Warrior

— Ладно, э-э-э, откуда ты?

Сначала даже не поняв суть вопроса, Джефф хмурится и вздыхает. Чувство, словно он на каком-то интервью или собеседовании, не покидает его.

— Я родился и вырос в Комптоне со своей семьёй.

Эмма кивает и выжидающе смотрит на мужчину. Затем она не выдерживает:

— Ты даже не спросишь у меня тоже самое?

— Эм, — Джефф берет её ладонь в свою руку и ухмыляется. — Когда мы с тобой вынужденно познакомились, я только и думал — за что бы упрятать тебя за решётку. Завёл на тебя целое досье. Черт, да я даже знаю, что ты красилась в розовый для роли год назад.

Она обескураженно открывает рот и резко выдергивает свою руку из его. За штилем удивления следует волна непонимания, превращаясь в настоящий шторм из гнева. Эмма подскакивает с дивана, становясь перед Джеффом в угрожающую стойку.

— Какого черта?

— Что?

— Ты завёл на меня дело?

Он ухмыляться и гордо распрямляет плечи.

— Что в этом такого?

Эмма удивлённо открывает рот, принимаясь расхаживать по его небольшой гостиной. Джефф сосредоточенно следит за ней, иногда перемещаясь настороженным взглядом на близлежащие предметы. Например, какова вероятность, что этот стул сейчас не полетит в него?

— Не могу поверить, — бормочет она и останавливается. — Значит, ты серьёзно думал, что я какая-то наркоманка или психопатка, чтобы заводить на меня дело?

— О Господи, только не начинай, ради всего святого, — устало стонет Джефф. — Это моя работа. Вычислять всех потенциальных преступников.

Он словно берет лопату и зарывает себя во всё более глубокую яму. Эмма отправляет ему гневный взгляд, громко фыркает и хватает с дивана свою сумку.

— Уму непостижимо, что ты говоришь мне всё это, козёл. Я ухожу, — выплевывает она, и, вздёрнув подбородок в своей высокомерной манере, направляется в сторону двери.

С губ капитана слетает смешок. Он с трудом встаёт с дивана и следует за девушкой: её беготня на каблуках ничто по сравнению с его широким шагом. Джефф нагоняет её уже в прихожей, когда девушка тянет руку к ручке, пытаясь открыть дверь, успешно захлопнутую лёгким движением ладони капитана. Его руки по обе стороны от её головы, он наклоняется критически близко к лицу недовольной актрисы, что уже готова изо всех сил плеваться в него ядом — в лучших своих традициях. А Джефф — в лучших своих — хватает её за подбородок. Вопреки всем уворотам и всем угрозам, вылетевшим из её очаровательного ротика.

— Это ты меня козлом назвала?

— Тебя, — резко отвечает Эмма. — Ты не расслышал? Могу повторить! Мудак. Какое право ты имел заводить на меня дело?

— Послушай, истеричная мадам, — тон его приглушенный, глаза потемнели. Эмма упирается ладонями в его грудь, пытаясь отстранить от себя пылающего злостью и страстью мужчины, на самом-то деле, отстранять его не желая. — Всё дерьмо, через которое мы с тобой прошли, всегда будет между нами. Когда я закрывал тебя за решёткой, когда ты крушила мой кабинет, когда пустила по участку слух о том, что я жигало-бдсмщик и почётный клиент наших жриц сифилиса. Нам ничего не стоит снова сцепиться друг с другом, но знаешь что изменилось?

Эмма звонко цокает языком и отворачивается, показывая свое нежелание его слушать. Он усиливает хватку и опускает ладонь на её шею, приближая её губы к своим губам и только в них говоря:

— Я тебя полюбил.

Губы её приоткрываются в немом удивлении. Эмма резко поворачивает голову в его сторону, но даже не успевает отреагировать, когда он врывается в её забаррикадированное обидой пространство жадным поцелуем. Как всегда: резко, без права на размышления. Она обнимает его за талию, осторожно, чтобы не зацепить повязку, позволяет себя целовать, будучи прижатой к поверхности двери, а затем он разворачивает её и в поцелуе ведёт в гостиную. О, она не в том состоянии, чтобы отпираться.

Разорвав поцелуй на долю секунды, Джефф садится на диван, увлекая Эмму за собой. Она садится на его колени, касаясь ладонями его шеи, кусая его губы, перебираясь поцелуями на его шею, пока грубые мужские пальцы уже расстегивают пуговицы её рубашки, оголяя грудь и высвобождая её из бюстгальтера. Страсть распаляется мгновенно, она — в каждом атоме, здесь все наэлектризовано и вот-вот рванет. Момент, который они оттягивали до последнего, чтобы доказать друг другу, чтобы себе доказать, что они больше, чем двое жаждущих друг друга людей. Джефф сдался первым. И пока шок от его признания смешивается с адреналином в крови, Эмма не может ответить тем же.

А вместо этого стягивает с него футболку, припадая чувственными губами к шее, снова возвращаясь к губам, когда он вдруг отстраняет от себя девушку, любуясь её телом, фокусируя зрение на детали, что однажды свела его с ума. Проследив за его взглядом, Эмма усмехается и встаёт с его колен, становится между его ног и берет его ладонь в свою. Она проводит его пальцами контур своей красной татуировки. Завороженный, оглушенный и ослепленный Джефф с улыбкой немыслимого блаженства и какого-то фанатизма разглядывает её, пока Эмма, глядя прямо в его глаза, читает:

— Я тебя люблю так, как любят тёмные вещи: скрытно, между тенью и душой.

Он резко поднимает на неё голову, встречаясь с ней взглядом, приоткрыв в удивлении рот. В уголках глаз Эммы скапливаются слезы, она улыбается и с трудом говорит:

— Я набила её до твоего появления в моей жизни, мне безумно понравились эти слова. Словно я чувствовала, что однажды они станут моим клише.

— Иди ко мне, — шепчет он, обвивая её талию своим руками, усаживая к себе на колени.

Они снова сливаются в чувственном поцелуе, в них обоих страсти больше, чем гнева, больше, чем крови. Эмма оттягивает его тёмные волосы, кусает его нижнюю губу, ёрзает на нем, чувствуя, как в её бедро упирается его возбужденный член. Она выдыхает ему прямо в губы, принимаясь расстегивать пуговицы на своих джинсах, лишая себя и его последних элементов одежды, отделяющих их друг от друга. К несчастью Джеффа, травма не позволяет ему доминировать, снова чувствовать себя главным, когда Эмма возвышается над ним, усаживаясь на его бёдрах, вбирая в себя его возбужденный член и выпуская первый стон удовольствия. Он ласкает своими большими ладонями все её тело, сжимает её грудь, кусает шею, набирая темп, с каждой секундой ускоряясь, желая чувствовать глубже и больше. Впиваясь ноготками в его плечи, Эмма старается не задеть его повязку, старается быть аккуратной, но страсть и любовь затуманивают её рассудок, она, словно бабочка, порхает на нём, так невесомо, так чувственно, так, при этом, глубоко, что голова кружится у обоих от этих сумасшедших ощущений. Чувствовать его в себе для Эммы удовольствие на грани с полётом, быть в ней — для Джеффа как выиграть лучший трофей, заполучить лучшую награду, зная, что он её достоин, зная, что они оба так долго шли к этой победе. Друг над другом, над другими.

— Эмма, — прерывисто шепчет он, продолжая врываться в неё, продолжая её целовать. — Мы справимся со всем этим, слышишь?

Она блаженно улыбается и открывает глаза, когда темп его замедляется. Она наклоняется к его лицу и касается своим лбом его.

— Правда?

— Я никогда не допущу, чтобы с тобой что-то случилось. Мы с тобой одно целое.

Голос его искренний, впервые такой глубокий, проникающий в самое сердце. Эмма не справляется с таким переизбытком чувств, достигая своего пика, сокращаясь на нём, когда Джефф изливается в неё мгновением позже, положив голову на её плечо и пытаясь отдышаться. От них исходит жар, они близки как никогда, всё ещё соединены и всё ещё в полной эйфории от произошедшего.

— Я люблю тебя, Джефф, — она улыбается, проводя ладонью по его щеке.

Во взгляд капитана врывается игривость, он усмехается и кусает девушку в плечо, отчего она тихо взвизгивает.

— Джефф? — капитан смотрит на неё с ухмылкой. — А может быть, козёл?

Ладонь актрисы спускается с его щеки на шею. Злобно-игривый оскал, огонь в глазах и неугасающая страсть всегда будут вытеснять секундные мгновения нежности. Она наклоняется к его кадыку и целует его, перебираясь поцелуями на пульсирующую венку, когда угрожающе шепчет: