Warrior

— Во сколько это было?

— Да бес его знает. Рано. Часа в два… потом даже не вернулся. Копы чуть было не свихнулись от счастья, хотели поджечь его чучело и устроить вокруг него пляски. Джина включила психичку и названивала ему.

С каждым сказанным Дейвом словом Эмма чувствует, как стремительно земля уходит из под ног. В глазах всё расплывается в общую унылую серо-синюю картинку. После той катастрофы он не вернулся на работу. Джина не находила себе места, в то время как обнажённая Эмма стояла перед её мужчиной. Это провал, это конец, это её конец.

И когда кажется, что хуже уже быть не может, когда чувство того, что всё давным-давно потеряно уже пляшет на могиле Эммы победные пляски, карма наносит уничтоженной девушке новый удар. В серо-синей расплывчатой картинке она замечает знакомое пятнышко. Девушка часто моргает, и у пятнышка появляются очертания.

Джина, поправляя футболку и волосы, раскрасневшаяся и довольная, выходит из кабинета капитана Джеффа.

— О! А вот и Скотт, — резво заявляет Дейв. — Джи, иди сюда! Смотри, кто пришёл!

Вмиг все органы чувств Эммы перестают функционировать. Она не видит и не слышит, и только сердце, её израненное сердце, глухо бьётся в груди, словно замурованное толстым слоем бетона, оно пытается вырваться, оно хочет жить, и стучит, и стучит, умоляя помочь и спасти. Нет, этого не может быть, ей показалось. Ей показалось не то, что у счастливой Джины только что наверняка был секс, ей показалась собственная реакция на это! Она не испугалась, ей не стало больно, голова не закружилась. Ей плевать, плевать, ведь Джина по-прежнему улыбается, увидев подругу. Как в старые-добрые времена.

Только вот ничего уже не будет по-старому.

— Эм-с! — сердито кричит Джина, не беспокоясь о потревоженных копах.

Только несильный удар по плечу выводит актрису из ступора. Она фокусирует зрение, замечая уставившихся на неё Дейва и Джину.

— Я тебя уничтожу! — Скотт обхватывает плечи подруги, заглядывая в её глаза, что спрятаны за тёмным стеклом солнцезащитных очков. — Какого хрена ты меня игнорировала несколько дней? Что это было вообще, а? И не смотри на меня так, я буду выяснять эти чёртовы отношения, потому что у меня сейчас столько энергии!

Дейв ухмыляется.

— Ну да, знаем мы, откуда эта энергия…

Сердце Эммы стремительно летит вниз прямо на этой фразе. Она не узнает собственную реакцию на слова, которые она сама не раз говорила Джине и которые лично у неё вызывали только смешок. Теперь сердце болезненно сжимается, теперь воздуха мало, а перед глазами все плывёт. Вчера она обнажила всё, что могла для него, а сегодня он занимался сексом с Джиной.

— Ларсон, заткнись и проваливай, мне нужно поговорить с Эммой наедине.

— Следи за языком, Скотт, — рявкает Дейв, а затем обращается к Эмме. — Что ж, приятно было познакомиться. Снова.

Отрешенно кивнув, Эмма даже не замечает, как подруга стремительно тащит её за руку в свой кабинет. Джина открывает дверь и усаживает блондинку на стул, подходя к ней вплотную и снимая её очки.

Улыбка с лица брюнетки исчезает мгновенно, когда она видит заплаканные голубые глаза и синяки под ними.

— Какого…

Эмма отворачивается, поджимая губы. Джина опирается о стол и складывает руки на груди.

— Рассказывай. Всё, что происходило с тобой за эти дни.

Подняв обречённый взгляд на обеспокоенную лучшую подругу, актриса вздыхает. «Что ж, мы с твоим драгоценным капитаном так ненавидим друг друга, что поцеловались на парковке этого грёбанного участка. А затем он притащился ко мне, где мы снова едва ли не совершили ошибку, но она могла стать роковой, ведь мне приспичило доказать ему, что я не дешёвка, какой он меня считает, и что чувства его далеки от ненависти, как и мои! Только названия им, почему-то, до сих пор нет. И не будет», — так она думает, испепеляя виноватым взглядом лицо Джины. Но сердце, её замурованное толстым слоем бетона сердце, истошным воплем кричит: вот она правда, живи с ней, только никогда, — слышишь? — никогда о ней не говори, никому, даже себе в этом не признавайся!

Иначе быть беде.

— Я… я просто расстроилась.

Джина заметно смягчается, подставляя стул и садясь перед подругой.

— Эм, ты можешь быть со мной честной, мы ведь почти как сестры. Хотя, почему почти? Мы и есть сестры. С ранних лет вместе. И я чувствую тебя, чувствую твоё состояние. Я знаю, почему ты избегала меня.

Девушка испуганно замирает. Здесь даже сердце ничем подсказать не может, переставая биться и ожидая её дальнейших слов. Кажется, если можно было бы взять пульт и нажать на стоп, Эмма обязательно бы это сделала. Она застряла бы во времени и больше никогда не двигалась бы вперёд. Пусть все остановится на этом моменте.

— И п-почему же? — в ужасе шепчет она, отводя взгляд.

— Ты обиделась.

— Что? — голос Эммы срывается. Она смотрит на Джину в недоумении, а та лишь пожимает плечами и хмурится. — Погоди, то есть… в смысле?

— Эм-с, я знаю, ты самодостаточная девушка и никогда не говоришь о своих чувствах. Но это не тот случай, когда нужно молчать. Ты ревнуешь меня к Джеффу. Я заметила это уже спустя несколько дней после вашего знакомства. У него та же ситуация, и я понимаю, что должна уделять вам обоим время. Но… это тяжело, пойми. Не потому, что совмещать отношения и дружбу по силам не каждому, а потому что ты живёшь в другом мире. Потому что он живёт в своих мыслях. И когда я хочу проводить время с вами, кто-то один обязательно закрывается. Я словно застряла между двумя мирами, витаю в невесомости.

От детских, наивных предположений подруги хочется взреветь. Она всегда такой была. Придумывала сотни причин, сотни отговорок, чтобы не видеть суть, отворачивалась и закрывала глаза, только бы правда ненароком её не ударила. Это был тот самый случай. Возможно… а возможно, Джина просто не допускала и мысли о том, что её подруга и ее парень…

Сердце Эммы болезненно сжимается. Голова кружится, душа разрывается, плакать хочется и кричать. От обиды на весь мир, на эти обстоятельства, на жизнь, что рушится на её глазах. Идеальная жизнь, переливающаяся светом софитов — она её по частичкам мельчайшим выстраивала, выгрызала свой правильный путь, а теперь сидит и сгорает от чувства вины. Не актриса, не подруга, не успешная девушка.

Предательница.

Самой себе в лицо хочется плюнуть, саму себя ударить.

— Джи, всё немного не так, просто мои съёмки… и этот сценарий… а Фабьен, да и билет всё никак не… Маргарет не хочет… — говорить становится трудно, дышать тоже, а слезы уже предательски обжигают щеки.

Джина мгновенно сгребает плачущую девушку в охапку, обнимая её и поглаживая по голове. Она не плачет, но чувство вины гложет детектива.

— Прости меня, Эми, — шепчет она, проводя ладонью по пшеничным кудрям подруги. — Прости, я ужасно скучаю по тебе.

— Нет, Джина, — голос актрисы надрывается, в груди жжёт, и все вокруг, кажется, пылает. — Это ты должна меня простить.

— За что, глупая?

Эмма поднимает на неё взгляд. Она плачет, и Джине невыносимо больно видеть подругу в таком состоянии, ведь в последний раз она плакала перед ней ещё в школе, когда ей не разрешили выступать в хоре. Сильная, волевая, железная, как и её нервы, как и спрятанное ото всех сердце, сейчас она прижималась к подруге всем телом и убийственным взглядом смотрела в её глаза. Это был другой взгляд, он был похож… похож на вину, но за что, за что Эмме себя винить? Джина терялась в догадках, а она молчала. Неужели дело и правда не в ревности? Что может произойти, чтобы вызвать у Эммы слезы? Нет, даже детектив не в силах справиться с этой головоломкой.

— Эмма? — в недоумении Джина отстраняется. — За что мне тебя прощать?

— Джина, я…

Дверь в кабинет Джины с треском открывается, и девушки мгновенно обращают свои взгляды к преступнику, что прервал момент значимый, момент, возможно, откровения, а возможно, очередной лжи. Джефф замирает, уставившись на Джину и Эмму, что застыли в объятиях друг друга. От пристального взора не уходят мокрые дорожки от слез на щеках актрисы и рассеянный взгляд его девушки. Атмосфера напряжённая, в накаленном воздухе витает, кажется, всё, что только можно: страх, вина, злость. Он не решается сказать и слова.