Warrior

Она была уверена, что влюбилась в него с первого взгляда. Он стал её трофеем за все страдания, за все бессонные ночи в Академии и муки в участке, он стал её наставником и любовником, пока только мысленным, но оттого не менее желанным. Истина пришла к ней незадолго до того, как сердце капитана окончательно растаяло по отношению к ней. Вот она — та часть мира, что подвластна ей, вот она — её миссия и её предназначение. Чтобы чувствовать себя счастливой, полезной и полноценной, ей всего лишь нужно изменить его, изменить этого грубого, неотёсанного копа без чувства сострадания и любых проявлений человечности. Ведь любить, быть в отношениях — значит быть истинными скульпторами друг для друга. И даже когда путь к этому по-прежнему казался далёким и устланным шипами, Джина была уверена в одном — капитан Джефф стал её конечной точкой во всех её многочисленных отношениях, поисках себя, пользы другим и строительстве мира, необходимого ей для настоящего счастья. В конце концов, Джефф и был всем её миром.

Она пришла к нему сама. Вечером в среду, когда смена в участке уже закончилась, а матч ещё не начался. Он не ждал её, но был уверен, что рано или поздно Джина заявится к нему с требованием объяснений. Джефф не отстранялся, ничего не стыдился, но отчего-то не чувствовал необходимости видеться с Джиной ближайшие несколько дней. Нужно было подумать, расставить всё на свои места в захламленной голове и выбросить оттуда девяносто процентов мыслей, что мешали спать по ночам и сосредоточиться на работе. У хлама этого было имя. У неё был облик, а ещё у неё были прекрасные чувственные губы, целовать которые — одно удовольствие. Медленно это сводило мужчину с ума. Он не знал, что творится с его мыслями и его телом, в то время как душа загоралась бушующим пламенем при одной мысли об этой чванной девице — наглой, бесцеремонной, стервозной. Ещё труднее было поверить, что они с Джиной действительно подруги. Скотт, его незаменимая и верная Скотт, что прибежит по первому звонку и выполнит всю работу, затем ещё вкусно накормит и обязательно займётся с ним сексом, была полной её противоположностью. Её не интересовали ни шмотки, ни шоубизнес, ни сплетни. Джина Скотт была той девушкой, на которой он мог и собирался остановиться. В конце концов, тридцать три — не количество несчастий, свалившихся вдруг на его голову, а тот возраст, когда можно было думать о будущем. Возможно, однажды они поженились бы, даже если сама мысль об этом приводила капитана в состояние тихого ужаса, а, возможно, даже завели бы собаку. Всё у них было бы тихо, стабильно и без чувств. Всё так, как ему нужно. Всё то, что он не променяет ни на каких выносящих мозг подстилок местной продажной свиты.

— …а он посмотрел на меня, как на идиотку.

Мысли капитана, подобно дыму от сигарет, вмиг развеиваются. Он тяжело вздыхает и берет со стола бутылку пива, делая несколько глотков. Чёрт с ней, с этой историей Джины, а вот за пропущенный гол обидно!

Гром за окном окончательно позволяет ему отрезвиться, оглядеться по сторонам и заметить, наконец, Джину, что сидит с ним на диване в гостиной. На улице шумит дождь. Какая-то чертовщина с погодой, похожая на состояние его души.

— Джефф, — Скотт толкает мужчину плечом, подсаживаясь ближе к нему. — Ты меня слушаешь?

— Да, — мрачно отвечает он. – Да, надрать ему задницу надо.

— Кому?

— Тому, кто посмотрел на тебя, как на идиотку?

Девушка закатывает глаза. Конечно, она знает, что он её не слушал, прожигая пустым взглядом экран телевизора. О чем он только мог думать? Что было в его голове все то время, пока она была увлечена рассказом? Вот бы на секунду залезть в его мысли, вот бы только одним глазком взглянуть!

— Что с тобой в последнее время творится? Чёрт, да словно вокруг какой-то траур и все скорбят, а я одна не в курсе! — Джина разочарованно разводит руками, замечая его вопросительный взгляд. — У Эммы какие-то проблемы, а она не рассказывает! Динамит, не хочет видеться, собирается в Париж. Дейв тоже задумчивый, Дэн, вообще, заболел! Я уже молчу про Синтию из канцелярии, которая разругалась со мной в пух и прах!

Из всей суматохи речи девушки капитан вычленяет лишь несколько фраз. Эмма, Париж, проблемы. Лёгкая ухмылка вмиг украшает его хмурое лицо, а тревога уходит на второй план. Какая удача — девчонка самоустранилась! Наконец, наконец он сможет думать здраво, видеть ясно и не страдать от приступа неожиданного стояка. Всё вернётся на свои места стоит ей вильнуть хвостом и умчать покорять Европу. Главное — надолго.

— Надолго ведь?

— Что, прости?

— Эмма. Надолго сваливает в Париж?

Джина расстроенно пожимает плечами. Джефф же в мгновение ока становится глубоко религиозным человеком, умоляющим господа, чтобы только эта девица улетела навсегда, чтобы только не мозолила его глаза и другие части тела. Уедет она — и не останется никаких проблем. Снова захочется жить, дышать, Джину.

— Если очередную её интрижку начнут снимать в октябре, то в сентябре она уже будет в Калифорнии, — мысленно ужасаясь количеству месяцев, проведённому без подруги, вяло отвечает брюнетка.

— Интрижку?

— Так она называет малобюджетные фильмы, которые заведомо наберут небольшие рейтинги.

«Чёртова дура! Вся её жизнь — одна сплошная интрижка!» — думает капитан, мысленно рассекая кулаком воздух.

— Что ж, надеюсь, в Париже хорошо принимают куртизанок. Будет обидно, если её депортируют обратно, — он улыбается, сияет и не знает, куда деть всю эту разбушевавшуюся энергию от такой потрясающей новости.

Не до смеха только Джине. Незаменимая подруга, её Эмма, сестра и опора, собирается снова оставить её наедине с этим миром! Кому она теперь будет жаловаться на Джеффа, от кого слушать все эти безумные рассказы из мира кино? Это всегда отличало Эмму от других — она была легка на подъем, ей ничего не стоило бросить всё и уехать, взяться за новый проект, разорвать любые связи и обзавестись десятком новых. Она никогда не привязывалась: ни к людям, ни к местам, при этом всегда возвращаясь в Лос-Анджелес и никогда не заводя мимолетных связей, как это любила делать Джина.

— Замолчи, — шипит девушка, закатывая глаза. — Я и так стараюсь больше не сталкивать вас лбами, но ты продолжаешь её оскорблять.

Он задумчиво отводит взгляд. Приняв это за секундную слабость, Джина по-хозяйски усаживается на его колени, обвивая шею мужчины руками. Опешивший капитан не спешит принимать ответных мер.

— Я очень расстроена, Джефф. И только ты знаешь, как меня взбодрить, правда?

Голос её тихий, соблазнительный и манящий, но он по-прежнему на неё не смотрит, он по-прежнему не чувствует её. Небольшие женские ладони касаются его щетины, пальцы скользят по шее, опускаются к широкой груди, а затем к прессу, поглаживая его через футболку. Джина наклоняется к его уху.

— Я всё равно узнаю, что в твоей голове творится. А сейчас поцелуй меня.

Гол забит в его ворота, назад пути нет, рядом нет судьи с жёлтой карточкой, что стал бы его спасительным кругом. Он поднимает обречённый взгляд.

Джина смотрит на него с ухмылкой, карие глаза затянуты поволокой желания, руки блуждают по его торсу. Да любому, любому бы крышу снесло! И ему сносит. Джефф усмехается и подхватывает девушку, удерживая её за бедра и унося в спальню. Надо же куда-то направить нерастраченную радость! Детектив смеётся, целует его в шею, опускаясь на ключицы. Дверь в просторную комнату с большой кроватью он толкает ногой. Секунда — и изящная фигура Джины Скотт уже ждёт его на синих простынях, а он отвлекается лишь на мгновение, чтобы достать из ящика в комоде резинку. Она смотрит выжидающе, она ждёт и жаждет, и когда Джефф возвращается в постель, нависая над желанной девушкой в темноте ночи, резкая вспышка молнии вдруг освещает комнату.

Мужчина резко отстраняется, в испуге уставившись на незнакомку в своей постели.

Голубые глаза горят неугасаемой страстью, белокурые локоны распластались по подушке, розовые губы так и манят к ним прикоснуться. И взгляд, этот взгляд, что он не спутает ни с чьим другим — так может смотреть лишь она, ведьма, которой ничего не стоит ввести его в ступор, лишить возможности мыслить, поджечь, превратить в каменное изваяние. Это она, это всё она, лежит прямо под ним, ждёт его и просит его, тянет к нему свои изящные бледные руки, тяжело дышит и одними этими магическими глазами его околдовывает.