нервозность по этому поводу?

Что-то внутри неприятно сжимается в тугой узел. Она вдруг понимает — эта слава, эти возгласы принадлежат не ей. Постеры больше не сливаются в общую радостную яркую картинку, и на них она видит фотографии Рэя и Дэвида; толпа фанатов вдруг становится кучкой восторженных девушек, что выкрикивают просьбы сделать фото с актёром, а журналисты за все это время задали ей всего несколько вопросов. Несколько обидных, бестактных вопросов.

Хочется уйти.

Но слова Алекс и Саманты прочно врезаются в сознание. Эмма вспоминает: она — боец. Она должна бороться, должна доказывать, должна быть сильной.

— Никакой нервозности, у нас была довольно дружественная атмосфера, а это помогало расслабиться, — актриса наигранно улыбается. — Это было удивительное время.

Удивительное время, где Тарино орал на тебя каждые полторы секунды и грозился снять с фильма, где Кристи строила козни и всячески подставляла, где каждый третий считался предателем, где царила атмосфера хаоса и иногда страха, где перерывы между съёмок проходили в полицейском участке и где каждый плясал под дудку режиссёра, исполняя каждую его прихоть — начиная чёртовым кофе заканчивая приходом на площадку в пять утра, ведь ему в голову как раз пришла потрясающая идея.

Удивительное время.

Продолжай доказывать, Эмма.

***

21:39

Сиэтл, отель «Четыре сезона»

Эмма падает лицом в подушку. Она не беспокоится о том, что весь её макияж, над которым гримеры порхали без малого час, останется на этой белоснежной наволочке. Её не волнует, что часть её команды сейчас безбожно надирается в одном из самых известных клубов Сиэтла — отмечает первые полмиллиона просмотров трейлера. Ей плевать на красное шёлковое платье, что уже наверняка помялось, и на озноб от температуры, что сковал её тело. Она выдыхает и закрывает глаза.

Роскошная укладка вьющихся пшеничных волос, приоткрытые вишнёвые губы, идеальный макияж и потрясающее шёлковое платье, подчёркивающее безупречное женское тело, а на ровных загорелых ногах — босоножки на высокой шнуровке. Эмма — воплощение сексуальности, она — звезда этой фотосессии и этой пресс-конференции, теперь журналисты не игнорируют её, теперь папарацци ей выкрикивают просьбы остановиться, только бы они сделали её фото. Фанаты по-прежнему обращены к Рэю, но благодарно пищат, когда смущенная Эмма расписывается в их блокнотах. Всё блестит, переливается, везде постеры с её изображением, всюду шампанское и вспышки фотоаппаратов. Восторг, вопросы, вопросы, вопросы, фотографии, дорогое вино и тот ведущий, о котором она слышала по радио. Это только начало. Это первая остановка в их туре. И всё пропитано роскошью, шёлком и глиттером.

Эмма открывает глаза.

И дерьмом.

Глаза болят от вспышек, ноги — от передвижений на этих ходулях, а губы — от натянутой неискренней улыбки. Это не премьера «Титаника» или «Дьявол носит Prada», и Джимми Фэллона здесь никакого нет, как журналистов из «Нью-Йорк Таймс» и Риты Оры, как исполнителя саундтрека к фильму. Здесь есть журналисты местных изданий, задающие бестактные вопросы, юные девочки-фанатки и дешёвое шампанское. Вот она — правда. Именитый режиссёр, парочка актёров со смазливым личиком и продюсер с толстым кошельком сделали своё дело — и трейлер набрал полмиллиона. А этот промо-тур — попытка охватить ещё большую аудиторию, привлечь ещё больше юных девочек и журналистов, работающих на пол ставки.

Это не искусство. Никто не спрашивает Эмму о том, как она готовилась к съёмкам и как максимально быстро выучить сценарий, как не смотреть в камеру и полностью погрузиться в сюжет. Никто не интересуется у Лиз, как она вдохновлялась в процессе написания сценария и что помогло Рэю так правдиво показать свою беззаботность. Всех волнует лишь та сторона, на которой можно срубить больше денег, написать больше сплетен и сделать больше компрометирующих кадров. Эмма вспоминает, как положила руку на плечо Рэя, пока тот отвечал на вопрос о своей личной жизни, и совершенно очевидно, что завтра же в интернете выйдет статья о том, как чувства с экрана перешли в реальную жизнь. Она словно и не уходила со съёмочной площадки.

Горячий душ помогает привести мысли и чувства в порядок. Эмма снова и снова прокручивает в голове моменты минувшей пресс-конференции, вспоминает свои ответы и ответы своих коллег, думает о сказанных в её адрес комплиментах, и всё это, наконец, смывается с пеной от шампуня. Девушка надевает тёплый отельный халат и выпивает порошок от простуды, заботливо брошенный в её сумку Джеффом, когда в дверь кто-то деликатно стучит. Эмма недоуменно хмурится: весь каст, кроме её и Альберта отправились в клуб. Скольких усилий ей стоило уговорить их оставить её в покое, побыть немного наедине со своей простудой, ведь так тяжело было отвечать на все эти сумасшедшие вопросы, стараясь не закашляться.

Эмма неуверенно открывает дверь, увидев перед собой молодую девушку. Незнакомка приветливо улыбается и поправляет светлые волосы, протягивая руку актрисе.

— Добрый вечер, простите, что побеспокоила. Могу войти?

— Э-эм, конечно, — блондинка кивает и отходит в сторону, впуская в свой номер незнакомку.

— Хотела лично познакомиться с вами. Я Эбби Макгвайр, ваш тур-менеджер. Мой рейс из Парижа задержали, поэтому я прилетела только сейчас.

Обведя удивлённым взглядом девушку, Эмма улыбается и качает головой.

— Очень приятно, Эбби, но…

— Я просто зашла познакомиться, — как-то слишком загадочно для знакомства проговаривает менеджер и снова поправляет прическу. — Я уже поболтала с Альбертом, жаль, что остальные ребята в Флэтстике. Почему вы не с ними?

Недоверие в душе Эммы поднимается настоящей бурей. Почему она не слышала ни о каком тур-менеджере во время собрания? Никто и не заикался ни о какой Эбби Макгвайр.

— Я неважно себя чувствую, — бросает актриса, уставившись на дверь. — Честно говоря, я бы хотела поспать сейчас.

— Ах, конечно! Ещё раз извините за беспокойство! — девушка подходит к двери, неловко держась за её ручку. — Что ж, приятно было познакомиться. Доброй ночи.

Когда невысокая фигура Эбби скрывается за дверью, Эмма в раздумьях прикусывает губу. Может быть, это в Голливуде — пираньи, но у неё было чёткое представление о таких бизнесвумен, как Эбби Макгвайр. И ничего милого в них нет. Неужели и правда их тур-менеджер?

— К чёрту, — шепчет блондинка и забирается на подоконник, прихватив с собой телефон.

Наконец, у неё появляется возможность полюбоваться настоящими рождественскими пейзажами. Эмма благодарна за то, что окна в её номере выходят не на океан, к видам которого она так привыкла, а на обычные улицы центра Сиэтла, украшенные к празднику и несущие в себе всю торжественность Рождества. Девушка с трудом отрывает взгляд от слегка заснеженных дорог и нажимает на кнопку вызова.

— Я соскучилась, – говорит Эмма, когда гудки прерываются.

Смех в динамике телефона заставляет сотни колокольчиков зазвонить в её душе.

— По мне или моему члену? — говорит Джефф.

— О чём ты говоришь? Ты и так знаешь ответ.

— Значит, по наручникам.

— В тот раз в допросной ты переусердствовал, у меня до сих пор синяки.

— Так это же не я ручками размахивал, а ты.

Эмма вздыхает, прислонившись головой к толстому стеклу. Улыбка не сходит с её лица. Один звонок Джеффу лучше всякого лекарства.

— Я рад, что твой голос звучит бодрее, чем перед этой пресс-конференцией. Как всё прошло?

— Вполне… неплохо.

— Правда?

— Нет, это было ужасно. Они постоянно спрашивали почему я не встречаюсь с Рэем и как же такое могло случиться, что сам Дэвид Тарино утвердил на роль какую-то меня!

Капитан смеётся, с каждой секундой заставляя мышцы Эммы расслабиться. Она чувствует его присутствие, чувствует, что он так близко, что ещё мгновение — и он её обнимет. Но между ними тысячи миль и десять городов.